Студёные ветры юга

Annotation

Продолжение трилогии "Горячие ветры севера". Действие происходит приблизительно через двадцать лет после описанных там событий. Пока что выкладываю пролог и первую главу. Дальнейшее пополнение файла будет зависеть от читательской реакции.

Русанов Владислав

Русанов Владислав

Студёные ветры юга

ПРОЛОГ Ярл Руарк Мак Снахта из Соколиного Насеста отставил кубок с травяным настоем и задумчиво сложил пальцы 'домиком', поглядывая на собеседника из-под бровей. Эоган Мак Ллир водил ногтем по гравировке своего сосуда, повторяя прихотливые изгибы узора, нанесенного златокузнецами. В камине потрескивали куски горючего сланца, пожираемые веселыми язычками пламени, в трубе выл ветер. Здесь, в горах, преддверие Праздника Начала Весны теплым никогда не бывает. Это в долинах на южных склонах Облачного Кряжа к середине абр'аана распускаются почки на деревьях и зеленеет трава, а на севере еще дуют ледяные ветры из Пустошей, находят тяжелые снеговые тучи, засыпающие перевалы и тропы вровень с конской холкой. И потеплеет лишь к середине месяца м'ехэв, когда перворожденные празднуют День-без-Ночи. Зато в замках сидов всегда тепло - и в покоях ярла, и в каморке самого последнего конюха или прибиральщика в зверинце. Горят блестящие куски сланца в каминах, стены и полы устилают звериные шкуры - пещерных и черных медведей, барсов и клыканов, архаров и безоаровых козлов, косуль и оленей. Всегда найдется глоток согревающего душу и тело настоя из горных трав: душицы и горечавки, донника и живокости, бореца и зимолюбки. Или хмельной мед, который делают мудрецы филиды, обходя каждым летом далекие ущелья в поисках обиталищ горных пчел. - Мы долго так будем сидеть и молчать? - нетерпеливо нарушила тишину Уна Мак Гегра из Цветущего Вереска. - Или благородные феанны соизволят начать беседу? - Феанны счастливы, что находятся в обществе столь решительно настроенной феанни, - слегка поклонился Мак Снахта, но Мак Ллир скривился, не желая скрывать раздражение. Руарк вздохнул. На правах хозяина он был обязан сглаживать все разногласия, какие только могли возникнуть среди гостей. Но, во имя Небесной Горы, как же порой трудно добиться согласия. Осторожный, вплоть до нерешительности Мак Ллир, никогда не отвечавший прямо ни на один вопрос. Нетерпеливая, порывистая ярлесса Мак Гегра, готовая подгонять всех и всегда. Молчаливый Сенлайх Мак Кро, лишившийся в последней войне с салэх правой руки - наконечник стрелы раздробил плечевой сустав так, что оказался бессилен даже величайший целитель Айлиль Черный Буревестник. А ведь это самые преданные его соратники! - Феанни Уне, должно быть, не дает покоя слава Мак Кехты... - неожиданно проговорил ярл Мак Кро, сидевший в самом темном углу. В битве с вонючими тварями он заработал еще и шрам через все лицо, бугристый и неровный, и теперь слегка стеснялся, находясь в присутствии феаннов и феанни. - Так я могу напомнить, как окончила свои дни Фиал Мак Кехта. - Благодарю, не стоит, - дернула уголком рта Мак Гегра. - Я прекрасно знаю все эти рассказы, донесенные до слуха нашего короля посольством салэх. Подумать только! - она возвела глаза цвета летних сумерек к потолку. - Посольство! Салэх! Уж не придется ли нам когда-либо принимать посольство стрыгаёв или пещерных медведей?! - И, тем не менее, позволю себе напомнить, что Эохо Бекх принял их, - бережно выговаривая слова, произнес Мак Ллир. - Вот именно! Поддавшись на уговоры Утехайра Семь Звезд! - Мак Гегра стукнула кулачком по столу. Мак Снахта отметил про себя, что в ярости ярлесса становилась прекрасной, как никогда. - Утехайр рассудил, что перемирие с са... с людьми, - через силу выдавил он непривычное название, - выгодно перворожденным. Временное перемирие. - Растянувшееся на двадцать лет! - Зато перворожденные получили передышку, - пожал плечами Мак Ллир. - наши потери были слишком велики... - Уж мне ты можешь не рассказывать! - феанни вскинула подбородок. Конечно же, все это помнили. Уна Мак Гегра потеряла в минувшей войне супруга, ярла Эогана Мак Гегру, двоих сыновей - Лойга и Дубтаха, а ее отцовский замок - владения ярла Риена Мак Тьорла - орда немытых салэх сожгла и разметала по камушку. Таким образом феанни Уна возглавила род Мак Гегра, приютив немногочисленных уцелевших вассалов Мак Тьорла, и стала силой, с которой следовало считаться. - В чем ты обвиняешь нас, высокородная феанни? - удивленно приподнял бровь Мак Ллир, теребя правый ус. - Разве мы собрались здесь не для того, чтобы найти путь, по которому сможем вывести перворожденных к былому