Тени кафе «Домино»

– Нет. Я найду ангажемент и уйду из этого театра.

– Тебе решать, но когда я была на сцене, то мечтала попасть в Художественный.

Не доезжая Триумфальной площади, машина УГРО остановилась у сада «Аквариум».

Тыльнер вылез и увидел в темноте огоньки фонарей.

На весь парк горел одни чахлый фонарь.

Тыльнер пошел на свет электрофонариков.

Ноги утопали в снегу.

В штиблетах «шимми» захлюпала вода.

Он подошел к опергруппе.

– Приехали, Георгий Федорович, смотрите. Посвети-ка!

Свет фонарей упал на лежащего на снегу человека с неестественно вывернутой шеей.

– Прошу любить и жаловать, – сказал Николаев, – Ромка Бессарабец.

– Что с ним?

– Думаю, перелом основания черепа, – пояснил эксперт, – удар нанесен тупым, мягким и, я думаю, эластичным предметом.

– Возможно, рукой? – наклонился Тыльнер?

– Возможно, но убийца должен обладать огромной силой.

– А это точно Ромка?

Николаев нагнулся.

Отогнул левый рукав.

В свете фонарей изумруды браслета загорелись как зеленые ведьмины глаза.

– Это тот самый браслет? – спросил Тыльнер.

– Тот самый, – ответил Николаев.

– Что нашли на убитом?

– Вот смотрите.

На куске брезента лежал «кольт», удостоверение личности, бумажник и ключи.

Тыльнер взял бумажник.

Открыл.

Ничего. Только фотография молодой женщины.

– Он очень крупно выиграл в казино на Триумфальной, – пояснил Николаев, – мы опросили игроков и крупье, они не заметили, чтобы за ним кто-то следил.

– А как же Вы это сделали, – удивился Тыльнер.

– Очень просто, в бумажнике была его фотография.

– Значит, убийца пас его у кассы, когда он сдавал фишки. Увидел, что Бессарабец получает большой куш, и пошел за ним.

– Возможно, – Николаев закурил, – а может, свел с ним счеты. По агентурным данным, Ромка не честно делился с подельниками.

– Для нас это лучший вариант. А то, не дай Бог, появится новый разбойник.

– Спаси Бог, – Николаев перекрестился.

– Пойдемте, Александр Иванович, отвезу Вас домой и поеду посплю немного.

В маленькой столовой Лены Иратовой был накрыт стол для чая на четыре персоны.

В прихожей раздался звонок.

Лена вышла в коридор.

Посмотрелась в зеркало.

Открыла дверь.

На пороге стояли улыбающийся весело режиссер Разумнов и высокий, прекрасно одетый человек лет за тридцать.

– Прошу.

– Сначала примите, – Разумнов протянул плетеную коробочку и пузатую бутылку.

– Пирожные от Филиппова, ну а ликер Ваш любимый. Познакомьтесь, литератор Вадим Геннадьевич Бартеньев.

– Батюшки, – улыбнулась Лена, – какая барская фамилия. Это псевдоним?

– Представьте себе, что нет. Это моя фамилия, которую я не удосужился сменить на пролетарскую.

– А почему Вы держите руку за спиной? – спросил Лена.

Бартеньев вынул из-за спины букет цветов, завернутый в красивую бумагу.

– Боже, – воскликнула Лена, – тетя, ты только посмотри, какая прелесть.

Появилась тетя.

– Здравствуйте, Вера Владимировна, – Разумнов приложился к ручке, – мы с Вами не виделись, дай Бог памяти, в тринадцатом году я снимал свою первую фильму «Разлука», а Вы блистательно сыграли главную роль.

– Было, все было. Прошу к столу. По московскому обычаю – с чаем и сахаром.

Расселись за столом. Вера Владимировна разлила чай.

– Неужели Вы бросили сцену? – удивился Разумнов.

– Она меня бросила. Я же была провинциальной актрисой…

– Вы были примадонной в провинции, – перебил ее Разумнов.

– Так вот, в семнадцатом состоялся мой последний бенефис в Ярославле. Чудный театральный город. И я вернулась в Москву.

– Неужели не хотите вернуться на сцену?

– Не говорите это слово, – засмеялась тетя. – Я как полковая лошадь, услышавшая звук трубы.

– Значит, я и есть труба, – сказал Бартеньев.

– Я видела, в театре Левонтовского идет пьеса «Последняя встреча». В театре аншлаг. В ложе и партере меха, бриллианты, все, как в добрые времена. Сейчас труппа начинает репетировать вашу новую пьесу «Последняя ставка». Нужна героиня. Прима.

– Елена Сергеевна. Я принес пьесу. Если Вы согласитесь – счастью моему не будет предела, – Вадим вынул из кармана рукопись и положил на стол.

– Леночка, – сказал Разумнов, – я знаю о твоих трудностях. По «Последней встречи» мы с Вадимом написала киноверсию. Ее читал Луночарский. Прочел и благословил. Выделил огромные деньги при условии, что ты сыграешь главную роль. Я поеду к Вашему мастеру. Он ко мне прекрасно относится. Стану на коллеги…

– Не надо, – с некоторой иронией сказала Лена.

– Не понял, – удивился Разумнов.

– А понимать нечего. Я ушла из театра.

– Почему? «Три сестры» шли с громадным успехом.

– Милый мой, Александр Григорьевич, это был успех театра, мэтра и немножко мой. А я хочу свой успех. Собственный.

– Значит, Вам надо к Левонтовскому, – захлопал в ладоши Вадим, – можно я ему телефонирую?

– Конечно, – сказала Лена, – но прежде, сколько он платит?

– Перед нашей встречей я был у него и сумму знаю.

Вадим достал из кармана вечное перо и на салфетке написал цифры.

– Ого, – обрадовалась Лена. – Немедленно телефонируйте мое согласие.

– Он просил передать, – Вадим лукаво улыбнулся, – после пятого спектакля – бенефис.

– Батюшки, какая прелесть, – ахнула тетя.

Вадим вышел в коридор.

– Ну вот, Леночка, утром ты думала, чем заняться, пришел добрый волшебник, ударил палочной о тыкву и она превратилась в золоченую карету.

– Господи, даже не верится.

– Друзья, – сказал Разумнов, – праздник продолжается. Сегодня в «Домино» профессор Новиков читает лекцию по живописи. Пойдемте послушаем.

Лена задумалась.

– Иди, – твердо сказала тетя. – Пусть видят твою удачу.

– А Вы, Вера Владимировна, – повернулся к ней Вадим.

– Я останусь. Почитаю пьесу и сценарий. Помечтаю.

– Осторожнее с мечтами, Вера Владимировна, у них есть особенности сбываться, – усмехнулся Разумнов, – на собственном опыте знаю, что вместо радости приходит разочарование.

Николаев заглянул в кабинет Тыльнера.

– Можно, Георгий Федорович?

– Конечно, конечно, – Тыльнер встал, – прошу, садитесь, сейчас кофе налью. Я только заварил. И лимончик есть.

– Под такое дело, – Николаев из кармана вытащил плоскую фляжку, – по рюмке коньяка можно.

– Всенеприменно.

Тыльнер разлил кофе, бросил в чашки сахар и ломтики лимона.

Николаев разлил в стаканы коньяк.

– За успехи.

Выпили.

Запили кофе.

– Пили за успехи, а их не много. – Николаев положил на стол бумаги. – Вот акты экспертизы и протокол осмотра места происшествия.

Тыльнер взял акт.

Начал читать.

– Первоначальное заключение подтвердилось. Кто-то очень сильно ударил Ромочку рукой. Так, посмотрим, что дал осмотр места происшествия. Отпечатки галош. Французского типа. Не бедный человек порешил Рому. Галоши такие у частников полтора червонца стоят. Что скажете, Александр Иванович?

– Так-то оно так. Но в тот вечер в казино были более крупные выдачи.

– Думаете, враги Бессарабца?

– Как одна из версий.

– Пока мы имеем высокого, очень сильного человека, во французских галошах. Не густо.

– Будем копать, авось с Божьей помощью чего и нароем. Плесните еще чашечку кофейку.

Зал «Домино» был забит полностью.

Олег Леонидов и Таня сидели за столиком с Анатолием Мариенгофом, Есениным и актерами Художественного театра.