Месть моаи

— На случай, если вам непонятен его язык, — вставил Майк, — «чумовой» — значит «хороший». В Дэнни есть ирландская кровь.

— Я предпочитаю Дэниел, — поправил он. — Меня зовут Дэниел Страйкер, а моего приятеля, режиссера, — Майк Шепард. Именно великий Дж. Р. начал так меня называть, Дэнни Бой.

— У меня осталось впечатление, что вы сняли всю перепалку, Дэниел, — обратилась я к нему.

— Вполне может быть, — уклонился он от прямого ответа.

— Да это могло бы добавить немного драматизма к, откровенно говоря, скучной документальщине, — добавил Майк.

— А фильм скучный? Люди, присутствующие на конгрессе, кажется, считают, что это самое выдающееся событие за десятилетия.

— На вкус и цвет, как говорится, — пожал плечами Майк. — Довольно трудно сделать так, чтобы выступления сами по себе были интересными. Но мы ждем, когда в конце мероприятия сам великий человек сделает заявление.

— Вы приехали только за этим? — поинтересовалась я.

— Я, да, — подтвердил Майк. — Я ведь время от времени работаю на «Кент Кларк филмз». Я прилетел из Австралии, где только что закончил очередную работу. Дэнни, вернее Дэниел, живет здесь.

— Полгода. Изначально я приехал сюда для работы на подхвате у помощника ассистента кинооператора, когда здесь снимали фильм «Рапа-Нуи», — сказал Дэниел. — Тот, что продюссировал Кевин Костнер.

— Не следует тебе об этом людям рассказывать, — встрял Майк. — Неудачный фильм получился.

Дэниел рассмеялся.

— Это была работа, нужная мне работа, учитывая, что я вылетел из школы и меня выставили из дома, да и в киноиндустрию я попал благодаря ей. Работа эта меня и сюда привела, за что я благодарен. Я встретил здесь свою жену. Она местная. Мы планируем третьего ребенка. У нас уже две дочки и, возможно, скоро и сынишка появится.

— Он надеется, что одна из его дочерей станет королевой Тапати через несколько лет, — улыбнулся Майк. — И поможет своему старику, выиграв приз.

Но соперничать за титул королевы Тапати не обязательно означало получать удовольствие, как мы выяснили, вернувшись в гостиницу. Заплаканная Габриэла сидела рядом с женщиной, которая разговаривала с нами на прослушивании Тапати. Когда Габриэла увидела, что мы подходим, она вскочила и убежала.

— Иорана, — грустно сказала женщина. Я решила, что «иорана» по-рапануйски значит «здравствуйте».

— Что случилось? — спросила Мойра.

— Не уверена, — ответила женщина. — Вы здесь остановились?

— Да, — кивнула Мойра и представила нас обеих. — Мы с вами разговаривали на прослушивании в городе.

— Да, я помню. Я Виктория Пакарати, — представилась женщина. — Вы, случайно, не на конгрессе, посвященном моаи?

— Да, но только случайно, — сказала я. — Он как раз начинался, когда мы приехали, так что мы и записались.

— Так вы не выступаете с докладами или еще что?

— Нет, конечно, — замотала головой Мойра. — Все, что мы знаем о Рапа-Нуи, нам поведали с тех пор, как мы оказались здесь. Но что не так с Габриэлой?

— Не знаю, но она сказала своей матери, что отказывается от участия в конкурсе на звание королевы Тапати. Семья сильно разочарована, они попросили меня с ней поговорить. Они считают, что она просто испугалась. Но я думаю, что все гораздо серьезнее, что что-то случилось, но не знаю, что именно, и я не смогу с этим разобраться, если она мне все не расскажет. Она такая милая девушка, хорошая студентка, любящая дочь. В их семье четырнадцать детей, и она очень помогает с младшими. В свободное время она работает в гостинице, чтобы хоть чем-то помочь семье. Я просто ума не приложу, в чем здесь может быть дело.

— Возможно, я знаю, — и я поведала о том, что видела прошлым вечером.

— Эта ужасная женщина ударила ее?! — воскликнула Мойра.

— Боюсь, что так, — печально подтвердила я.

— Кто эта женщина? — потребовала Виктория. — Это не та, что постоянно разглагольствует о лемурийцах?

— Она самая, — кивнула Мойра.

