Обезьяна и тигр

Время бежало удивительно быстро. Голова управляющего появилась на сторожевой площадке куда раньше, чем ожидал судья.

Какие новости? — напряженно спросил Янь, поднявшись на площадку.

Никаких, — ответил судья. — Но, похоже, небо проясняется. Если это случится, вам глаз нельзя отрывать от этих негодяев.

Он взял фонарь и направился вниз. У входа в главное здание он повстречал эконома Ляо. Тот возвращался с конюшенного двора.

— Мне показалось, что я слышу конское ржание, вот и отправился проверить, сухо ли в стойлах. Как вы думаете, сударь, когда нападут разбойники? Это проклятое ожидание…

Едва ли до рассвета. Скажите, очень холодно в этих дворовых постройках? Как насчет беженцев — женщин и детей?

Все в порядке, сударь. Стены прочные, а полы мы забросали толстым слоем соломы.

Судья кивнул и вошел в дом. Огонь погас, воздух в зале совсем остыл. Повсюду стояла могильная тишина. С помощью фонаря судья без труда нашел дорогу на площадку второго этажа. Затем, осторожно ступая по скрипучим ступенькам, он взобрался на третий этаж.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Он удивился, обнаружив, что комната умершей девушки освещена рассеянным серебристым светом. Свет шел от затянутых бумагой раздвижных дверей. Судья пересек комнату и открыл дверь. Луна омывала горный пейзаж белым призрачным сиянием.

Судья вышел на балкон. Доски пола и простая деревянная балюстрада все еще были мокрыми. В левом углу находилась бамбуковая подставка для цветов. Одна над другой, будто книжные стеллажи, стояли три полки с несколькими пустыми цветочными горшками.

Теперь можно было ясно разглядеть, что разбойники строили именно стенобитное орудие. Впрочем, он сомневался, что они успеют закончить до рассвета, ведь они мастерили еще повозку на колесах, чтобы спустить таран с горы и поднять его к дому. Облокотившись на балюстраду, он увидел внизу, примерно в двенадцати локтях, крыши строений на заднем дворе поместья. Он посмотрел наверх. Широкий скат крыши нависал над балконом. Над притолокой раздвижных дверей был укреплен ряд деревянных панелей, украшенных затейливо вырезанными драконами, парящими среди облаков. Столь тщательная отделка, решил судья, свидетельствует о том, что дому этому по меньшей мере две сотни лет. Позже строители уже не уделяли столько любви и внимания каждой детали.

В воздухе стояла приятная прохлада. Судья решил оставить двери наполовину открытыми. Так он и гонг лучше услышит в случае тревоги. Он начал готовиться ко сну, но изменил свое намерение, когда взгляд его упал на музыкальный стол. Действительно, сна не было ни в одном глазу, а игра на лютне поможет ему убить время. Да и все старые учебники игры на лютне советуют лунные ночи как наиболее подходящее время для упражнений на этом инструменте. В юности он играл на семиструнной лютне, ведь это был излюбленный инструмент Бессмертного Мудреца Конфуция, и занятия на нем входили в учебный курс. Но судья много лет не касался инструмента. Интересно, помнят ли пальцы сложную технику?

Он развернул музыкальный стол и сел на эбеновый табурет спиной к стене. Растирая, сгибая и разгибая застывшие пальцы, он с интересом разглядывал лютню. Красный лак плоского, продолговатого корпуса был покрыт мелкими трещинами, указывающими на солидный — не менее ста лет — возраст инструмента и его ценность. Указательным пальцем он перебрал все семь шелковых струн. Лютня давала необычайно глубокий тон; дрожащие звуки эхом отдавались в комнате. Настройка казалась почти безупречной, а значит девушка играла незадолго до смерти. Он подстраивал лютню, вращая агатовые колки по правую руку, и силился вспомнить начало одной из своих любимых мелодий. Но когда он начал играть, то вскоре понял, что хотя мелодию помнит достаточно хорошо, но утратил живость пальцев. Он выдвинул ящик, в каких лютнисты обычно держат свои партитуры. Перелистывая тонкие тетради, он обнаружил только весьма сложные классические композиции; все они требовали от исполнителя куда большего мастерства. Здесь было несколько экземпляров хорошо известной мелодии «Три вариации на мотив Сливового цветка» — не удивительно, если вспомнить, как любила покойница эти цветы. На дне ящика судья нашел партитуру короткой и довольно простой мелодии, которая называлась «Осень в сердце». Он никогда не видел ее раньше, да и слова, написанные на полях мелким, аккуратным почерком, были ему совершенно незнакомы. Несколько слов было перечеркнуто, а в партитуре тут и там встречались исправления. Очевидно, это была одна из собственных композиций умершей девушки. Песня состояла из двух частей:

Первый раз он играл очень медленно, глаз не отрывая от партитуры. Ритмичность мелодии облегчала запоминание. Повторив несколько раз наиболее трудные места, он уже знал мотив наизусть. Он откинул с запястий рукава шубы и, устремив взгляд к залитым лунным светом горным склонам, приготовился к серьезному исполнению.

Вдруг судья прекратил игру. Боковым зрением он увидел худенькую девушку, стоящую в левом углу комнаты, у письменного стола. Серый силуэт окутывали тени, но опущенные плечи, профиль с орлиным носом и зачесанные назад волосы были четко очерчены на фоне освещенной луной балконной двери.

Лишь мгновение парил там серый силуэт. Затем он растворился, слившись с тенями.

Судья Ди сидел не шелохнувшись, руки его замерли на шелковых струнах. Он бы вскрикнул, но крик застрял в горле. Потом он встал, обошел стол с лютней и сделал несколько несмелых шагов в сторону левого угла, где исчез силуэт. Ошеломленный, он взглянул в угол. Там никого не было.

Он потер ладонью лицо. Должно быть, ему явился призрак умершей девушки.

Судья не без усилия взял себя в руки. Он широко раздвинул двери и вышел на узкий балкон. Здесь он полной грудью вдохнул холодного, свежего воздуха. За долгое время службы ему приходилось встречаться с потусторонними явлениями, но всем им в конце концов находилось вполне рациональное объяснение. Однако какое рациональное объяснение можно придумать явлению умершей девушки, свидетелем которого он только что стал? Может, это лишь плод его воображения, так же как возглас покойницы, который он будто бы услышал лежа на кровати? Но тогда он дремал, в то время как теперь пребывал в полном сознании.

Покачивая головой, он вернулся в комнату и задвинул за собой двери. Потом достал из рукава трутницу и засветил маленький фонарь. Он уже собрался с мыслями. Призрачное явление могло означать только одно: девушка умерла насильственной смертью, здесь, в этой комнате. Ее бесплотный дух все еще бродит вокруг и отчаянно пытается обнаружить себя, преодолев барьер, что отделяет живых и мертвых. Когда судья погрузился в сон, ей удалось донести до него свой голос. Так и теперь, когда он полностью сосредоточился на мелодии, написанной самой девушкой, установилась связь, позволив покойнице на миг явить свой силуэт в мире живых. Его задача ясна. Он взял фонарь и отправился вниз.

На площадке второго этажа он остановился. Из-под двери больного пробивалась полоска света. Судья подкрался на цыпочках и приложил ухо к двери. До него донесся приглушенный шум голосов, но слов было не разобрать. Через какое-то время шум затих. Затем кто-то заговорил нараспев, будто читая магическое заклинание или молитву.