Чужой клад

— А хаты-мазанки в Криничках мне нравятся больше этих изб, потому что светлые.

— Здесь леса много, вот и строят из бревен, а бревна темнеют. К тому же в этой деревеньке барин нерадивый, а управляющий — выжига и вор.

— Да, Кринички — премилая деревня, и этот курган Кривая могила его украшает. Наверное, он был еще живописней до того, как его раскопали.

— Да уж, раскопали… Думали много золота там найти, а его совсем мало оказалось. Видно, еще древние грабители постарались.

— Но даже то золото, что нашли, вы с дедушкой передали в Академию?

— Да, потому что оно имело ценность более историческую, нежели денежную.

— Знаешь, бабушка, я вот подумала: жаль, что мало таких справедливых и просвещенных помещиков, как ты. Большинство — как вот тот, хозяин несчастной деревеньки. — Полина оглянулась на убогие хижины.

— И с чего это ты вдруг стала обращать внимание на крестьянские избы? Это же по хозяйственной части, которая тебя не интересует.

— Не смейся надо мной, бабушка. Просто я вдруг подумала: а ведь это опасно, когда одни люди живут во много крат хуже, чем другие. Это для всех опасно — и для богатых, и для бедных.

— Верно. Из-за того и войны начинаются, что на всех не хватает хорошей жизни. Вон, во Франции, скольким людям головы срубили.

— А возможно ли такое справедливое устройство, чтобы все были довольны?

— Вряд ли. Всегда найдутся люди, которые хотят всего иметь больше других. И не только богатства, но и власти над чужими душами и умами.

Полине вдруг пришло в голову, что бабушка опять намекает на Киприана. «А я бы, может, добровольно отдала любимому человеку власть над моей душой», — подумала девушка и, поглядев куда-то вдаль затуманенным взором, улыбнулась своим мыслям.

В имение прибыли вечером, когда солнце уже склонялось к западу, подсвечивая огненными лучами набегавшие с востока тучи, что предвещали дождь и, возможно, ночную грозу. Июль в этом году был не такой жаркий, как обычно, и частые дожди обещали хороший урожай. Именно о видах на урожай и заговорил первым делом управляющий, встретив хозяйку с внучкой. Вообще же вся дворня была рада возвращению барыни, за которой давно укоренилась слава женщины толковой и справедливой.

Полина знала, что, едва отдохнув и выспавшись после дороги, Анастасия Михайловна завтра с самого утра погрузится в хозяйственные заботы, и девушку это вполне устраивало, потому что сама она предполагала провести завтрашний день по собственному усмотрению, избежав бабушкиного присмотра.

Предаваясь своим мыслям и мечтаниям, Полина почти до полуночи тревожно маялась без сна. Где-то вдали слышались раскаты грома, но гроза прошла стороной, и только дождь, освежающий и несильный, мерно застучал по крышам, и, убаюканная этими звуками, девушка наконец уснула.

Утро после дождливой ночи выдалось ясным, солнечным и при этом не предвещавшим утомительного летнего зноя. Самоцветы росы сверкали на буйной зелени, редкие облачка легкими перьями белели в голубом небе.

Настроение у Полины с утра было почти боевое, и нарядная ясность погоды только укрепляла девушку в принятом решении — непременно выехать из дому, да так, чтобы проехать недалеко от Худояровки, да чтобы как можно большее число окрестных жителей увидело, что барышня Ромина уже вернулась в Лучистое.

Как и предполагала Полина, бабушка с самого утра занялась хозяйственными хлопотами и даже не заметила, как внучка собралась на прогулку, велев оседлать Фанни. Впрочем, когда Полина уже была в седле, Анастасия Михайловна все-таки увидела ее с крыльца и крикнула вдогонку:

— Куда ты собралась?

— Поеду навестить Наташу, — ответила Полина, стараясь казаться веселой и беспечной.

— Наташу? — удивилась бабушка. — Да ведь она уже, наверное, уехала из деревни!

— Ничего, может, я ее еще застану!

И, не слушая дальнейших возражений Анастасии Михайловны, Полина умчалась со двора.

