Снадобье для вдовы

— Он перенесет путешествие? — Юсуф заметил, что в голосе короля послышалась хрипотца, а на лбу появилось еще больше пота.

— Да, ваше величество, если с ним поедет слуга, — ответил Юсуф. — И будет достаточно лекарств на все время путешествия. Ему нужна будет просторная удобная каюта. Думаю, что его состояние гораздо хуже, чем у большинства тех, кто хочет уехать.

— Мальчик прав? — спросил король.

Его вопрос, без сомнения, был адресован главному лекарю, поскольку он один и откликнулся:

— Да, ваше величество. И те рыцари тоже. Но не повредит ли это делу, если они не собираются возвращаться?

— А что, они не собираются?

— Возможно, ваше величество. По крайней мере, некоторые. Не могу утверждать точно.

— Если нам не станет известно нечто, что заставит нас завтра переменить свое мнение, корабль отчалит послезавтра с больными на борту. Поедут те, которых мы уже взяли на заметку, и вы можете добавить кого угодно на свое усмотрение. А если останется место, могут поехать и те, кто чувствует себя лучше. — Он сделал знак рукой слуге, который тут же подошел к нему. — Наш плащ, — сказал он. — Ветер сегодня холодный.

Юсуф смотрел на короля с гулко бьющимся сердцем. О перевел взгляд на лекаря и понял, что не единственный, кто понимает, что его величество тоже заболел.

Он поспешил к своей палатке, как будто болезнь короля напомнила ему, что у него есть больные, о которых он должен заботиться. Лорд спал более спокойно, чем раньше, а лоб его стал не таким горячим. Марк вышел из палатки, как только Юсуф вернулся, сообщив, что все в порядке, и Юсуф направился вдоль рядов коек и» тюфяков проверить своих пациентов.

— Эй, парень, — окликнул его изможденный человек с покрытым шрамами лицом ветерана, который накануне был настолько болен, что это были его первые слова за весь день. — Ты не мог бы принести чего-нибудь попить? В горле пересохло.

Юсуф принес ему кружку с водой, в которую добавил немного вина.

— Очень пить хотелось, — произнес тот с благодарностью в голосе.

— Говорят, что в этой палатке лучший уход во всем лагере. Если это правда, понятно, почему многие больные хотят домой.

— Кто именно хочет домой? — спросил Юсуф, оглядываясь вокруг себя. — Никто из здесь присутствующих никогда не говорил о доме, разве только в бреду, когда они принимали меня за свою мать или няню.

— Эти разговоры ходят по всему лагерю, кроме этой самой палатки. Так говорят, во всяком случае. С другой стороны, всем известно, что ты шепчешь на ухо самому королю.

— Кому это известно, тем на самом деле известно очень мало, — усмехнулся Юсуф. — И даже это малое, можно сказать, неправда. Я шепчу на ухо королю, точно так же, как его мул. — Он наклонился и поправил постель больного воина. — Но если люди так считают, они, конечно, не будут обсуждать со мной подобные дела. Если б было время походить по лагерю, я мог бы, наверное, и сам услышать эти сплетни, но у меня его нет.

— А я хочу домой, — сказал его собеседник. — Я сюда приехал не для того, чтобы подыхать от лихорадки, когда неприятель смеется со стен над моими товарищами. Я приехал сюда сражаться, за славой и богатством. У моей семьи имя и родословная весит гораздо больше нашего золота, — печально добавил он. — А наша земля богата скорее скалами и галькой, чем лугами или рощами.

— Вы хотите оставить его величество? — спросил Юсуф.

— Да не волнуйся, парень. Я о таком даже не думаю. Но для солдата самое худшее, что можно себе представить, это долгая осада. И некоторые настроены еще более мрачно, чем я. Один мой знакомый сказал, что он избежал чумы, когда вокруг все дохли, как мухи, только для того чтобы оказаться здесь и валяться на соломенном тюфяке, завернувшись в плащ, страдая от боли и дрожа от лихорадки. Две недели он был в состоянии, близком к смерти, и ему хотелось домой, на пуховую постель, заправленную льняным бельем, и чтоб вокруг него суетилась вся женская половина дома.