величию? Вернуть то, что потеряли в Войне Утраты. - Обвиняю вас, благородные феанны, в том, что вы топчетесь на месте, как кони, почуявшие запах стрыгая. - Поверь, феанни, дело для всех новое. В истории перворожденных не было случая, чтобы ярлы злоумышляли против короля... - Тише, феанн Эоган! - поднял ладонь Мак Снахта. Его перестало забавлять направление, принимаемое их беседой. - Прошу тебя успокоиться, феанни Уна. - Он вздохнул, откинул снежно-белую прядь, упавшую на глаза. Из собравшихся сидов, он был самым старшим, помня еще Благословенную Землю - Б'энехт Ольен. - Все вы правы. И все неправы одновременно. Ярл и ярлесса скривились, будто отведав прокисшего меда. - Сейчас я вам объясню, в чем именно, - вел дальше Руарк. - Во-первых, мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы злоумышлять против короля. Эохо Бекх - достойный правитель. Мудрый стратег и уравновешенный тактик. Зачем нам свергать его? Короля следует убедить, перетянуть на нашу сторону. Лишь таким образом мы сможем избегнуть ненужного раскола, следовательно сумеем собрать в единый кулак все силы, дабы покончить с владычеством салэх. - Клянусь Небесной Горой, их владычество еще не наступило и не наступит никогда! - горячо воскликнула Мак Гегра. - Наступит, если будем сидеть, сложа руки. Они одолеют нас не силой оружия. От войны их нынешние короли отказались, благодаря подвигу феанни Мак Кехты. В своей смерти ей удалось добиться того, что многим не удавалось в жизни. Нет, салэх победят нас тихо и незаметно. Может быть не в этом столетии, а в следующем. Или через тысячу зим. Задушат, как омела дерево, на котором поселится, как бурьян забивает цветник, который забыли прополоть. Их много, они плодятся, как крысы. Их земли благодатнее наших, плодороднее и обильнее. Уже сейчас многие ярлы и филиды выступают за то, чтобы торговать с ними, обмениваться знаниями. Они не понимают, что это приведет к медленной смерти нашего народа. Утехайр Семь Звезд однажды проснется, а в Уэсэл-Клох-Балэ полно салэх, грязных, вшивых, вонючих, хоть и напяливших посеребренные кольчуги и тонкие одежды. А там и всю Аем'ши Ольен - Обретенную землю - заполнят стаи салэх. Что тогда нам предстоит? - Вновь уйти за море? - предположил Мак Ллир. - Взять в руки оружие и погибнуть! - кинула на него косой взгляд Мак Гегра. - Да, возможны оба пути. Красиво погибнуть, хотя уж какая красота в том, что твоим черепом украсят стену одного из их уродских замков... Другой путь - уплыть за море. Только куда? Б'энехт Ольен сгорела в подземных огнях и, скорее всего, утонула. Кто из вас, благородные феанны и феанни, знает расположение еще какой-нибудь пригодной для жизни земли за морем? Так я и думал. - Руарк обвел присутствующих укоризненным взглядом. - Таким образом, задача наша повлиять на короля, убедить его, перетянуть на свою сторону. Короля и Большой Совет филидов. А если не получится... Что ж, тогда я напомню вам, благородные феанны и феанни, что Эохо Бекх был избран королем более тысячи зим тому назад. Тогда я был двухсотлетним юношей. Выходит, коль короля можно избрать, то можно его и переизбрать. - Если большинство ярлов нас поддержат, - угрюмо заметил Мак Кро. - Конечно! Если будем прятаться по самым темным комнатам моего замка и шипеть друг на друга, как голодная бэньши. Задача наша - сделать так, чтобы как можно больше ярлов оказалось на нашей стороне. Вы все - древних родов, связанные узами крови с другими родами. Так не сидите же на месте! Вспомните ярла Мак Кехту! Как он умел убеждать! - Не слишком-то он преуспел... - проворчал Мак Ллир. - Вот потому, что феанны не прислушались к его пламенным речам, перворожденные и оказались втянутыми в самую страшную войну, Войну Утраты. Поэтому нам следует быть убедительнее, чем ярл Мак Кехта, и злее к врагам, чем его невестка, феанни Мак Кехта. - Нас лишком мало, - нахмурился Мак Кро, потирая костяшками пальцев шрам. - Уверяю тебя, феанн Сенлайх, - не мигая, посмотрел на него Руарк. - нас больше, чем за этим столом. Кое-кто из ярлов еще приедет, чтобы участвовать в звериных травлях в моих ямах. Какой Праздник Начала Весны обходится без травли, веселых пиров и встреч ярлов? Почтит и король нас своим присутствием... И для него уже готова одна неожиданность. - Он сделал многозначительную паузу. Мак Кро потянул себя за ус, Мак Ллир выглядел растерянным, но Мак Гегра, запрокинув голову, звонко расхохоталась. - Пусть и для наших друзей это останется неожиданностью, - проговорила она, поправляя платиновые пряди. Мак Снахта позвонил в серебряный