Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

– Недавно я поехала кататься с моим ненавистным мужем; в Елисейских полях я встретила всадника, он бросил на меня любопытный взгляд, которым меня сильно поразил. Всадник этот – вы, дон Хозе.

– Ого! – подумал испанец. – Уж не намеревается ли она заставить меня убить ее мужа.

Затем он сказал:

– Если цыганка сказала правду, если любовь моя убьет вашего мучителя – надейтесь, потому что я люблю вас.

Она не старалась освободить своих рук, которые он держал. В это время стенные часы пробили час.

– Боже мой, – сказала она, – уезжайте скорей, – сейчас приедет мой тиран.

– Когда же мы увидимся?

– Завтра ждите опять в улице Годо де Моруа. Человек с длинною бородой опять завязал ему глаза, провел его по лестнице, через сад к фиакру и лишь на углу улицы Годо де Моруа снял с него повязку. Дон Хозе пошел домой пешком.

В продолжение всей недели дон Хозе каждый вечер навещал Банко и уже разлюбил Фатиму. Каждый вечер отправлялся он к мнимой польке тем же самым способом, как и в первый раз.

Однажды вечером дон Хозе, выходя из дому, не заметил, что за ним следят, а между тем замаскированный Рокамболь следовал за ним до улицы Годо де Моруа, заметил таинственного незнакомца, а также номер фиакра и надпись на нем: «Брион, содержатель экипажей, в улице Басс-Рампар».

– Теперь я знаю довольно, – говорил про себя Рокамболь, – знаю, что дон Хозе каждый вечер навещает свою любовницу в улице Роше и что, возвратясь от нее, отправляется в улицу Годо де Моруа. Сверх того, я знаю, что фиакр, который его там дожидается, принадлежит Бриону.

На следующий день в одиннадцать часов маркиз де Шамери заехал к содержателю экипажей Бриону и, сказав, что ему нужен месячный экипаж, начал рассматривать все фиакры и, узнав наконец примеченный накануне номер, сказал:

– Ну, вот хоть этот.

– К сожалению, он занят уже, – отвечал содержатель.

– Кем?

– Одним господином за тысячу франков в месяц, который ездит в нем только три часа в сутки, и то поздно вечером.

– Куда же это?

– Кучер не говорит; ему обещано пятьсот франков, с тем – чтобы он молчал.

– Оригинально, – пробормотал Рокамболь и. уехал, не условясь об экипаже.

Через час после его отъезда к содержателю карет явился человек с рыжими волосами, красным лицом и багровым носом – наниматься в конюхи.

Содержатель экипажей принял его на испытание.

Джон (так назвался мнимый конюх) разговорился между прочим с кучером, который ездил с таинственным незнакомцем, и дал ему тысячу франков с тем, чтобы он позволил заменить себя на один лишь вечер.

Кучер согласился, объяснив Рокамболю, что каждый вечер в одиннадцать часов он отправлялся в Кастильонскую улицу, где мужчина с длинною бородою садился в фиакр, потом он ехал в улицу Годо де Моруа, где и останавливался. Господин, ждавший на тротуаре, садился в него, и длиннобородый господин завязывал ему глаза. Потом фиакр выезжал из Парижа через улицу Клиши и останавливался у дачи, налево от железной дороги. Там длиннобородый мужчина высаживал господина с завязанными глазами, брал его за руку и уводил в сад. Спустя час он снова приводил господина с завязанными глазами, возвращался с ним в Париж и высаживал его на прежнем тротуаре.

Для мнимого Джона этого было достаточно.

На следующий день в одиннадцать часов вечера фиакр, по обыкновению, выехал из улицы Басс-Рампар, но на козлах его на этот раз сидел переодетый Рокамболь.

В Кастильонской улице он посадил длиннобородого мужчину, затем в улице Годо де Моруа – дона Хозе, наконец поехал в Аньер, где узнал описанную ему красивую дачку, у которой он и остановился.

После того, как дон Хозе был выведен из фиакра с завязанными глазами, Джон привязал лошадь к садовой решетке, а сам влез в фиакр и притаился в уголке.

Спустя несколько минут длиннобородый мужчина воротился и тоже влез в фиакр, не заметив в темноте сидящего там человека, который тотчас же схватил его за горло и, наставив кинжал, прошептал:

– Молчи, или ты умрешь!

