Тени кафе «Домино»

В кабинет ворвалось солнце и свежий ветер.

Распахнулась дверь, вошел главный редактор.

– Так, решил разморозить коллектив. Если тебе так жарко, я прикажу твою голландку не топить.

– Ты не сделаешь этого, – Леонидов похлопал ладонью по горячему кафелю печки. – Ты только хочешь казаться злым, а на самом деле, твоя душа добра и нежна.

– О моей душе потом. Зачем ты открыл окно?

– Весна. Понимаешь, весна после поганой и злой зимы.

Редактор подошел, затворил окно, закрыл шпингалеты.

– Я их до лета прикажу опечатать, чтобы ты больше не экспериментировал.

– Ты подлинный диктатор.

– Возможно, я диктатор, но вчера я имел долгую беседу в Агитпроме ЦК.

– Ну а что тебе там сказали?

– Там говорили о тебе.

– Царица Небесная, спаси и помилуй.

– Не паясничай.

Редактор достал из кармана портсигар, закурил толстую самодельную папиросу.

– Тебе не предлагаю, ты такого крепкого табака не выдерживаешь.

– Слушай, – Леонидов газетой вытер подоконник и сел, – говори дело.

– Твою статью «Ответ Штальбергу» отметил сам Владимир Ильич.

– Знаешь, раньше, когда императору нравилось сочинение журналиста, то его награждали или золотыми часами с алмазной монограммой, или портсигаром. Мне даже гонорар не увеличили.

– Что ты несешь. Знаешь, что с тобой могут сделать за такие слова?

– Знаю, не первый год замужем. А говорю их только тебе, потому что верю.

– И напрасно, нынче никому верить нельзя.

– Уяснил. Так что Агитпром?

– НЭП внес смятение, мягко говоря, в души многих людей, которые истово боролись за революцию. Участились самоубийства, некоторые стали плотнее работать с коммерцией, не бесплатно, конечно, участились случаи взяточничества.

– Что значит участились? Ты это другим рассказывай, и без всякой Новой Экономической Политики красные чиновники брали и сейчас берут. Так что Вашему ЦК от меня надо?

– Им нужен партийный публицист.

– Это не я. Это Бухарин. А я беспартийный и весьма подозрительный, с их точки зрения, тип.

– Не паясничай. Со следующей недели я отдаю тебе нижний подвал, на второй полосе. Нужны очерки в твоем духе. Тема «Два мира». Понятно?

– Как не понять. Борьба с идеологией НЭПа.

Редактор направился к дверям, повернулся и спросил:

– А ты не думал вступить в ВКП(б)?

– Ты считаешь, что мне не о чем думать?

Редактор неодобрительно покачал головой.

– Кстати, в Агитпроме очень недовольны, что наша газета печатает твои уголовные истории.

– На них держится тираж.

– Ты мыслишь старыми категориями.

– Хорошо. Я буду печатать свои, как ты говоришь, уголовные истории в другом месте.

– Где хочешь.

Редактор вышел, саданув дверью.

Леонидов посмотрел на часы.

Пора. Его ждут на Мясницкой.

Из конторы журнала «Красный суд» они вышли вместе с Игорем Федоровичем.

– Вот и славно, Олег Алексеевич, что мы с Вами сговорились.

– Игорь Федорович, – Леонидов остановился на секунду, закурил.

– Игорь Федорович, – продолжал он, – Вы предложили мне прямо царские условия.

Леонидов вынул из кармана красную книжечку, удостоверился.

– Это полагается обмывать.

– Кто бы сопротивлялся, – улыбнулся Игорь Федорович.

– Отлично. Я приглашаю Вас на обед в «Домино».

– Великолепно, идем.

Они вышли из подворотни на Мясницкую.

– Богатая улица, – сказал Игорь Федорович.

– Если бы. Банки. Магазины.

Мимо них прошла статная красивая дама в пальто с чернобурым воротником.

– Хороша, – сказал редактор, – смотрите, какая у нее волнующая походка.

– А Вы любите дам…

Леонидов не успел договорить.

Черная, заляпанная грязью машина, обогнала даму.

Из авто выскочил человек в коже.

Показал удостоверение и начал тянуть даму в машину.

