Кровные враги

Ридли метнулся к ночной вазе, и его вывернуло.

2

Неприглядная находка

Отец Гидеон совершил над Кристин де Мелтон последний обряд. Теперь Джасперу позволили опуститься рядом с матерью на колени и помолиться, чтобы его забрали на небо вместо нее.

Джасперу было страшно. Еще в четверг утром он так радовался, что сердце его, казалось, разорвется от счастья. В это субботнее утро от той прежней радости осталось лишь воспоминание. Мать умирала, а покровитель, обещавший помочь ему поступить в гильдию, убит. Когда мама очнется, ему придется сообщить ей ужасную новость о ее возлюбленном Уилле.

Чем Джаспер провинился перед Господом, что тот его так наказывает?

— Джаспер!

Пальцы, коснувшиеся его руки, были ледяными. Мама горела в лихорадке, и все же у нее были холодные руки. Как такое могло быть?

— Мам, я дам тебе попить.

Губы Кристин де Мелтон растрескались от жара.

— Уилл здесь?

Джаспер хотел сказать правду, но не смог. Нельзя было, чтобы мама уходила на небо в тревоге.

— Мастер Краунс не может сейчас прийти, мама. Но он велел передать, что любит тебя.

— Он хороший человек, Джаспер. Попроси его позаботиться о тебе.

Джаспер кивнул. Он не мог говорить из-за комка в горле.

Кристин де Мелтон улыбнулась, дотронулась до щеки сына и закрыла глаза.

— Очень хочется спать.

Джаспер помолился, чтобы Господь простил его маленькую ложь.

Бесс была у булочника, когда услышала новость. О торговце шерстью из Боробриджа.

— Как его звали? — спросила она у Агнес Таннер.

Агнес хмуро посмотрела на малыша, цеплявшегося за ее юбку.

— Уилл. Как моего младшенького.

Бесс переварила услышанное. Уилл, торговец из Боробриджа.

— А фамилия у него не Краунс?

— Может, и так. Ты его знала?

— Один из завсегдатаев. — Бесс пожала плечами. — Казался вполне безобидным.

— Его нашел какой-то мальчишка. Бедняга Краунс.

— Ужасно. Это было ограбление?

— Скорее всего. Иначе зачем было отрезать ему руку? — Агнес подхватила на руки ребенка и рявкнула на старшего, чтобы тот прямо держал корзину с хлебом. — Ладно, я пошла. Привет Тому.

Люси проснулась от громкого стука в дверь, но Оуэн рукой и ногой прижал ее к матрасу. Люси закрыла глаза в надежде, что посетитель постучит-постучит да и уйдет. Ей очень не хотелось тревожить мужа, да и самой спускаться вниз не было никакого желания.

Но стук продолжался. Люси почувствовала, что Оуэн напрягся и рывком сел.

— Кто там? — прокричал он, хотя человек за дверью никак не мог его услышать.

— Почему бы тебе не спуститься вниз и не узнать? — предложила Люси.

— Это тебя. Если случай срочный, то все равно захотят поговорить с аптекарем, а не с учеником. — Он снова лег с довольным вздохом.

— Но выяснить, кто пришел и зачем, — обязанность ученика.

— Я не одет.

— Я тоже.

— Вот именно. — Оуэн улыбнулся и протянул руку к жене, но тут в дверь снова заколотили, теперь гораздо настойчивее и громче, явно уже не рукой, а ногой. — Разрази их гром! — Оуэн накинул рубаху, надвинул повязку на левый глаз, изуродованный шрамом, и спустился по лестнице.

Брат Микаэло оттолкнул юного гонца от двери, заслонив его собой, но Оуэн все равно успел заметить, что мальчишка занес ногу, чтобы снова пнуть в дверь.

— Чего надо? — прорычал Оуэн, глядя на Микаэло.

Брат Микаэло ослепительно улыбнулся и поклонился Оуэну.

— Прошу прощения за вторжение в столь ранний час, капитан Арчер. Но меня прислал архиепископ. Дело очень срочное, его светлость ждет вас в своих покоях немедленно.

— Что, архиепископ при смерти?

— Нет, хвала Господу. — Брат Микаэло перекрестился. — Но произошло убийство. На территории собора.

— Ну и что? Это не я сделал.

Оуэн начал закрывать дверь. Микаэло придержал ее рукой.

— Прошу вас, капитан Арчер, его светлость вовсе не собирается вас обвинять, а просто хочет обсудить с вами это дело.

Снова всплыл старый долг. Будь он проклят.

— А нельзя было подождать, пока порядочные люди проснутся и встанут с постели?

— Он весьма расстроен случившимся.

— Кого убили-то? Я его знаю?

Ноздри брата Микаэло затрепетали — так он выразил удивление.

— Сомневаюсь. Уилл Краунс, торговец шерстью из Боробриджа.

Что ж, слава Богу, это не кто-то из знакомых.

— Скоро буду.