Она не обманывала бабушку: ее путь действительно лежал в имение Шубиных, хотя она и сделала небольшой круг, чтобы проехать поближе к Худояровке. С холма она окинула взглядом усадьбу Киприана и даже заметила фигурки людей во дворе, но издали не могла их разглядеть. Постояв немного на видном месте в тайной надежде быть кем-то замеченной, девушка отправилась дальше. И, едва она повернула на широкую дорогу, как услышала откуда-то со стороны почтительное приветствие:

— Здравия желаем, барышня.

Оглянувшись, Полина увидела, что возле купы придорожных деревьев стоит Федот, кучер Киприана. Девушку даже обрадовала такая встреча, и она с милостивой улыбкой кивнула Федоту, который тут же поинтересовался:

— Не к нам ли в гости изволите?

Полине такой вопрос в устах мужика показался довольно бесцеремонным, и в другой раз она бы, наверное, одернула кучера, но сегодня ее настроение было слишком благодушным, чтобы возмущаться.

— Нет, я еду навестить Шубиных, — ответила она спокойно и, отвернувшись от собеседника, пустила лошадь вскачь по дороге.

Теперь Полина была почти уверена, что Киприан сегодня же узнает о ее возвращении в Лучистое. Она радовалась, что все получилось так удачно и ей не надо искать способ сообщить о себе Киприану; теперь оставалось только ждать его скорого визита.

В усадьбу Шубиных Полина приехала оживленная и раскрасневшаяся от быстрой скачки. Как она и предполагала, Наташи уже не было в имении; впрочем, Полина и не рассчитывала на общество подруги; встреча с Наташей была лишь предлогом, чтобы выехать из дому.

Зато старики Шубины весьма радушно и приветливо встретили подругу своей внучки. Тут же, не принимая возражений, Полину усадили за стол, стали потчевать знаменитыми на всю округу пирогами и расспрашивать о поездке к дяде. Полина, в свою очередь, спрашивала о Наташе, хвалила угощение и усадьбу хозяев. Разговор с Шубиными был ей мало интересен, но правила вежливости заставляли ее делать вид, что она приехала сюда не ради самой поездки, а чтобы пообщаться с любезными Иваном Александровичем и Антониной Макаровной.

Она уже подумывала о том, как бы поделикатней прервать слишком уж словоохотливых хозяев и откланяться, как вдруг в разговоре прозвучало имя, заставившее ее внутренне насторожиться. Речь как раз зашла о соседях, и Антонина Макаровна сказала:

— Мы с Иваном Александровичем люди гостеприимные, нас повсюду знают, все соседи к нам любят ездить, даже покойный Яков Валерьяныч, уж на что был угрюм, а и то иногда приезжал. А вот племянник его Киприан Ульянович только один раз и побывал — на том балу, где вы с ним танцевали. По-моему, он весьма странный молодой человек. Вроде бы и нелюдимым его не назовешь, но вместе с тем… наверное, он заносчив.

— Да полно тебе, матушка, выдумывать, — возразил Шубин. — Может, просто некогда ему ездить с визитами, делами занят.

— Это какими же делами? — вскинула голову Антонина Макаровна. — Дом и усадьбу он не обихаживает, как было все запущено, таки осталось. Впрочем, подробностей не знаю, мы у него не бывали, он нас к себе не приглашал, как и других соседей. Хотя, говорят, какое-то общество у него иногда собирается.

— Кто ж это говорит, если никто из соседей у него не бывал? — уточнил Иван Александрович.

— Господа не бывали, а слуги между собой общаются, — наставительным тоном пояснила ему супруга. — Худояровка — не какая-то закрытая крепость, чтобы хозяева жили в ней совсем уж тайно. Даже вот стало известно, что Киприан Худоярский женат, хотя со своей женой он пока никого не знакомил. По всему видать, что жить в Худояровке он не собирается, продаст родовое поместье — и укатит в столицу.

— Не понимаю, что хорошего в этом столичном житье, одна суета, — заявил Иван Александрович. — Наши дворяне думают, что только столичный блеск может приблизить их к просвещенной Европе. А какой-нибудь английский джентльмен, ведущий свой род чуть ли не от Вильгельма Завоевателя, живет себе в своем поместье, занимается хозяйством, выезжает на охоту, по вечерам беседует с гостями у камина, да и вообще — ведет жизнь спокойную, упорядоченную, без суеты. Потому что у англичан есть такая великая вещь, как традиции! — И помещик-англоман назидательно поднял указательный палец.