— Но путь домой неблизкий, — возразил Юсуф. — Не хотел бы я оказаться смертельно больным от лихорадки и чтоб при этом меня мотало вверх и вниз на волнах и ветру.

— Да я тоже, парень. И не думаю, что дома мне было бы лучше, — согласился он. — Вы с Марком неплохо за нами присматриваете. Но я предпочел бы быть на ногах и сражаться. Сейчас самое время для повторной атаки. Они вряд ли этого ожидают и наверняка уже ослабли.

Да и мы тоже, подумал Юсуф, вспомнив посеревшее лицо и взмокший лоб его величества.

— Я мало что знаю о военной стратегии, сеньор, тактично заметил Юсуф. — И рад, что не мне приходится принимать подобные решения. Но где вы слышали эти разговоры?

— Тот ясноглазый шутник и его приятель — который утверждает, что дружит с лордом Пером — были здесь-сегодня вечером. Его светлость спал, но они слонялись по палатке и рассказывали всякую всячину.

— Да? — удивился Юсуф. — Геральт де Робо и дон Мануэль — занятные личности. Принести вам что-нибудь еще?

— Нет, парень, — ответил тот с озорной улыбкой. — Мне кажется, что я сейчас засну. Возможно, дело идет к поправке.

Настало время пополнить запасы трав, и на следующее утро, пока не высохла роса, Юсуф уже был на склоне ближайшего холма с корзинкой Марка в руках и пытался найти знакомые ему травки. Когда корзинка наполнилась, он раскинулся на траве и засмотрелся на ползущие по небу белые облака.

На какое-то мгновение он почти поверил, что снова в Жироне. Трава под ним на ощупь напоминала ту, что росла на косогорах, где они с Ракелью собирали лекарственные растения. Ему вдруг захотелось домой и он был поражен, что считает домом северную цитадель, где теперь поселился.

— Итак, паж его величества смылся, чтобы подремать на солнышке, — произнес чей-то голос, и на него упала тень. Юсуф приподнялся и встал на ноги.

— Доброе утро, сеньор, — сказал он. Перед ним стоял Геральт де Робо, сын Асберта де Робо.

— Приятное местечко, — отозвался Геральт. — Что это ты здесь уединился?

— Я собирал травы, — ответил Юсуф. — А вы, сеньор?

— Да, парень, ты меня устыдил. Я здесь потому, что мне скучно. Скучно. По своему складу я не похож на старого вояку, поэтому брожу где угодно. Мне захотелось размяться, а у нас даже учений никаких нет, чтоб держать форму. Прояви снисхождение и останься здесь поболтать со мной. Только давай присядем. Так удобней. — Геральт шлепнулся на траву и перекатился на бок, опершись на локоть. — Завидую тебе, парень.

— Почему, дон Геральт? — Юсуф снова уселся на землю.

— Потому что тебе есть чем заняться. Чем-то, что имеет значение для других людей. Что за травы ты собираешь?

— Лекарственные. Чтобы пополнить наши запасы, — ответил он.

— Я бы уж лучше траву собирал, чем вообще ничего, — заметил Геральт. — Возможно, я мог бы тебе помочь. Собирать травку, думаю, по силам тому, кто обучался фехтованию, верховой езде и воинскому искусству, — усмехнулся он.

— Но боюсь, вы не знаете, какие из них надо собирать.

— Ты мне будешь показывать.

— Но в таком случае проще собирать самому. Да я и закончил на сегодня, — добавил он.

— Увы, я никому не нужен, — сказал Геральт и обернулся. — Дон Мануэль. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. — Они подождали, пока приятель Геральта пыхтя взберется на холм и присядет рядом с ними, и продолжили беседу.

Юсуф вежливо улыбнулся и повернулся к Геральту.

— Возможно, учения не проводятся потому, что многие его участники заболели, — сказал он.

— Верно подмечено, — сказал дон Мануэль, отдышавшись. — В том числе его величество. Говорят, он при смерти. Прошлой ночью королева поспешила к его постели, чтобы услышать его последние слова.

— Правда? — удивился Юсуф. — Ничего об этом не слышал.

— В таком случае ты равнодушный паж, — с усмешечкой отозвался Геральт. — В наше время мы знали все и всех.

— Я помогаю ухаживать за больными, — сказал Юсуф. — У его величества есть и другие пажи.