Оуэн захлопнул дверь. Брат Микаэло не входил в число друзей дома, так что он не счел нужным соблюсти вежливость.

Люси дотронулась до руки мужа. А ведь он даже не слышал, как она спустилась и подошла к нему.

— Ты должен идти, сам знаешь, — тихо произнесла она.

Оуэн Арчер услышал в голосе жены сожаление и сжал ее руку.

— Да, я пойду.

Бесс Мерчет поспешила вернуться в таверну Йорка и сразу поднялась в комнату Гилберта Ридли. В дверях она испуганно остановилась. На полу лежала, как брошенная игрушка, человеческая рука со скрюченными пальцами. Ее можно было бы принять за оторванную у куклы, если бы не жуткая кисть, неаккуратно отделенная от руки.

«Пресвятая Дева Мария, во что это вляпался Гилберт?» Она с раздражением отметила, что пожитки Ридли исчезли. Как это похоже на мужчин — убежать и оставить за собой грязь. Она подхватила отвратительный предмет рогожкой и завернула, чтобы служанка Кит, не дай Бог, не увидела, после чего тщательно закрыла за собой дверь. «Будь он проклят, этот Ридли!» Бесс затопала вниз, собираясь расспросить хорошенько своего мужа Тома.

Тот поднял на нее глаза от деревянного клинышка, который выстругивал, чтобы починить табуретку.

— Ридли заплатил за комнату и уехал без особой спешки, — ответил Том на ее вопрос. — А что, Бесс? В чем дело?

— В том, что Уилла Краунса, с которым он вчера вечером разругался, нашли утром в луже собственной крови, вот в чем дело. Горло перерезано и правая рука отрублена.

— Правая рука, говоришь? Выходит, охотились за кольцом?

— А ты как думаешь?

Бесс швырнула рогожку на стол, из нее выкатилась рука.

Том выронил ножик и перекрестился.

— Милостивый Боже, где ты это нашла, Бесс? Это…

— Думаю, вряд ли сегодня утром в городе пропало больше одной руки, согласен?

— Да, конечно…

— Я нашла ее в комнате Гилберта Ридли.

— Вот как? — Том нахмурился и потер подбородок.

— Так где же он? — упорствовала Бесс.

— Думаешь, это он ее там оставил?

— Он или нет, не мне решать, Том Мерчет. Я знаю лишь то, что они поругались, потом одного из них убили, Ридли сбежал, а я нашла у него в комнате руку убитого. Если хочешь знать мое мнение, то у Ридли дела не очень хороши.

Том покачал головой.

— Задумай он бежать, то разве стал бы задерживаться, чтобы оплатить счет? И неужели он настолько глуп, чтобы оставить в комнате такую улику? Зачем вообще ее было переносить в другое место? Лежала бы себе рядом с телом. По-моему, все, что произошло, и без того ужасно.

Муж рассуждал разумно, но его доводы не оправдали Ридли в глазах Бесс.

— Он должен кое-что объяснить. — Бесс завернула руку. — Присмотри за этим, пока я оденусь.

— Куда это ты собралась, женушка?

Она ушам своим не поверила. Разве можно быть таким простаком?

— В собор, конечно. Я должна отнести улику архиепископу Торсби.

— Почему ему?

— Убийство произошло рядом с собором, Агнес Таннер так сказала. Вот и пусть об этом голова болит у архиепископа.

— Почему бы тебе просто не отнести ее Оуэну? Он человек Торсби.

— Раньше был. Теперь он ученик Люси.

Том фыркнул.

— Ошибаешься. Сама увидишь.

И, самодовольно усмехнувшись, снова принялся строгать.

В сентябре прошлого года Джон Гонт, герцог Ланкастер, прислал гонца, приказывая Оуэну Арчеру вернуться на службу. Неслыханная наглость, ведь Оуэн когда-то служил капитаном лучников не у Гонта, а у его тестя, Генриха Гросмонта, прежнего герцога Ланкастера. На службе у старого герцога Оуэн лишился левого глаза. Но когда бывший лучник сказал его светлости, что хотел бы уйти со своего поста, так как больше не уверен в себе на поле брани, старый герцог дал ему новое поручение. Оуэн научился читать, писать и держаться как лорд и был назначен шпионом Ланкастера. Но вскоре Генрих Гросмонт умер, не оставив сыновей, поэтому его титул перешел к зятю, Джону Гонту, третьему сыну короля Эдуарда. Арчер решил, что Гонту вряд ли понадобятся услуги одноглазого лучника или шпиона, поэтому собрался искать счастья в Италии в качестве наемника, но Джон Торсби, лорд-канцлер Англии и архиепископ Йорка, решил исполнить предсмертную просьбу старого герцога и позаботился о будущем Оуэна. Он предоставил бывшему лучнику выбор: служить ему или новому герцогу Ланкастеру. То, что Оуэн успел услышать о Джоне Гонте, ему не очень нравилось, поэтому он предпочел Торсби.