С неба женщина упала

— Как это? Что значит «узнал»?

— Как... очень просто. Вашей квартиры, вашего мужа... Одного, второго...

Тут я вытаращила глаза:

— И где же эти сведения выдают, интересно? В справочной?

— Нет, конечно, — улыбнулся мне Родион Владимирович, — в справочной этого не узнаешь.

— А где? Что, к примеру, нужно сделать Вере Матвевне, чтобы все это обо мне узнать?

— Вере Матвевне? — озадачился рассказчик. — Вере Матвевне, честно говоря, не знаю...

— Ну а вам?

— Хм! Ну... позвонить бывшим коллегам, друзьям...

— Ага, — начала я проявлять сообразительность, — а кто у нас бывшие коллеги? Спецура... то есть спецслужбы? Так все-таки это произошло не случайно?

— Что произошло?

— Ну, наша встреча?

— Почему? — явно теряя терпение, спросил Сергеич.

— Потому... — протянула я, сама сбившись с мысли и сердито глядя на Родиона Владимировича, — зачем вы за мной следили? Сами сказали— профессиональный интерес!

Тяжело вздохнув, он поднял на меня глаза:

— Я просто хотел вам помочь...

— Но почему же? — упрямо твердила я, сама толком не зная, что хочу услышать в ответ.

— Потому что я профессионал. И... потому что вы... я... ну... сами понимаете...

Я понимала.

— Так, значит, там, в тетиной квартире, — это вы?

Он кивнул.

— Вы вытерли кровь и отнесли его на чердак? — Он снова кивнул. — Но ведь это было опасно, кто-нибудь мог увидеть...

Родион Владимирович неожиданно поднялся и подошел к окну. Постоял немного, рассматривая что-то внизу, и повернулся ко мне,

— Просто тогда я понял, что вы ввязались в опасные игры, Алевтина.

— А вы-то зачем в них ввязались?

Он весьма искренне пожал плечами:

— Сам не знаю. Так уж получилось... А потом все так закрутилось, что раздумывать было некогда. Когда вас взяли в аэропорту...

— Откуда вы знаете? — удивилась я.

— Своими глазами увидел. Я знал, что вас подружка на «Ниве» будет встречать, просто поехал за ней и все.

----Нет, не все, — не согласилась я. — Как вы узнали, что

она меня встречает? Я вроде бы объявлений в газеты не давала. Или по телевизору передали?

Не слишком убедительно изобразив смущение, Родион Владимирович признался:

— Чтобы быть в курсе дела, пока вы были за границей... пришлось в квартиры вашим подругам...

— Ясно, это вы Ленке «жучков» понатыкали?

— Мы... Но не мы одни!

— Как?!

— Это сделали раньше нас, и сначала для нас это тоже было загадкой. Таким образом, я узнал, когда вы вернетесь, но, как выяснилось, не я один. Машина, на которой вас увезли, принадлежала некоему Николишину Петру Васильевичу. Когда вы с крыши спускались, он же был в вашем дворе. Когда я его джип в аэропорту увидел, понял, да поздно. — «Это Никола», — сообразила я, а Сергеич рассмеялся, — подружка у вас боевая. Маленькая, а шустрая.

— А что было? — встрепенулась я. — Я видела, что ее ударил парень, потом меня в машину затолкали, и все.

— Ударил... — фыркнул мой собеседник, — это она потом его приложила ногой по башке. Друг ваш тут же подлетел, тот парень поднялся да в машину, вмиг слиняли. Больше, извините, ничего рассмотреть не успел, некогда было.

— Почему?

— Потому что пришлось за джипом лететь, надо же мне было знать, куда вас везут...

Тут я заулыбалась и похлопала ресницами:

— Спасибо... Родион Владимирович, раз уж выходит, что мы с вами так давно знакомы, может быть, перейдем на «ты»?

Родион Владимирович предложение одобрил, шагнул ко мне и протянул руку:

— Родион!

Я тоже задрала лапку вверх, почувствовав при рукопожатии разряд не меньше, чем двести двадцать. Сердце прочно обосновалось в горле и заколотилось так, что я перестала дышать. Родион Владимирович тоже как-то ослаб, потому что опустился на кровать, правда, на некотором отдалении от меня.

Решив воспользоваться его состоянием, я невзначай поинтересовалась:

— А Илья Гамзатов вам помогал?

