Ученик дьявола

— Нет! — вскричал Джилл. — Не позволю растаскивать мои роли!.. А кроме того, — тон его сменился на язвительный, — как вы вообще собираетесь что-то ставить в Сильвемере? Мы ведь пока туда не доехали. И не доедем. Видите, на дороге — дерево.

— Уберем. Это проще простого, — пояснил Николас. — Выпряжем лошадей из телеги, и они отволокут дерево прочь.

— А как же сама телега? Она ведь сломана. А без нее у нас ни костюмов, ни декораций — вообще ничего.

Николас осмотрел повреждения:

— Ничего. Ось живехонька. Остается только починить колесо, а это дело пустячное.

— Верно. — Фаэторн спешился. — Колесо я беру на себя. Я провел в кузне все детство, смотрел, как работает отец, а он был неплохим каретником! Посмотрим, не позабыл ли я его науку.

— Ты еще здесь, Барнаби? — Валлиец продолжал кривляться. — Я-то думал, ты уже улепетываешь, только пятки сверкают.

— На нас напали, Оуэн, — серьезно ответил актер. — Наши жизни были в опасности. Как ты можешь вести себя так, словно ничего не случилось?

— Потому что это единственный способ отомстить тем, кто устроил эту засаду.

— И кто же это был?

— Узнаем, — ответил Николас, уже догадываясь, кто напал на труппу. — Хватит переливать из пустого в порожнее. Тем, кто все еще хочет ехать в Сильвемер, лучше заняться делом.

Николас принял командование на себя. Отправив актеров собирать вывалившийся на дорогу скарб, суфлер выпряг из телеги лошадей и с их помощью оттащил дерево с дороги. В это время Фаэторн взялся за инструменты, которые всякий раз брал с собой на гастроли, и занялся сломанным колесом. Ученики набрали хвороста, и Николас развел костер, а потом предложил музыкантам разобрать инструменты и сыграть что-нибудь веселенькое. Потрясение, пережитое актерами, постепенно прошло, даже Барнаби Джилл сменил гнев на милость.

Николас и Оуэн отправились осмотреть подлесок, в котором прятались нападавшие. Землю сковал холод, поэтому следов от копыт почти не осталось, однако суфлер и валлиец решили, что врагов в засаде сидело немного. Сломанные ветки кустарника указывали путь отступления злоумышленников, но пускаться в погоню было уже поздно.

— Черт возьми, Ник, кто это был? — воскликнул Илайес.

— Думаю, Оуэн, имя одного из них нам уже известно. Это человек, о котором нас предупреждал сэр Майкл, — Реджинальд Орр.

— Злобный пуританин?

— Полагаю, что именно он.

— Божий человек чинит зло и насилие?

— У меня такое ощущение, что этот божий человек пойдет на любое преступление и гнусность, — проговорил Николас. — Он считает актеров паразитами, с которыми необходимо расправиться.

— Ну что ж, если он хочет расправиться со мной, ему придется изрядно попотеть.

— Орр, наверное, думает, что мы сейчас стремглав несемся обратно в Лондон. Но когда он узнает, что мы все-таки добрались до Сильвемера и собираемся выступать, то может снова устроить нам какую-нибудь гадость.

— Если мы до этого не порежем мерзавца на ремни!

— Чтобы посчитаться с Реджинальдом Орром, нам нужны доказательства его вины. — заметил Николас.

— Да ведь и дураку ясно, что это он! — возразил Илайес. — Кто же еще?

— Не знаю. Совершенно понятно, что это были не разбойники — они-то наверняка напали бы, когда началась суматоха. Засада была хорошо подготовлена. Значит, кто-то узнал, что мы поедем сегодня и именно этой дорогой. Чтобы вырыть яму и срубить дерево, нужно время и силы…

— Ну и как же нам быть?

— Пойдем к остальным и поможем починить телегу. Можешь ею править до Сильвемера, — предложил Николас. — Я возьму Дэйви и поеду вперед, чтобы больше с нами не приключилось никаких неожиданностей. Мальчонка знает через лес короткую дорогу. Это поможет нам сэкономить время.

— Если он снова не убежит.

— Не убежит. Засада его до смерти напугала. Он не посмеет удрать и остаться один на один с врагами.

