Роза Версаля

Гнев Анастасии сменился отчаяньем. Ну, надо же: столько лет иметь у себя под носом целое состояние, и не знать о том! А ведь могла бы давно уже продать сей камешек и сбежать от ненавистного супруга…

– Я закажу ювелиру сделать мне из него кулон, – произнесла Анастасия, стараясь придать своему голосу как можно больше очарования.

– Ну, уж нет! – немедленно возмутился купец. – Ты больше от меня ничего не получишь! Пусть тебе теперь мой братец бриллианты дарит. А от меня – вот! – Василий сложил кукиш и поднёс его к носу жены.

– Ты… ты… ты… Как был неотёсанным мужиком, так им и остался! – воскликнула женщина, потрясённая столь вопиющим хамством.

Василий Иванович, не обращая уже на жену внимания, стремительно вышел из комнаты.

Анастасия подошла к кровати, упала на подушки и горько разрыдалась.

– Барыня, барыня… – услышала она робкий голос горничной. – Может, надобно чего?

Первым порывом Анастасии было сорвать дурное настроение на Прасковье, однако, взяв себя в руки и несколько собравшись с мыслями, она сухо сказала:

– Помоги мне одеться и вели заложить экипаж.

Горничная всплеснула руками:

– Господь с вами, барыня! Куда ж вы на ночь-то глядя?

– Не твоё дело. Неси платье. То, коричневое, с золотой оторочкой… Да волосы мне прибери…

Едва Анастасия оделась, как в комнату вошла Полина.

– Мамочка, ты куда это? – удивилась девочка.

– Я ненадолго, не волнуйся, детка… Скоро вернусь… Я по делам…

Полина вздохнула:

– Вот и мадемуазель Амалия сказала, что уйдёт ненадолго, а самой всё нет и нет…

Анастасия Николаевна с удивлением воззрилась на горничную:

– Прасковья, это ещё что за новости?

Та пожала плечами:

– А я, барыня, почём знаю? Мне разве велено за француженкой приглядывать?

– Ты у меня в горничных, почитай, уже лет десять! И должна лучше всех знать, что происходит в доме! Говори, где Амалия?

– Не знаю, барыня. Вот вам крест, – горничная перекрестилась. – Знаю токмо, что гувернантка ваша пропадает ужо не впервой…

– Ладно, уложи Полину. Василию Ивановичу ничего не говори. Вообще никому не говори, что я уехала. А с Амалией я потом разберусь. Ишь, взяла волю бегать! Я не посмотрю, что она француженка! Враз вылетит у меня на улицу без рекомендательного письма.

* * *

Экипаж неспешно катился по вечерней Пречистенке. Анастасия Николаевна, почувствовав озноб, сунула руки в меховую муфточку, дабы чуток согреться, и попыталась собраться с мыслями…

– Боже! Какая несправедливость… – всхлипнула Анастасия.

«Эгоистка» свернула в Бахметьевский переулок, рессора неприятно скрипнула. Анастасия Николаевна бросила взгляд на ресторан, мимо которого проезжала. Ярко светились окна, слышался хор цыган…

«Эх, живут же люди, – позавидовала женщина. – Хочу в Италию, в Рим…»

Миновав ресторан и ещё несколько кварталов, экипаж остановился, наконец, перед домом, в коем Илья Иванович Глызин снимал квартиру.

– Жди… Я скоро, – распорядилась купчиха кучеру и вошла в парадную.

Её окликнул пожилой консьерж:

– Вы к кому, барыня?

Анастасия Николаевна оглянулась, консьерж разглядел её лицо.

– Простите, сударыня, не признал сразу. Слеповат стал…

Ничего не ответив, женщина поднялась по лестнице, вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. Её обдало знакомым запахом дорогого табака вперемешку с французским одеколоном.

В прихожей на вешалке висело лишь пальто Ильи: значит, посторонних в квартире не было. Анастасия облегчённо вздохнула и прошла в гостиную.

Илья, в домашнем халате и мягких туфлях, покачивался в кресле-качалке, держа в одной руке бокал с вином, а в другой – газету.

– Илья, – тихо позвала непрошеная гостья. К глазам вновь подступили слёзы, горло сковал спазм.

Глызин-младший встрепенулся и всмотрелся в царивший в гостиной полумрак. – Господи! Настасья! Что стряслось?! Ты здесь? В такой час?

Женщина не выдержала и разрыдалась.