колокольчик. Приказал почтительно склонившемуся слуге налить гостям подогретого меда. - А филиды? - задумчиво проговорил Мак Ллир после того, как дверь закрылась. - Влияние их на короля велико... - К счастью, не беспредельно, - улыбнулась Мак Гегра, поднимая кубок. - За успех нашего дела, благородные феанны. Руарк, Сенлайх, а потом и недовольный Эоган присоединились к ней. - Я не услыхал ответа на мой вопрос, - Мак Ллир отставил наполовину пустой кубок. - Согласен, с филидами будет труднее всего. - К счастью, они не посещают травли, - вмешалась феанни Уна. - Вот тут-то я разочарую вас или обрадую, - Мак Снахта прямо наслаждался тем, что знает больше других. - Морана Пенный Клык почтила нас своим присутствием. - Что? - Морана Пенный Клык? - Что она здесь забыла? - Благородные феанны и феанни, Морана Пенный Клык прибыла в Соколиный Насест, чтобы встретиться с нами. Так же, как высокородные ярлы Мак Нейл, Мак Руадх и Мак Кью. - Да? - С чего бы мне лгать вам? - Мак Снахта вновь позвонил в колокольчик. На этот раз через порог шагнул не слуга, а тонкий, как горная сосна, Кухан Лох Киан - главный ловчий и самое доверенное лицо ярла. Обветренное лицо сида хранило каменно-непроницаемое выражение. - Приведи нашу дорогую гостью, - кивнул Руарк. Его помощник поклонился, прижимая правую ладонь к сердцу, а левую отводя далеко назад. Вышел. Ярлы и ярлесса настороженно молчали. Ожидание длилось недолго. Вскоре дверь открылась вновь и вошла сида, прямая как палка. Ее фигуру и лицо скрывал темный плащ с капюшоном. - Канесса... - встал с кресла, прижимая ладони к груди Мак Снахта. Сида порывистым движением сбросила капюшон и впилась в ярлов пронзительно-синими, подобно сапфирам, глазами. Моложавое, но, тем не менее, несущее отпечаток тысяч прожитых зим, лицо. Двадцать длинных, снежно-белых кос, к концу каждой из которых крепился позолоченный колокольчик. Надменно изломанные губы. Морана Пенный Клык. Кто же из перворожденных не знал ее? Ярлы и Мак Гегра встали, склонив головы. Даже высокородным не зазорно оказать почтение члену Большого Совета филидов. Едва заметным наклоном головы и холодной улыбкой ответив на приветствие, филида уселась на предложенное ей кресло. Ямы для травли ярла Мак Снахты по праву считались одними из лучших не только на Северных Склонах, но и на всем Облачном Кряже. Когда-то с ними соперничали ямы ярлов Мак Дабхта и Мак Кехты, но хлынувшая два десятка лет назад орда салэх сравняла замки Южных Склонов с землей. Поэтому в Арэх Фьелэ, Праздник Начала Весны, ярлы со свитами теперь предпочитали посещать Соколиный Насест. В отличие от южных соседей, перворожденные, обитающие на северных склонах, были вынуждены устраивать свои ямы крытыми, защищаясь от пронзительных ледяных ветров, набегающих из Северной Пустоши - Труеск'ерт на старшей речи. Солнечный свет проникал в отверстия, оставленные в сводчатой крыше, а когда его не хватало, вдоль ограждения устанавливали факелы из смолистых сосновых веток. Они не только ярко горели, весело потрескивая, но и забивали в какой-то мере тяжелый дух смерти, клубящийся над ареной. Ведь сколько не вычищая, сколько не засыпай белым кварцевым песком, а за столетия впитавшейся в каменное основание крови накопилось достаточно. Для ярлов и членов их семей отводилась широкая, обтянутая медвежьим шкурами, скамья почти внизу, у самого ограждения. Их сподвижники и вассалы, имевшие право на приставку Лох к родовому имени и носившие длинные усы, располагались вокруг и выше. Слуги, прибиральщики, рядовые ловчие и дружинники, мастеровые и охотники теснились на простых каменных лавках на противоположной стороне ямы. Как и обещал Руарк Мак Снахта, этой весной собравшихся перворожденных почтил своим присутствием король Эохо Бекх, более молчаливый и задумчивый, чем обычно. Он явился в сопровождении малой свиты - телохранитель Майл Лох Ньета с двумя помощниками и полдюжины слуг. На пиру, который Мак Снахта в тот же вечер задал в его честь, его величество по большей части молчал, обмениваясь несущественными замечаниями с ярлессой Мак Гегрой, усаженной от него по левую руку. Всего один раз провозгласил здравицу окружавшим его перворожденным, а потом лишь понемногу прихлебывал травяного настоя и отрезал по кусочку медвежатины, запеченной в углях. Но на травлю Эохо Бекх явился. Главный распорядитель, Рейберт Лох Дуг в дублете, отороченном мехом горной куницы и сапогах с серебряным тиснением, вышел на середину арены, провозглашая: - Лламигин ярла Мак Тетбы против пещерного медведя ярла Мак Нейла! В толпе послышались удивленные