Они выбрались из зарослей и направились к остальным. «Уэстфилдские комедианты» приободрились. Актеры, возившиеся со скарбом, обменивались веселыми шутками, остальные грелись у костра и слушали задорные песни музыкантов. Барнаби Джилл, устыдившись своего поведения, доказывал свою преданность труппе, развлекая учеников танцами. Склонившийся над колесом Фаэторн ритмично махал молотком. Худ репетировал свою роль в «Ведьме из Колчестера». Теперь актеры скорее походили не на жертв нападения, а на путников, устроивших привал на обочине.

— Пусть делают, что хотят, — твердо заявил Николас, воодушевленный этой картиной. — Им ни за что не остановить «Уэстфилдских комедиантов».

Ромболл Тейлард, хотя и кутался в теплый плащ, то и дело содрогался всем телом от холода, а хозяин Сильвемера не обращал ни малейшего внимания на стужу и пронизывающий ветер. Мужчины стояли на вершине башни. Вместо того чтобы разглядывать в телескоп небеса, сэр Майкл направил трубу в сторону горизонта, высматривая в надвигающихся сумерках приближающихся гостей. Наконец он отстранился от окуляра и уныло покачал головой:

— Не видать.

— Может, они сегодня уже и не приедут, сэр Майкл.

— Но они обещали, а Николас Брейсвелл показался мне человеком слова. Господи, им же выступать завтра вечером. Что я скажу гостям, когда они узнают, что спектаклей не будет?

— Может, они заплутали? — предположил Тейлард.

— С Николасом Брейсвеллом и Оуэном Илайесом? Они же знают дорогу. Нет, Ромболл, не думаю, что труппа заблудилась. Да с ними еще и Дэйви Страттон, он знает графство не хуже меня…

— Это только если они взяли мальчика с собой, сэр.

— Ну как же иначе-то? — вздохнул Гринлиф. — Ведь среди приглашенных — его отец. Джером Страттон вознегодует, если его сын не выйдет на сцену. Дэйви мальчик умный. Из него может получиться замечательный актер.

— Не уверен, что актерам так уж нужен ум, — процедил управляющий сквозь зубы. — Иногда приходится иметь дело с малограмотными. Вспомните хотя бы этого валлийца.

— Оуэна Илайеса? Жена говорит, что он замечательный актер.

— Но университетов он явно не кончал.

— Так и я не кончал, Ромболл, — рассмеялся сэр Майкл. — Однако мне открыто такое, что скрыто от ученых мужей в Оксфорде и Кембридже. И наукой дело не ограничивается, хоть она и первая из моих возлюбленных жен. Я также обожаю изящные искусства. Комедианты едут к нам отнюдь не только по капризу леди Элеоноры. Я, как и она, большой почитатель театра. В отличие от тебя.

— Меня? — Управляющий замер.

— Будет тебе, Тейлард. Полно притворяться, по крайней мере со мной. Ты ведь противишься приезду «Уэстфилдских комедиантов».

— Я целиком и полностью отвергаю ваши обвинения, сэр Майкл.

— Да ладно тебе, я же чувствую, что ты не одобряешь мое приглашение.

— Я не вправе что-либо одобрять или не одобрять, — ответил Ромболл с достоинством. — Я управляющий вашего имения и выполняю приказы, не обсуждая их и не рассматривая с точки зрения морали. Я служу вам и леди Элеоноре, и служба мне в радость.

— Ты действительно служишь нам верой и правдой. В преданности тебе нет равных. Ну кто бы еще стал стоять со мной в такую стужу на вершине башни? — Сэр Майкл хохотнул. — Кроме этого, полагаю, во всей Англии не найдется другого такого управляющего, который стал бы мириться с пальбой из пушки и вонью реактивов из лаборатории. Однако мы знакомы очень давно, и для меня не секрет, что ты чувствуешь. Ты относишься к нашим гостям из Лондона с предубеждением.

Управляющий помялся.

— Отчасти вы правы, сэр Майкл, — наконец признался он, — но дело тут не в актерах. Речь о вас и леди Элеоноре.

— Что ты имеешь в виду?

— Осмелюсь заметить, что, когда вы пригласили в Сильвемер комедиантов, вы накликали беду, о которой вас уже недвусмысленно предупредил викарий.

— Ах да, этот несносный Реджинальд Орр, — вздохнул сэр Майкл.

— Сэр Майкл, меня охватывает ужас при мысли о том, что он может причинить вам зло.

— Ничего он мне не сделает, Ромболл. Этого безумца даже близко к дому никто не подпустит.