— Но кто она на самом деле? — спросила Виктория. — Не может быть, чтобы ее и вправду звали Кассандра де Сантьяго, так?

— Не знаю, не знаю. По сути, я понятия не имею, кто вообще все эти люди, — развела я руками. — Это самая странная конференция из всех, что я посещала.

— Гордон говорит, что все это одно притворство, что все это один большой пиар для Джаспера Робинсона. Он говорит, что ни один из настоящих специалистов, что обычно изучают Рапа-Нуи, никто из людей с хорошей репутацией в этой области, не приехал сюда, да и не приглашал их никто. Вместо них у нас тут сборище Кассандр де Сантьяго со всего света. Понимаю, что Гордон предвзято к этому относится, но, возможно, он в чем-то прав. Чего я не понимаю, так это зачем кому-то вообще понадобилось устраивать весь этот фарс или что там еще? Просто сняли бы свой документальный фильм и успокоились бы.

— Гордон? — встрепенулась Мойра.

— О, простите. Гордон — мой муж, Гордон Фэйеруэтер.

— Доктор Фэйеруэтер, — уточнила Мойра.

— Да. Вы знаете его?

— Не совсем, — покачала головой Мойра. — Мы видели его вчера на каменоломне.

— Ох, ты боже мой, — смутилась она. — Гордон сказал, что выставил там себя полным болваном.

— Он выразил глубокие убеждения, — сказала я. — Я ему сильно сочувствовала. Ведь Робинсон воспользовался случаем высмеять народ Рапа-Нуи.

— Да, Гордон тоже говорил об этом. Хотя и использовал выражения покрепче. Слушайте, я знаю, что и сама необъективно сужу, да и у Гордона вспыльчивый характер, но он хороший человек.

— Так что мы будем делать с Габриэлой? — напомнила я. — Если бы это помогло, я могла бы сказать, что видела, как эта гнусная тетка напала на нее, и что считаю это очень неуместным. Может, если она будет знать, что я была свидетельницей, то расскажет о том, что случилось. А я не говорила, что перед тем, как ударить ее, Кассандра схватила Габриэлу за плечи и стала трясти ее?

— Какой ужас! — возмутилась Мойра. — Предлагаю не впутывать в это Габриэлу и самим разобраться с Кассандрой, трое против одной. Вот как поступают с обидчиками: дают им на собственной шкуре все прочувствовать.

— Я сразу поняла, что вы — хорошие люди, как только увидела вас тогда в городе, — улыбнулась Виктория. — Почему бы нам сначала не поговорить с Габриэлой? А там уже видно будет. Я была бы вам благодарна, Лара, если бы вы рассказали ей о том, что видели и поделились своим мнением на этот счет.

Но Габриэла не стала говорить. Когда же я ей все поведала, она просто села и разрыдалась, но так и не произнесла ни слова.

— Ну, всё, — решила Мойра. — Виктория, вы оставайтесь здесь с Габриэлой. Лара, ты идешь со мной.

Габриэла протестующее закачала головой, но нас с Мойрой было не удержать.

Кассандра де Сантьяго как раз усаживалась на свое место перед началом первого доклада, когда мы с Мойрой предложили ей выйти вместе с нами. Когда мы были вне пределов слышимости, я рассказала Кассандре о том, что видела.

— Не знаю, о чем вы говорите, — отрезала женщина.

— Я вас видела, — нажала я.

— Ну и когда же и где этот инцидент имел место быть? — прошипела она. Женщина была очень рассержена, но и я тоже.

— Я ей и сказала, что вчера около десяти вечера на задней лужайке террасы.

— Так уж получается, что вчера вечером я была в обществе Кент Кларк. Давайте, спросите ее. — Будто по заказу появилась продюсер собственной персоной. — Скажите этим чрезвычайно неприятным женщинам, где я была прошлым вечером, — попросила Кассандра.

— Со мной, конечно, — ответила Кларк. — У вас брали интервью для документального фильма. А что?

— Да меня тут обвиняют в запугивании одной из здешних официанток, — пояснила та. — Я этого так не оставлю! Сама прослежу, чтобы эту молодую особу уволили.

«Черт», — пронеслось у меня в голове.

— Но почему? — не поняла Кларк.

— Их спросите, — бросила Кассандра, быстро удаляясь. — Я понятия не имею.

— Дамы? — Кларк уставилась на нас поверх своих шикарных солнечных очков.