Тут только длиннобородый мужчина заметил, что кучер был не вчерашний.

– Что вам от меня нужно? – в ужасе прошептал он.

– Выбирай – или остаться в фиакре с кинжалом в груди, или говори правду, за что получишь сто луидоров.

– Если ваша милость обещает мне, я все скажу.

И управитель девицы Банко подробно рассказал о ночных посещениях дона Хозе.

– Но какую цель имеет твоя госпожа? – спросил Рокамболь.

– Она хочет, чтобы дон Хозе со временем ввел ее в большой свет, к испанскому генералу С, у которого ее родители служат привратниками. Барышне во что бы то ни стало хочется унизить их.

– Хорошо, – сказал Рокамболь, – теперь я нанимаю тебя, оставляя в то же время в услужении у Банко. Каждое утро ты будешь относить на почту письмо с адресом Р. К., до востребования, где ты будешь меня уведомлять обо всем, что происходит у Банко. По субботам ты в свою очередь будешь получать письма со вложением пятисот франков.

– Согласен.

Спустя немного времени Джон отвез дона Хозе и его провожатого обратно в Париж.

Однажды утром Банко приехала из своей виллы в Париж, в свою роскошную квартиру в Кастильонской улице. Она намеревалась уже ехать обратно, когда в прихожей раздался звонок.

Через три минуты маленький грум подал ей карточку: Мортон Тайнер, эсквайр, а на другой стороне было написано по-испански: касательно дона Хозе д'Альвара.

– Проси, – сказала Банко и, торопливо сбросив с себя шаль и шляпку, бросилась на кушетку, где уселась с небрежною грациею.

Мортон Тайнер вошел.

Это был англичанин с медно-красным цветом лица, курчавыми волосами и черными бакенбардами.

– Сударыня, – обратился он на ломаном французском языке, – вы говорите по-испански?

– Немного.

Англичанин продолжал по-испански.

– Я пришел говорить с вами о доне Хозе.

– Что это за дон Хозе? – спросила Банко.

– Молодой испанец, которого вы завербовали себе в любовники и которого вы каждый вечер увозите с завязанными глазами в вашу аньерскую виллу. Я знаю до мельчайшей подробности ваше обращение с ним.

Банко вздрогнула.

– Я друг вашего князя К., – продолжал Тайнер, – я друг дона Хозе, и я пришел к вам тоже как доброжелатель.

– Это трудновато.

– Нисколько. Пока князь К. не узнает о вашей измене, он будет счастлив, пока дон Хозе будет принимать вас за польскую княгиню и жену иностранного генерала – он будет любить вас…

– Дальше, – проговорила Банко в нетерпении.

– Но если дон Хозе узнает ваше настоящее положение, он откажется от ночных посещений и не введет вас в дом знакомого мне испанского генерала.

– Скажите, пожалуйста, вы и это знаете?

– Я вам сказал, что знаю все.

– Чего же вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы приняли меня в вашу игру.

– Но… зачем же?

– Это моя тайна.

– А вы обещаете мне, что князь ничего не узнает?

– Обещаю.

– И дон Хозе также?

– Разумеется.

– Я согласна.

– Отлично. Но я должен предупредить вас, что кто хочет быть моим партнером, должен быть молчалив как рыба; малейшая нескромность сопровождается ударом кинжала.

Банко в страхе подняла глаза на незнакомца и, встретив его решительный взгляд, сразу поняла, что находится во власти этого таинственного человека.

Спустя два дня дон Хозе явился с завязанными глазами в аньерскую виллу уже в десятый раз.

– Друг мой! – обратилась к нему Банко. – На днях я попрошу, вас провести со мною целый день.

И она указала на хорошенький будуар.

– О! – вскричал восхищенный дон Хозе. – Это будет райский день.

– Есть у вас безусловно преданный вам слуга?

– Есть – человек, жизнь которого в моих руках.

– В таком случае отправляйте этого человека каждый день в три часа в Тюильрийский сад в ливрее и с синей кокардой…

– Вы просто загадка.

– Живая, не правда ли?

– И восхитительная, – сказал он, целуя маленькую ручку Банко.