возгласы. Многие лица удивленно повернулись к слепому ярлу Мак Тетбе, последнему из подлинно морских ярлов. Его замок стоял над самым заливом Дохьес Траа или Берега Надежды, овеваемый не гонными, а морскими ветрами. Большую часть времени ярл Эйан и его дружина проводили на палубе кораблей, чьи штевни украшали головы грифонов. Сам Мак Тетба утверждал, что лишь он один сохранил дух старой земли, потерянной родины, Б'энехт Ольен. Зрение он потерял в незапамятные времена, но это не мешало ему находить пути на море и реках, а главное, читать в сердцах других перворожденных, как в собственном. Сейчас он сидел, улыбаясь уголками губ, на одну скамью выше короля и хозяина Ям. - Лламигин... - восхищенно протянула Мак Гегра. - А я думала, они не существуют. - Лучше бы они не существовали... - вздохнул Эохо Бекх. - Как и многие другие твари. 'Ну-ну, - подумал Руарк. - Королевское слово тверже скалы? Поглядим'. Тем временем служители Ям распахнули зарешеченные ворота. Давно наработанный прием - с той стороны к воротам вплотную придвигали клетку с хищным зверем или чудовищем, а потом одновременно открывали решетку и дверцы клетки. В темноте что-то заворочалось, скрипуче зарычало, а потом на песок прыгнуло чудище, от вида которого ахнули все перворожденные-зрители. А уж казалось бы, насмотрелись они всякого. Размерами туловища лламигин не уступал зубру, но отличался короткими кривыми лапами - задние длиннее передних. Между пальцами, увенчанными когтями, виднелись перепонки, покрытые белесыми разводами - очевидно, пересохли от долгого сидения в клетке. Зато голова чудища вдвое превосходила бычью, а когда раскрыло широкую пасть, то показало мясистый лиловый язык и ряд острых зубов, похожих на зубья пилы. Довершали картину выпуклые глаза-буркалы, пупырчатая шкура и гребень вдоль хребта. На вид не костяной, а чешуйчатый, встопорщившийся от возбуждения. По сравнению с водяным - а кого бы еще приволок Мак Тетба? - зверем, вышедший вперевалочку на арену пещерный медведь выглядел почти мирным. Хотя, следовало признать, Мак Нейл расстарался и выставил матерого самца, которого выкормить в неволе составляло немалых трудов. Хищник выворачивал передние лапы, опираясь на запястья, а все потому, что длинные кривые когти мешали ему на ходьбе. Бурая с проседью шерсть поблескивала в свете факелов. Медведь поворачивал вправо-влево лобастую башку, принюхиваясь. Всем известно, что они подслеповаты, зато чутьем не уступают лучшим псам. На миг Руарку показалось, что развернувший лицо в сторону арены Мак Тетба тоже принюхивается. А что он еще мог делать без глаз, которые прикрывала расшитая бисером и самоцветной пылью повязка? А на скамьях уже царил суета, перворожденные бились об заклад. И ярлы, и дружинники, и чернь. Кто-то ставил на кон горсть золотых монет или коня в полной сбруе, а кто-то нож с костяной рукояткой. А звери медленно сближались. Вернее, шел вперед медведь, перекатывались мускулы под косматой шкурой. Лламигин ждал прижавшись к земле будто жаба, какие встречаются в низовьях рек, впадающих в Ауд Мор. Похоже, он чувствовал себя неуютно вне родной стихии и громок скрежетал. Медведь басовито рычал. Наконец лесной зверь приблизился настолько, что смог хорошо рассмотреть противника, чей вид сбил с него решимость. Медведь поднялся на дыбы и громко заревел, распахнув клыкастую пасть. Лламигин сжался в комок, его скрежет перешел в сиплое шипение. - Клянусь Небесной Горой, - прошептала Мак Гегра. - Да начинайте уже... Будто услыхав ее слова, звери кинулись друг на друга. Водяная тварь сомкнула челюсти на брюхе медведя, а пещерный властелин всей тяжестью обрушился на спину лламигину. Он яростно ревел, одна лапа била и била по загривку чешуйчатого чудовища, которое, несмотря ни на что, не размыкало зубов. Во все стороны летели клочья зеленоватой шкуры, разбрасывал песок короткий, заостренный будто сосулька, хвост. Под сцепившимися зверьми расплывалась алая лужа. Сиды, пожалуй, кроме короля и ярла Мак Тетбы, вскочили на ноги. Они кричали, глаза горели при виде крови. Неожиданно раздался громкий хруст. Задние ноги лламигина задергались и безжизненно вытянулись. Его спина и загривок превратились в кровавое месиво, на месте правого глаза зияла дыра. Но челюсти остались стиснутыми. Медведь попытался вырваться. С третьей попытки ему удалось, оставив в пасти чудовища изрядный кусок шкуры и несколько клоков бурой шерсти. Его рычание перешло в жалобный стон. Зверь сделал шаг, другой... С отвратительным чавканьем на песок вывалились его внутренности. Ноги медведя запутались в кишках, он тяжело рухнул, поводя по сторонам помутневшими глазами. - Похоже, ничья, ваше величество, - наклонился к Эохо Бекху ярл-хозяин. Тот, помедлив, кивнул, будто оторвавшись от размышлений. Мак Снахта сделал знак распорядителю, который объявил результат схватки во всеуслышание. Толпа взвыла. Но недовольных, в общем-то не было. Только разочарованные. Туши погибших зверей вытащили крючьями, подсыпали чистого песка. Далее последовало несколько ничего не значащих, не вызывающих особого интереса, боев. Тура затравили полудюжиной северных волков. Остромордый медведь загрыз кикимору, хотя и получил такие раны, что зверя впору было добить хотя бы из милосердия. Клыкан схватился с двумя стрыгами. Неряшливые птицы с серповидными когтями и головами, напоминающими изуродованных неведомой болезнью сидов, не смогли в полной мере использовать привычные им способы атаки - подрезанные крылья не позволяли взлететь и обрушиться на врага сверху. Поэтому рыжий прыгучий хищник, похожий на короткохвостого кота-переростка, ударами когтистой лапы свалил их на песок и добил по одному, разворотив грудь длинными, плавно изогнутыми клыками. - Клыкан ярла Мак Кью победил! - провозгласил Рейберт Лох Дуг. Зрители не спешили радоваться. На этот бой почти никто не заключал пари - слишком уж очевидным казался его исход. Стрыга - опасная тварь, когда свободно парит в открытом небе, нападает с любой стороны, на скорости нанося удар когтями отставленных пальцев. Здесь же, в Яме, они клыкану не соперники. Перворожденные их и выставляли-то лишь потому, что люто ненавидели, почти так же, как и салэх. Рыжеватый, с едва заметными коричневыми полосками зверь не спеша обнюхал поверженных врагов, лизнул черную кровь, фыркнул и отвернулся. Лох Дуг не торопился давать знак служителям арены выгонять его, ожидая знака от ярла. Руарк едва заметно кивнул. - Клыкан ярла Мак Кью против фир-болг ярлессы Мак Гегры! - выкрикнул Рейберт. На этот раз его голос растворился в полной, мертвенной тишине. Тысяча лет миновала с тех пор, как племя фир-болг уничтожили в скоротечной войне, больше похожей на бойню. И с тех пор считалось, что ни одного из них не осталось. Эохо Бекх всем телом подался вперед, сжимая рукоять корда в украшенных аметистами и шерлами ножнах. Мак Гегра за его спиной самодовольно улыбнулась. На песок, настороженно озираясь, ступило двуногое чудовище, ростом почти в два раза превосходящее самого высокого из сидов. Покрытое короткой серой шерстью брюхо противно колыхалось на каждом шаге. Покатые плечи венчала неожиданно маленькая голова с широким ртом, посреди лба сверкал единственный глаз. Опиралась тяжелая туша на короткие кривые ноги с огромными ступнями, а маленькие ручки нелепо покачивались по обе стороны от живота. Король откинулся на спинку скамьи. Его лицо свело судорогой ненависти. - Где ты нашла эту мразь, феанни? - прошипел он сквозь стиснутые зубы. - На левом берегу Аен Махи, в чащобах Кьол'Шлиев, Лесогорья, - отвечала ярлесса с довольной улыбкой. - Пришлось снарядить отряд ловцов в земли, обитатели которых некогда платили дар роду Мак Кехты. - Надеюсь, это последний фир-болг, оставшийся на этой земле, - добавил Мак Снахта. - Я тоже, - Эохо Бекх не отрывал яростного взгляда от топчущегося на арене чудовища. - Надеюсь, клыкан Мак Кью порвет его на клочки. - Давайте полюбуемся, - феанни Уна облизнула губы кончиком языка. Тем временем рыжий хищник, разгоряченный скоротечной схваткой со стрыгами, обратил внимание на нового противника. Он вздыбил холку и, опустив голову к земле, заревел. Фир-болг ответил мелодичным высоким голосом на непонятном перворожденным наречии. Казалось, он поет... Рыжий, загребая задними лапами песок, зарычал, но как-то неуверенно. Слюна поблескивала на его изогнутых клыках - каждый в три ладони длиной. Болг шагнул зверю навстречу, протягивая короткопалую лапу с раскрытой ладонью. Клыкан слегка попятился, отворачивая морду. С лавок, где сидели мастеровые и ловчие, послышался свист и разочарованные возгласы. - Проклятая чародейская тварь... - выплюнул Эохо Бекх. Мак Тетба, повернувшись к нему, многозначительно улыбнулся. - Не заколдует ли он нас? - едва слышно прошептал осторожный, как обычно Мак Ллир. - Не волнуйся, феанн, - отвечала Мак Гегра. - Ведь мои ловцы справились с ним без труда. Поравнявшись с припавшим к песку клыканом, фир-болг опустил ладонь ему на холку. Смертельно опасный зверь замурлыкал, как кот. Чернь на голых скамьях улюлюкала. Только сиды старшего поколения, прожившие более тысячи лет, угрюмо молчали. Таких набралось не слишком много - каждый третий среди ярлов и едва ли два из десятка у остальных. - Убейте тварь, - выдохнул Эохо Бекх. - Но мой король... - разочарованно протянула Мак Гкгра. - Я сказал, убейте, - правитель стиснул кулаки. Лох Ньета поднял арбалет. - Позволь мне, - протянул руку Мак Снахта. Дождавшись кивка Эохо Бекха, телохранитель передал самострел ярлу. Руарк тщательно прицелился и спустил тетиву. Граненый кованый болт, просвистев в воздухе, воткнулся под лопатку клыкана. С яростным возгласом повернулся к хозяину Ям владелец зверя, Мак Кью. Ледяной маской застыло лицо короля. - Прошу простить мое самоуправство. Клыкан теперь все равно бесполезен для травли. А на фир-болг у меня есть свои виды. Негоже лишать благородных феаннов и их ближних, собравшихся здесь, развлечения, ради которого они прибыли в Соколиный Насест. Ваше величество, позвольте продолжить травлю. Король долго молчал. Кусал длинный ус. В конце концов, кивнул. Руарк тут е дал знак Лох Дугу. - Фир-болг ярлессы Мак Гегры против салэх ярла Мак Снахты. В гробовой тишине распахнулись решетчатые двери и на песок арены ступили шестеро салэх. Или шесть человек. Пять самцов и самка. Как в стародавние времена, одетые в звериные шкуры, плохо выделанные, а потому облезлые и вонючие. В руках салэх держали тоже давным-давно забытое оружие - дубины, каменные топоры, заостренные и обожженные на огне палки. Неуверенно переглядываясь, они не спешили приближаться к фир-болг. Эохо Бекх медленно повернулся к ярлу. - Что это значит, феанн Мак Снахта? Ярл понимал, что сейчас творится в душе короля, на так давно, по мерками перворожденных, само собой, принимавшего посольство человеческих правителей. Но решится ли Эохо Бекх нарушить вековую традицию - никто не вмешивается в травлю после того, как противники вышли на арену. Что он предпочтет - потерять лицо в присутствии цвета своих подданных, собравшихся здесь и сейчас, или нарушит слово, данное... данное, в сущности, зверям, нахватавшимся по верхушкам кое-каких знаний. Король молчал. По толпе сидов, заполонившей скамью вокруг ямы с бойцами, покатился медленный ропот. Мак Гегра и Мак Кью, сидевшие за спиной его величества, быстро переглянулись. За этими людьми они снаряжали отряд в правобережье Аен Махи, где в последние годы двуногие твари селились в великом множестве - охотники и трапперы, старатели и рудокопы. Налет на одиноко стоявшую факторию не составил особых трудов и принес желанную добычу. - Думаю, пора возвращать старые добрые времена, - негромко проговорил Мак Снахта. - Место салэх в зверинцах, а не в пиршественных залах. Эохо Бекх медленно, через силу, кивнул. - Пусть битва продолжается. - Фир-болг ярлессы Мак Гегры против салэх ярла Мак Снахты! - повторил Лох Дуг. - Подбодрите салэх! - приказал Руарк, пряча облегченный вздох. Возможно, король затаит обиду, попытается отомстить, но что-то изменить будет уже поздно. Служители арены острыми наконечниками длинных пик подтолкнули в спину людей. Должно быть, им заранее разъяснили, для чего привели сюда, поскольку первый шагнул в сторону болга. Чудовище не испугалось. Растянуло лягушачью пасть в дурацкой ухмылке и, переваливаясь с боку на бок, заковыляло навстречу. Салэх испуганно попятились, но, наткнувшись спинами на пики служителей, вновь двинулись вперед. Фир-болг запел. К удивлению Мак Снахты, он разобрал отдельные слова человеческой речи, участвуя в двух войнах, он немного понимал язык врагов. - Одумайтесь... насилие... братья... жизнь... дар... бесценный... Первый салэх, крупный самец с проседью в растрепанных волосах, ударил дубиной. До головы фир-болг он не достал - оружие скользнуло по плечу, но острый сучок вспорол шкуру. Серая шерсть взмокла от крови. - Жизнь... свыше... Заостренная палка вонзилась болгу в брюхо. Он застонал. Попытался закрыться руками. Удар каменного топора перебил ему предплечье. Голос фир-болг перешел в жалобное подвывание. 