Илья Иванович подошёл, помог снять мантеле, меховая муфточка упала на пол…

– Умоляю, не плачь! Что случилось?

Он усадил плачущую любовницу на диван и наполнил бокал вином:

– Выпей. Тебе станет легче.

Анастасия залпом осушила бокал.

– Василий знает, что мы – любовники! Более того, он считает, что это именно я подбиваю тебя на раздел капитала, – выпалила она, несколько успокоившись.

– Та-а-а-к… – задумчиво протянул Глызин-младший. – С другой стороны, рано или поздно это должно было случиться…

– Но я не понимаю, как он узнал? Неужто следил за нами?

– Не думаю. Не хотел говорить тебе, Настасьюшка, но ему сейчас не до тебя. Василий завёл себе содержанку, с которой и проводит почти всё своё время…

Заплаканные глаза купчихи расширились:

– Откуда ты знаешь?

– Догадался. И даже выказал ему свои соображения, что его пассия – из благородных. Вероятно, из разорившихся… В общем, Василий даже не пытался меня разубедить…

– Так значит, мы с ним квиты?! – воскликнула потрясённая женщина. – Однако тогда я тем более не понимаю, зачем он устроил мне скандал? И кто мог ему о нас с тобой донести?

– Моя служанка отпадает. Она приходящая, готовит и убирается днём, а мы с тобой встречаемся по вечерам. Консьерж тоже не из болтливых… Может, кто-нибудь из твоих?

Неожиданно Анастасия Николаевна вспомнила про Амалию и её таинственные исчезновения.

– Кажется, я знаю, кто шпионит за мной в моём же доме.

Илья напрягся.

– И кто же?

– Амалия, гувернантка Полины.

Илья рассмеялся:

– Вряд ли. Скорее всего, твои опасения напрасны. Зачем ей это надо?

– Пока не знаю… Но ничего, я разберусь с этой француженкой! Экая курва! А ещё воспитанную из себя строит! У Василия, говоришь, содержанка из благородных? А уж не моя ли это мадемуазель Амалия? Она ведь тоже из дворян, причём как раз из разорившихся.

Илья задумался. Предположение любовницы его обеспокоило.

– Надо бы на всякий случай понаблюдать за Амалией…

– Ещё чего! Не буду я с ней церемониться! Завтра же устрою выволочку, и пусть ищёт себе других хозяев! – нервы у Анастасии сдали, она снова заплакала.

– Василий угрожал тебе разводом?

– Нет пока… Ругался шибко, оскорблял… Я не удержалась, схватила с туалетного столика шкатулку и запустила в него ею. Жаль, не попала… Зато шкатулка вот разбилась. А в ней… а в ней… – женщина зашлась в очередных рыданиях.

Илья начал терять терпение:

– Что? Что? Ну, говори же, Настасья!

– В шкатулочке той тайник оказался. Во-о-от…

В глазах Глызина-младшего мелькнул неподдельный интерес.

– А шкатулочка та не саксонского фарфору, случаем, была? – уточнил он.

– Она… Та самая, сусальным золотом расписанная. А что?

– Да нет, ничего… Так, а что в тайнике-то оказалось?

– Камень. Крупный, прозрачный, на розу похож… Василий сказал, что бриллиант…

Лицо Ильи вытянулось.

– Бриллиант?! Бог мой… Надо же, как оно всё обернулось…

Анастасия высморкалась в платочек и с удивлением воззрилась на любовника:

– Ты так говоришь, Илюша, словно давно знал о том тайнике…

Тот отмахнулся:

– Не выдумывай! Откуда я мог знать о нём?

– Василий подарил мне эту шкатулку в день свадьбы. Да ты, наверное, помнишь… Странно, но он говорит, что даже не подозревал о тайнике с бриллиантом. Если б я только могла предположить, что кроется в сей шкатулочке! Мы могли бы с тобой давно всё бросить, забрать Полину и уехать в Италию…

– Могли бы… – рассеянно подтвердил Илья. – Думаю, этот камень стоит больших денег. Тысяч пятьдесят как минимум. А может, и гораздо больше…

У купчихи от названной суммы округлились глаза:

– Боже мой! И этот камень был у меня почти что в руках! А теперь… А теперь всё потеряно…

Илья многозначительно посмотрел на любовницу:

– Не торопись. Ничего ещё не потеряно. Поверь мне.

Женщину охватило волнение: