Тайные полномочия

Как ни старался, он не мог заснуть. Могучее здоровье не только выдержало ранний подъем, но сил было еще с избытком. Оставалось только одно развлечение, знакомое по военной юности, когда молодые офицеры собирались у походного костра. Бутовский стал говорить о значение физической культуры не только для армии, но и для всего общества. Как зарядка и гимнастика, если ее поставить правильным образом, смогут оздоровить тело, а за ним и душу. Правильное физическое развитие приведет к правильному душевному складу народа. И все в таком же духе. Вскочив на любимого конька, генерал и не думал притормозить. Он заметил, что у Паши глаза слипаются, помощник борется со сном из последних сил и только из вежливости поддакивает. Ему было немного забавно и даже чуть приятно вот так безобидно подшутить над славным Чичеровым. В конце концов, старики, к которым он причислял себя с некоторым кокетством, имеют право на болтовню. Если он затащил Чичерова на уходящий поезд и приютил в своем купе, где оказалось по-настоящему тесно для двоих, то пусть в благодарность не спит и слушает, что ему рассказывают. Пусть даже самые бесполезные истории.

Тихий, но уверенный стук в дверь оборвал Пашину дремоту. Он подскочил в кресле, словно его могли застукать за чем-то неприличным. Бутовский подумал, что перегнул палку: надо было мальчишке уступить диван, сначала отказался, а потом бы проспал до обеда. А ему бы и в кресле хорошо было со своими мыслями. Сейчас Чичеров выглядел совсем осоловевшим.

— Стучат! Открыть! Кто там! У нас все дома! — обычной скороговоркой выпалил он, захлопал ресницами, продираясь сквозь сон и понимая, что очутился в купе.

Бутовский разрешил войти.

Ванзаров кое-как протиснулся, но, чтобы закрыть дверь, ему пришлось встать в угол. Чичеров порывался выйти, но ему было приказано сидеть на месте, и так суеты было достаточно.

— Я ненадолго, — пообещал Ванзаров.

Этого господина Бутовский решительно не понимал. То ему казалось, что он только напускает на себя маску циничного и беспощадного вершителя правосудия. То вдруг очередным поступком тот ставил генерала в тупик. Ну вот зачем было так поступать с безобиднейшим Пашей? В душе генерал признавал, что без него в купе было бы лучше, а в поездке спокойнее, но ведь нельзя поступать как лучше. Надо уважать человека. Как бы мучительно это ни было. Бутовский пытался разгадать загадку и все не мог определить, нравится ему этот решительный юноша, возникший внезапно со строгим письмом, или он вызывает безотчетное чувство страха. Генералу все казалось, что Ванзаров что-то утаивает, цели его не так просты, как хочет показать, и есть у него какое-то второе дно, до которого никак не достать. Какие секреты он мог хранить или разыскивать, Бутовский и знать не хотел. Не его это дело. Достаточно, что помог с поездкой, если это не очередная тонкая ложь. За свою команду он был спокоен. Только один вопрос не давал генералу покоя настолько, что он его тщательно отпихивал подальше: если смерть Бобби произошла от естественной причины, зачем же Ванзаров отправился с ними? Не из спортивного же интереса? Но не поехал бы Ванзаров, вышло бы совсем глупо: пропало бы место в борцовском соревновании. А, того глядишь, возьмет медаль для России.

— Надеюсь, ничего не случилось? — спросил Бутовский, тайно надеясь, что лимит происшествий с его командой исчерпан окончательно.

— Жарко как у вас. Ничего, это ненадолго. Я сделал замечание проводнику. Скоро станет прохладней.

— Мы вам с Пашей благодарны, — сказал генерал. — Неплохо бы топить чуть меньше. Спасибо за ваши старания. Наверное, тоже хотите соснуть? Вас ведь, как всех, тоже подняли среди ночи. А стук колес так убаюкивает…

— Когда не спишь вторую ночь подряд, лучше не ложиться, — ответил Ванзаров. — Чего доброго, проспишь что-нибудь интересное.

Бутовский не понял, шутка это или очередная загадка.

— А мы с Пашей как раз собрались маленько вздремнуть. — Он усиленно зевнул, а Чичеров хлопал ресницами, чем-то напомнив разбуженную сову.

— У меня только одно сообщение… Оно деликатного свойства, поэтому…

— Я выйду! — заторопился Чичеров. Деваться ему было некуда. Ванзаров вернул его в кресло:

— Будет достаточно, если дадите слово не болтать, как сорока.

— Даю! — выдохнул Паша.

Все это показалось генералу нелепой игрой. Ну зачем было лишний раз издеваться над недалеким человеком. И так ведь все ясно…

— Что у вас, спать хочется. — Отношение генерала проявилось в невольной грубости.

— Григорий Иванович Рибер не встретит команду в Одессе, — сказал Ванзаров. — Его тело было найдено в его собственном доме.

— Что значит: найдено?.. — начал генерал и осекся, понимая, какую нелепицу сболтнул.

— Его убили, — пояснил Ванзаров с предельной откровенностью.

— Как! — вскрикнул Чичеров.

И тут же получил предупреждение: если позволит себе еще один выкрик, его снимут с поезда. Чичеров зажал рот ладошкой.

— Это печальная новость, но она должна быть известна только вам, — продолжил Ванзаров. — Никто не должен этого знать, хотя бы до прибытия в Одессу. Перед вами я не мог скрывать этого факта.

— Ой! — вырвалось у Паши.

— Чичеров, еще звук, и вы выйдете, не дожидаясь остановки.

Отчего-то генерал поверил, что в этой угрозе шутки было куда меньше, чем казалось. С этого станется в окно выкинуть. Силища немереная.

Паша забился в кресло и зажал рот обеими руками.

— Вот так и сидите, — похвалили его.

— Зачем вы мне это рассказали? — спросил генерал. — Что мне теперь прикажете делать? Как смотреть в глаза команде?

— Смотреть прямо, открыто и внимательно. Среди этих глаз есть пара тех, что принадлежит убийце Рибера.

Карусель с визгом понесла генерала, и ему показалось, что в этот раз просто так не отделаться. Как же он сразу не понял главного: в команде — еще одна потеря. Уже нет двух спортсменов! Надежды на медали тают стремительно. Да о чем он! Рибер убит, а это значит… Генерал много мог бы сказать, что это значит лично для него. Случись это чуть раньше, и вся его олимпийская надежда растаяла бы как дым. А так — есть шанс увидеть Афины. А там будь что будет. Смерть Рибера, конечно, ужасна, но ведь теперь не надо заставлять себя кланяться перед этим ловким чиновником с непомерными амбициями и благодарить его. Его, конечно, жалко, но какое это облегчение на самом деле. Только это никто не должен узнать. К своему огорчению, генерал заметил, что за ним пристально наблюдают. Настолько, что казалось, прочитали его мысли.

— Это огромная утрата, — словно оправдываясь, сказал он. — Не могу в себя прийти от горя.

— Я вижу, — согласился Ванзаров.

Так это было сказано, что у Бутовского не осталось сомнений: его выпотрошили, как тушку перед превращением в чучело. Ничего не осталось потаенного. Словно видит этот господин и вправду насквозь.

— Что прикажите делать мне…

— То же, что и раньше. Только следите внимательно, кто и что говорит. Убийца не может себя не выдать.

Новый вождь куда хуже Рибера. Тот требовал всего лишь почитания, а этот замахивается на неограниченную власть. Где это видано: из генерала делать ищейку.

— Вы требуете от меня невозможного, — сказал Бутовский так, чтобы и сомнений у этого не осталось: он не отступит с последнего рубежа. Будет стоять на нем насмерть. Пусть его хоть на пустом полустанке высадят, но ищейкой он не будет.

— Не надо заниматься сыском, Алексей Дмитриевич. Для этого я вас слишком уважаю, как достойного человека и блестящего пропагандиста спорта. Только прошу знать, что в поезде убийца. Будьте бдительны. Чтобы не потерять еще одного члена команды.

Бутовский совершенно не знал, как себя вести после такой лести: поддаться или сохранить твердость.

— Как вас понимать? — все-таки спросил он.

— Эта угроза пока лишь вероятность. Если убийца почувствует опасность, он может начать заметать следы. В убийстве Рибера их оставлено достаточно. Подумайте хотя бы о безопасности вашей племянницы.