– Они, – крикнул Леонидов и побежал к машине.

– Стой, – крикнул он, – стой, сволочи!

Пашка увидел Леонидова.

Отпихнул даму, и она покатилась по тротуару.

Прыгнул в машину.

– Гони. Это Леонидов.

Редактор и Леонидов подняли насмерть перепуганную даму.

– Пойдемте, – предложил Игорь Федорович даме, – к нам в редакцию, там Вы почиститесь, родным позвоните.

Он подхватил даму, повел к арке.

Она шла послушно, еще не понимая, что случилось.

– Леонидов тебя видел, – крикнул злобно Виктор.

– Ну, – растерянно ответил Пашка.

Он никак не мог закурить, от волнения тряслись руки.

– А раз видел – сдаст. Кончать его надо.

Виктор развернул машину.

Впереди шел редактор, бережно поддерживая даму.

Олег шел за ним.

Внезапно подлетела машина.

Пашка трижды выстрелил из нагана.

Леонидов покачнулся и упал на бок.

Машину ушла в сторону бульваров.

Пришел в себя он в палате. Весь обмотанный бинтами.

У кровати сидел Мартынов и читал «Отверженных» Гюго.

– Ты, Федор, сюда Гюго читать пришел? – поинтересовался Леонидов.

– Чего они меня так обмотали?

– А кто их знает. Этот малый стрелял три раза. Подбил случайного прохожего и два касательных тебе. Врач говорит, что ты головой ударился и отключился. Потом потеря крови, конечно. Выпить хочешь?

– Еще как.

Мартынов взял с тумбочки чашку.

Понюхал.

Сморщился.

Вылил содержимое в рукомойник.

Прополоскал.

Потом достал из кармана фляжку.

Налил.

– Тащи.

Леонидов выпил два глотка.

Блаженно закрыл глаза.

– Хорошо.

– Ну а теперь по делу. Ты их узнал, Олег?

– Одного. Пашку. Они всегда в «Домино» парочкой ходят. Он и Виктор. Шоферы из гаража Кремля.

Мартынов присвистнул.

– Ну я пошел вязать их. А тебя в коридоре целая толпа дожидается.

– Кто?

– Сейчас увидишь.

Мартынов открыл дверь.

– У меня все. Заходи, народ.

В комнату ворвалась Татьяна, два редактора, Сергей Есенин и Михаил Романович.

В кабинете Мартынова собрались оперативники.

– Так, ребята, установлены преступники. Павел Голицын и Виктор Муравьев. Голицын проживает в Армянском переулке, дом два, квартира шесть. Квартира трехкомнатная. Две занимает крупный военный инженер Богомолов с супругой, а одна комната Голицына. У Муравьева собственный дом на Дорогомиловской заставе. Руководством решено – главаря банды будем брать я с четырьмя сотрудниками. Остальные поступают в распоряжение товарища Тыльнера из УГРО и будут вязать Муравьева.

Вместе со всеми в машину сель человек в кепке и дорогом пальто с чемоданчиком в руках.

– Кто это? – спросил один из оперов.

– Специалист по замкам. Тыльнер прислал.

Подъехали к дому. Все окна темные.

– Спит народ. Одни мы, как псы поганые.

– Мы сторожевые псы, – поправил Мартынов, – пошли.

Дверь на площадке третьего этажа была массивной, дубовой.

Три медных головки замков.

– Справитесь? – спросил Мартынов.

– Эти замки моя мастерская делает. Так что, граждане чекисты, примите в сторонку.

Специалист открыл чемодан, вытащил связку ключей.

Покопался у двери.

Нажал.

Дверь отворилась на ширину цепочки.

Мастер достал здоровые кусачки.

Начал перекусывать цепочку.

– Прошу, – он распахнул дверь.

– Спасибо, – Мартынов достал кастет. – Вас довезут, шофер в курсе.

Вошли в спящую квартиру.

Вот две двери военного инженера, обе открыты.

А вот и Пашина комната.

Оперативники ворвались в комнату.

Зажгли свет.

Паша лежал в обнимку с красивой голой женщиной.

Она, увидев оружие, закричала басовито и громко.

Голого Пашу сбросили с постели на пол, надели наручники.