'Боли эти твари не терпят', - с жестокой радостью подумал Руарк. Перворожденные кричали, требуя крови. Удары сыпались на болга со всех сторон. Салэх окружили его, будто волчья стая ослабевшего зубра, и жалили неумелыми, но яростными выпадами. Забежавшая за спину самка, воткнула чудищу под коленку расщепленную деревяшку. Болг упал на карачки, подставив врагам спину. Но даже сейчас он не пытался сопротивляться, только прикрывал израненное тело искалеченными руками. Последний из народа фир-болг оставался верен убеждениям своего племени до конца. Салэх, бессвязно выкрикивая, размахивали оружием. Кровавая бойня захватила их, выпуская наружу звериную сущность. Летели клочья серой шерсти, окровавленные ошметки кожи и плоти. Перворожденные стучали кулаками по скамьям. На эту схватку ставок не делали. Каждый желал смерти всем, кто оказался на песке. И вот, когда фир-болг уже перестал шевелиться, салэх повернули к зрителям окровавленные морды, сияющие первобытной яростью. Ненавистные круглоухие морды с проваленными переносицами, а ведь кое-кто утверждал, что они похожи на сидов... Мак Снахта дал знак выпускать клыканов. Развлечение должно завершиться достойно. ГЛАВА ╤ Весеград, королевский замок травник, день двадцать восьмой, перед закатом На закате небокрай за дремучим лесом окрасился густо-алым. Будто потеки свежепролитой крови вспороли густую синь небес. Старики, глядя в гору, задрав головы, ворчали под нос - к ветреной погоде, не иначе. Закряхтел на забороле, венчавшем бревенчатые стены Весеграда, старый Третьяк, потирая ноющую спину кулаком. Дружинник из него был уже никакой, но в память о походах, в которые седобородый веселин ходил еще с батюшкой нынешнего короля, воинственным Мечелюбом, из войска его не выгоняли - доверили гонять отроков до седьмого пота, да присматривать за королевскими шорниками. По вечерам любил Третьяк выбираться на стену, окружавшую детинец королевской усадьбы и глядеть на все четыре стороны света. Но закат, где перелески сменялись привольными степями, уходящими до самого бескрайнего океана, скользя вдоль отрогов гор Гривы, невысоких, но обрывистых. На восход солнца, в сторону королевства трейгов, уже многие столетия то союзного Повесью, то вдруг, в одночасье, делавшегося самым лютым и непримиримым врагом; ни с кем так часто не схватывались в стычках и сражениях гордые всадники-веселины, как напыщенными баронами - восточными соседями. На юг - там в сотне поприщ за рекой Весницей начинались Белые Холмы, земли спорные с вольным городом Йолем, чей магистрат, избираемый из самых богатых и многомудрых купцов, не уступал никогда и никому, даже могучей и необоримой Приозерной Империи. Еще южнее владений вольных городов - Йоля, Каргара и Сырша - раскинулось на многие дни пути Великое Болото, сунуться в которое человек, с головой друживший, не осмелится ни за какие коврижки. Поговаривали, что живут там дикари-людоеды с зеленой кожей, подпиливающие зубы до звериной остроты, а поселки их обустроены на плавучих островах. А еще южнее - и вовсе поверить чудно, что не бабкины сказки, - бродят по лесам и драконы, и псоглавцы, и карлики-колдуны. В самый последний черед обращал Третьяк голову на север. Где-то там, за лугами, полями, перелесками нес спокойно и величаво воды свои Ауд Мор или же Отец Рек. Если на одном берегу станешь, то другой кажется расплывчатой темной полоской. Врут, само собой, что не всякая птица перелетит, но вот человеку переплыть эту реку не под силу, а даже если уродится такой молодец, что вызов течению бросит, все одно не жилец - либо водяной дед на дно утащит, либо кикимора в камышах схарчит. На правом берегу Ауд Мора вздымаются до небес горы, таки высокие, что верхушки их скребут подбрюшья облаков. Не зря прозвали их Облачным кряжем. Третьяк крепким середовичем был, когда правители северных королевств, заключив воинский союз, ходили туда бить нечисть остроухую - высокомерных, наглых, богомерзких остроухих. С той поры почитай двадцать раз лето зиму сменяло. Старый веселин поежился, почесал затылок, оглянулся на королевский терем. На миг ему померещилось, что по крепким бревенчатым стенам стекают ручьи алой кровушки. Да нет, откуда бы? Это просто отблески закатного солнца... Селина отослала сенных девок, крутившихся под ногами - больше вреда, чем пользы. В неуемном желании выслужиться перед ее величеством, они нередко поднимали ненужную суету, а то и затевали свары за спиной королевы, думая, что та их не видит и не слышит. Сколько таких она спровадила со двора, не пересчитать. На их место всегда находились другие. Каждый боярин рад был прислать дочку или внучку в надежде, что правящая семья отнесется к нему с благосклонностью. А кто-то тайно лелеял замысел, окрутить девку с одним из королевичей. Близнецам, Зимовиду и Зимогляду, сравнялось уже по шестнадцать годков, а младшенький, Всемилюб, встречал тринадцатую весну. Конечно, в Повесье обычаи не такие, как в прочих северных землях, и сын за отцом напрямую престол не унаследует, но парни уродились справные, умелые, до драки охочие, а потому после смерти его величества большой сбор нарочитых мужей веселинских мог крикнуть одного из них новым королем. Селина