Сергеич весьма натурально затряс головой:

— Гамзатов? А кто это?

Я усмехнулась:

— Тот самый парень, который мне бежать помогал и которого вы в белой комнате оставили живым и здоровым... почему-то.

— Ах, этот! Ясно. Потому и оставили, что помогал. Или мы ошиблись?

— Не знаю, — честно призналась я. — Когда мы с ним опять повстречались, я в этом сильно засомневалась.

— Это он в гараже тебя накрыл?

— Нет, а откуда вы, то есть ты про гараж знаешь?

— Генрих рассказал.

Я не вытерпела:

— Можно рассказать все сразу, а не тянуть кота за хвост? Герика-то вы как нашли?

— Да я и не тяну, — обиделся Сергеич, — это ты мне слова вставить не даешь...

Итак, едва успев перейти на «ты», мы начали ссориться, и я посчитала это хорошим знаком. Поэтому я расплылась в улыбке до самых ушей, Сергеич немедленно ответил тем же, и я принялась завидовать его умопомрачительным зубам.

— В кармане моей куртки, — начал Сергеич, — лежала маленькая красивая коробочка...

Через мгновение меня озарило, и я поразилась проявившейся у меня сегодня догадливости. Но перебивать не стала, лишь кротко вздохнула и уставилась на него во все глаза.

— Мой расчет оказался верен: ни одна женщина не оставит такую непонятную золотую штучку, не сунув в нее нос, -мне пришлось признать, что так оно и было. — И поэтом, найти тебя, если тебе придет в голову удрать (а мне, конечно же, пришло), мы должны были через пару часов, не больше но нам не повезло. Уходили вы слишком медленно, мы никак не могли предположить, что ты окажешься в подобной обуви.

Сергеич растерянно развел руки в стороны, демонстрируя тем самым полнейшее несоответствие женского поведения простейшим человеческим понятиям. Но я не стала обижаться.

— И Яшку подстрелили, и пока он искал тебя, потерял

слишком много крови. Когда мы встретились, он едва двигался от слабости. Так что пришлось срочно везти его к врачу... Я не мог его оставить...

После этого я почувствовала себя последней свиньей. Ну, почему я всегда все делаю не так? Значит, его ранили тогда, а он так долго меня искал, и голос у него тогда был такой... такой голос... срывался... Господи, ему, наверное, так больно было, а я сидела под корягой... Таких мук совести я вынести не могла. Слезы градом хлынули из глаз, причем так неожиданно, что я даже не успела всхлипнуть. Глаза Сергеича полезли на лоб, какое-то время он недоуменно таращился на меня, потом торопливо полез в карман, а я подумала: «Все. Сейчас достанет платок, вытрет, и мне крышка. Полная деморализация, потеря силы воли и чувства самосохранения».

Так оно и вышло. Сергеич достал платок, я зарыдала еще горше, он нежно промокнул мне глаза и торопливо забормотал:

— Алевтина... да ты что... да что ему сделается... вон он, как конь... да что ему будет-то, он здоровый как бык...

А я заглядывала Сергеичу в глаза, прощалась с быстро съезжающей крышей и, роняя ему на руки крупные слезы, безвольно окуналась в бурлящий лиловый водоворот.

Сергеич вдруг перестал дышать и, не отрывая взгляда, потянулся ко мне. Я закрыла глаза и почувствовала на губах его губы... Эй, кто-нибудь, остановите меня...

* * *

В дверях раздалось деликатное покашливание, показавшееся мне громом небесным, мы дружно дернулись в разные стороны, и я невидящими глазами уставилась на дверь. Мутное пятно превратилось в радостного Яшку, он скорчил рожу и, стараясь говорить спокойно, сообщил:

— У Веры Матвевны весь чай уже кончился. И еще. Генрих пришел с сестрой. Родион Владимирович, предъявите свое сокровище страждущим?

Родион Владимирович покосился на меня и буркнул, вставая:

— Яшка, ты у меня дождешься!

Яшка засмеялся и исчез, Сергеич протянул мне руку и помог встать. Старательно пряча глаза, мы направились на кухню.

Алла с визгом кинулась мне на шею, Герик улыбался во всю ширь и казался еще более красивым, чем всегда.

— Ребята, как я рада вас видеть! — Мы обнялись с Гериком, но тут я краем глаза заметила, как свел брови Сергеич, торопливо поцеловала парня в щеку и отстранилась.