Во мраке Готэма (ЛП)

Каким же облегчением было проснуться утром, выпить чашечку кофе и начать собираться в участок, где Горацию Вуду официально будут предъявлены обвинения в трёх убийствах и одном покушении на убийство.

Фред ещё не пришёл в сознание. Сейчас он находился в больнице под охраной офицеров полиции. Ему будет предъявлено обвинение в соучастии в убийстве, как только ему позволит здоровье.

Наверно, мы должны были почувствовать удовлетворение. Правосудие свершилось.

Изабелла поправится, Фред получит по заслугам за свои преступления, а Гораций окажется за решёткой на пожизненный срок - если, конечно, не на электрическом стуле, как сказал мне Джо по телефону. Это будет тем, что он заслужил. Справедливость.

А я подумал о Саре Уингейт, о Стелле Гибсон и даже о Майкле Фромли и почувствовал внутри лишь пустоту. Насколько бессмысленной будет такая справедливость!

Мы усердно работали, чтобы поймать нужного человека. А теперь будем работать ещё усерднее, чтобы привлечь его к ответственности и удостовериться, что он ответит за все преступления, которые совершил. Это было лучшим из того, что мы могли сделать.

Но это не могло вернуть тех, кого мы потеряли.

Возможно, именно поэтому новости, которые мы услышали поздним утром, ничего не изменили.

Как раз перед тем, как покинуть квартиру, нам сообщили, что Гораций Вуд не сможет получить от суда заслуженное наказание.

Это произошло по вине ночного охранника, который забыл снять с заключённого подтяжки.

Гораций был мёртв.

Повесился ночью в собственной камере.

Глава 31

Среда, 15 ноября 1905 года.

Я, возможно, в последний раз, вышел из лифта на восьмом этаже здания «Дакоты» и направился к двери с табличкой 8А.

Я хотел увидеть напоследок Алистера, но подумал, что Изабелла, возможно, уже достаточно поправилась для короткого визита.

Алистер упомянул в телефонном разговоре, что она довольно быстро выздоравливает после огнестрельного ранения.

На мой стук дверь открыла высокая строгая женщина с затянутыми в узел чёрными волосами.

- Кто вы? - смерила она меня неодобрительным взглядом. Скорей всего, это была сиделка, помогающая Изабелле.

Я выдал свою самую располагающую улыбку.

- Детектив Саймон Зиль. Миссис Синклер дома?

Женщина дёрнула головой.

- Миссис Синклер никого не принимает. Полиция уже взяла у неё показания. Причём, несколько раз, несмотря на её состояние.

Сиделка грозно на меня посмотрела.

Я заговорил снова, и на этот раз добавил в голос властных ноток.

- Сообщите ей моё имя, пожалуйста. Я здесь не по служебному делу.

Женщина бросила на меня ещё один взгляд, но позволила войти. Она на минуту исчезла, а потом появилась и жестом показала мне следовать в гостиную, где ожидала Изабелла.

Увидев меня, Изабелла оживилась и тепло улыбнулась.

- Рада вас видеть, Саймон.

Она сидела на небольшом диванчике под пледом и выглядела худой и бледной. Вокруг дивана были разложены книги, журналы и газеты, а в ногах сидел её пёс. Он махнул хвостом, когда я приблизился, но не отошёл от своей хозяйки.

- И я вас.

Я сел на стул напротив неё, стараясь не поморщиться: так стычка в понедельник до сих пор давала о себе знать.

- Вам уже лучше?

- Лучше, - сморщила нос Изабелла. - А станет ещё лучше, когда работа сиделки Кэбот закончится. Нет, она профессионально справляется с обязанностями, но для меня слишком деспотичная.

Изабелла серьёзно заглянула мне в глаза.

- А как вы?

- Хорошо. С делом покончено, и теперь у меня есть пару дней отпуска.

Это был подарок от мэра Фуллера. Его поздравления с окончанием расследования были преувеличенными и неискренними.

«Мэр просто счастлив, что преступление раскрыто, убийца не оказался местным жителем, и мы не провалили дело», - посвятил меня по телефону Джо.

- Вижу, наше расследование попало в газеты, - я взял в руки экземпляр «Геральда».