поморщилась. Лишь бы склок не вышло между сыновьями. Уж кто-кто, а она хорошо знала, как бывает, когда родная кровь против родной крови встает, и чем все это заканчивается. Не всегда же она будет советчицей для детей своих? Убедившись, что свита разбежалась и никто не задержался под дверьми в горницу подслушать, королева отперла резной сундук ключом, висевшим у нее на груди, на серебряной цепочке. Вынула зеркало, сделанное не по имперским замашкам, а старинное, в какие деды и бабки ее подданных гляделись. Собственно, блюдо серебряное, только до блеску отполированное, сперва мелким песком, потом войлоком. Сдвинув небрежно шкатулки с украшениями, она установила зеркало перед собой. Из блестящей глубины на Селину глянуло лицо женщины в полном рассвете красоты. Конечно, она была уже не той девчонкой, которую против воли выдавали замуж за Властомира. Годы добавили округлости и телу и лицу, не потревожив кожи пятнами и морщинками. В свои неполные тридцать семь лет, королева могла очаровать кого угодно - темно-карие, почти черные глаза, волосы цвета воронова крыла, черты, будто вырезанные резцом великого ваятеля из ледяной глыбы или куска драгоценного мрамора, какой добывали южнее Вальоны, города ученых и мастеров. Когда-то, давным-давно, кажется в другой жизни, нянюшка учила принцессу пользоваться Силой. Ну, не так, само собой, как умеют жрецы знаменитого Храма Приозерной Империи, которые получают знания и умения у великих учителей, а потом оттачивают их долгие годы, медленно переходя с одной ступени посвящения на другую. Нянька была не бог-весть какой волшебницей, но, хотя и сама не могла камин разжечь посредством огненной магии или муху прихлопнуть потоком уплотненного воздуха, кое-какие навыки сумела ученице привить. Селина хранила о ней добрую память. Брат, став королем, не позволил ей забрать няньку в Повесье, а потому старушка, скорее всего, давно померла, нищенствуя на дорогах Трегетрена. Так пускай же Отец Огня, которому Селина молилась в девичестве, или Мать Коней, на чью помощь уповают ее нынешние подданные, позаботятся о ней. Пальцы королевы легли на вырезанную из оникса фигурку вставшего на дыбы жеребца. Желтовато-зеленый камень не холодил кожу, а согревал, напитанный магией, рассеянной ранее в Мировом Аэре. Первое умение, необходимое для волшебника - собирать рассредоточенные по всему миру частицы силы. Бесконечно малые крупинки огня и воды, воздуха и земли. Они есть везде - в небе и в реке, в камне под ногами и в бревенчатых стенах, в травах и цветах, в людях и зверях. Отсей их частым ситом умения, собери и используй по собственному желанию... Вот только умение у всех людей разное. Точнее, у кого-то его совсем нет, а иной обладает лишь маленькой толикой. Великим чародеям повезло, боги наделили их мастерством во всем - они знали, как отыскать и собрать Силу, умели накопить ее и воспользоваться при необходимости. Что ж, таким мудрецам самое место - заседать в Совете Примулов и морочить голову императору дурацкими идеями. Селина не обладала талантами волшебницы в полной мере. Да, она ощущала присутствие частиц магии, могла безошибочно определять их принадлежность к той или иной стихии, собирала и помещала в любом подходящем для этой цели сосуде (лучше всего, конечно, в камне). Но вот создать из накопленной Силы поток, достаточный для мало-мальски значимого волшебства, ей не удавалось, как ни старайся. Ни единой полноценной струи огня, воды или воздуха, а лишь жалкие, тонюсенькие струйки, наподобие тех паутинок, что несут осенние ветры. Однако если долго мучиться, то, как говорят в народе, что-нибудь получится. Не дано тебе свыше сил на великое, довольствуйся малым. Ибо оно, хоть и малое, и на первый взгляд незначительное, но свое, родное. Долгие годы трудов и упражнений убедили Селину в правильности людской мудрости. Малое умение не приносит пользы вот так вот сразу, как огромное, но, в конце концов и его приспособить для своей выгоды можно. Капля камень точит, засунутое в ухо шило убивает так же надежно, как и палица, угодившая в висок. Держа ладонь на статуэтке коня, королева обратилась к заключенной в ониксе Силе. Воздух, смешанный с малой толикой воды. Послушные ее приказу частицы собрались вместе, слиплись, образовывая усик, похожий на тот, которым горох цепляется за изгородь. Тонкая струйка волшебства коснулась зеркала. В один миг отражение лица красавицы, не встретившей еще тридцать седьмую весну, и светлицы за ее спиной исчезло, а на их месте возникла черная бездонная глубины, будто глядишь в омут. Прикрепив к зеркалу о