Над пропастью во ржи

то, сэр, - говорю, - вы из-за меня не огорчайтесь. Не стоит, честное слово. Все наладится. Это у меня переходный возраст, сами знаете. У всех это бывает.

- Не знаю, мой мальчик, не знаю...

Ненавижу, когда так бормочут.

- Бывает, - говорю, - это со всеми бывает! Правда, сэр, не стоит вам из-за меня огорчаться. - Я даже руку ему положил на плечо. - Не стоит! - говорю.

- Не выпьешь ли чашку горячего шоколада на дорогу? Миссис Спенсер с удовольствием...

- Я бы выпил, сэр, честное слово, но надо бежать. Надо скорее попасть в гимнастический зал. Спасибо вам огромное, сэр. Огромное спасибо.

И тут мы стали жать друг другу руки. Все это чушь, конечно, но мне почему-то сделалось ужасно грустно.

- Я вам черкну, сэр. Берегитесь после гриппа, ладно?

- Прощай, мой мальчик.

А когда я уже закрыл дверь и вышел в столовую, он что-то заорал мне вслед, но я не расслышал. Кажется, он орал "Счастливого пути!". А может быть, и нет. Надеюсь, что нет. Никогда я не стал бы орать вслед "Счастливого пути!". Гнусная привычка, если вдуматься.


3


Я ужасный лгун - такого вы никогда в жизни не видали. Страшное дело. Иду в магазин покупать какой-нибудь журнальчик, а если меня вдруг спросят куда, я могу сказать, что иду в оперу. Жуткое дело! И то, что я сказал старику Спенсеру, будто иду в гимнастический зал забирать вещи, тоже было вранье. Я и не держу ничего в этом треклятом зале.

Пока я учился в Пэнси, я жил в новом общежитии, в корпусе имени Оссенбергера. Там жили только старшие и младшие. Я был из младших, мой сосед - из старших. Корпус был назван в честь Оссенбергера, был тут один такой, учился раньше в Пэнси. А когда закончил, заработал кучу денег на похоронных бюро. Он их понастроил по всему штату - знаете, такие похоронные бюро, через которые можно хоронить своих родственников по дешевке - пять долларов с носа. Вы бы посмотрели на этого самого Оссенбергера. Ручаюсь, что он просто запихивает покойников в мешок ибросает в речку. Так вот этот тип пожертвовал на Пэнси кучу денег и наш корпус назвали в его честь. На первый матч в году он приехал в своем роскошном "кадиллаке", а мы должны были вскочить на трибуны и трубить вовсю, то есть кричать ему "Ура!". А на следующее утро в капелле он отгрохал речь часов на десять. Сначала рассказал пятьдесят анекдотов вот с такой бородищей, хотел показать, какой он молодчага. Сила. А потом стал рассказывать, как он в случае каких-нибудь затруднений или еще чего никогда не стесняется - станет на колени и помолится богу. И нам тоже советовал всегда молиться богу - беседовать с ним в любое время. "Вы, - говорит, - обращайтесь ко Христу просто как к приятелю. Я сам все время разговариваю с Христом по душам. Даже когда веду машину". Я чуть не сдох. Воображаю, как этот сукин сын переводит машину на первую скорость, а сам просит Христа послать ему побольше покойничков. Но тут во время его речи случилось самое замечательное. Он как раз дошел до середины, рассказывал про себя, какой он замечательный парень, какой