Основными новостями по-прежнему были выборы, но в нижней части первой страницы я прочёл заголовок: «ПРОБЛЕМЫ ИЗ СВОЕГО МАЛЕНЬКОГО МИРА». На кофейном столике лежала «Таймс» со схожей статьёй: «ЗНАМЕНИТЫЙ ПРОФЕССОР КРИМИНАЛЬНОГО ПРАВА УКРЫВАЕТ УБИЙЦУ В СОБСТВЕННОЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ».

От меня не укрылась ирония этого заголовка: он мог относиться как к Майклу Фромли, так и к Горацию Вуду.

Я не виню Алистера за то, что он не рассмотрел представляемую Горацием опасность, но я не мог до сих пор простить ему безрассудное поведение в отношении Фромли.

Алистер привёл Фромли в исследовательский центр, зная, что у того, скорей всего, руки запачканы кровью. Алистер повёл себя лицемерно.

Не важно, что не было твёрдых доказательств. Алистер предпочёл игнорировать происшествие, а не расследовать его. Он думал только о своём собственном исследовании и пошёл на риск - и этим воспользовались Гораций с Фредом.

Я с усмешкой глянул на Изабеллу.

- Как Алистер на всё это реагирует?

- Можете спросить у него сами, - Алистер размашистым шагом вошёл в комнату, широко улыбаясь, и пожал мне руку. А затем склонился над газетой и ткнул в неё пальцем.

- Жалкое подобие журналистики, вот что это такое. История пронизана свободными домыслами и искажениями фактов.

Я просмотрел статью и понял, о чём он говорит. Все даты, имя Фреда и даже причина смерти Горация были перепутаны и написаны с ошибками.

Алистер, несомненно, получит опровержение на эти вопиющие обвинения. Но если его и напишут, то на двенадцатой странице мелким шрифтом. А поможет ли это изменить мнение людей после всего, что будет напечатано в ближайшие дни?

- Исследовательский центр сохранят? - спросил, пытаясь определить степень тревоги Алистера.

Он сухо ответил:

- Решение пока не принято. Всё зависит от совета попечителей Колумбийского университета. К сожалению, газеты нашли эту историю очень интересной и с каждым днём описывают её под разными углами.

Алистер сделал глубокий вдох.

- Наверно, их погоня за сенсацией принесёт нам даже меньше вреда, чем я полагал, хотя всё это очень унизительно. В конце концов, они могли копнуть гораздо глубже по поводу Майкла Фромли. Но скандал вокруг денежных средств и самоубийство Горация стали более привлекательной новостью, чем разглагольствования на тему: «Есть ли убийство на совести мертвеца».

Алистер даже не стал упоминать про слухи о том, что он подкупил судью, чтобы убийцу выпустили под его ответственность. К счастью для него, эти разговоры тоже заглохли.

Алистер сделал несколько крупных пожертвований на политические нужды влиятельным людям, а те, в свою очередь, позвонили куда надо, и всем редакциям было запрещено печатать о предполагаемом нарушении Алистером этических норм.

Другими словами, ни один репортёр не станет больше тратить своё время на эту историю, если хочет, чтобы его работу оплатили.

- Мы выдержим, - продолжил Алистер. - Это, конечно, неловкая ситуация с профессиональной точки зрения, но подобные писаки, - он снова ткнул пальцем в газету, - не смогут уничтожить наше дело. Через несколько месяцев шумиха утихнет.

- Дай бог, - ответил я. - Что слышно насчёт Фреда?

Алистер качнул головой.

- Ничего нового. Он с понедельника так и не приходил в сознание. Возможно, он никогда и не очнётся, потому что с каждым днём его шансы на выздоровления становятся всё меньше.

Он на мгновение замолчал.

- Может, это и покажется странным, но я не держу на него зла, как на Горация. Возможно, из-за того, что намерения Фреда не были настолько просчитанными. Когда перед ним открылась возможность украсть, он ею воспользовался, но он не искал её.

Я вскинул брови.

- Не уверен, что могу с вами согласиться, - я положил газету обратно на кофейный столик. - Но скажите, что вас раздражает больше: само их предательство или то, что вы его вовремя не разглядели?