Человек, который ненавидел Маринину

"Мне повезло больше, — зловеще усмехаясь, подумала Вермеева. — Это платье будут отстирывать не от моей крови”.

Приложив балахон к груди, Аглая Тихомировна повертелась перед зеркалом и, довольная собой, перешла к подбору головного убора. Поскольку в данном случае она олицетворяла собой правосудие, мать убитого издателя извлекла из верхнего отделения шкафа техасскую шляпу с загнутыми полями, фасад которой по причуде хохмача-дизайнера был украшен звездой шерифа Дикого Запада. Итак, наряд был выбран. Теперь оставалось только разместить под ним оружие. Не пойдет же она на киллера с голыми руками!

Взяв хозяйственную сумку из чертовой кожи, Аглая Тихомировна деловито упаковала в нее электродрель, тиски, кувалду, топорик для разделки мяса, пилу-ножовку, лобзик, клещи и еще кое-какие полезные мелочи. Кухонный нож-мачете она решила спрятать в широком рукаве балахона.

Вермеева задумчиво повертела в руках свое последнее приобретение — остро отточенный топор для рубки дров в удобном кожаном чехле. Из голливудских боевиков она твердо усвоила, что “хорошие парни”, отправляясь вершить правосудие, обычно складывают в сумки лишь то оружие, которое им не удается повесить на себя. После некоторых размышлений Аглая Тихомировна привязала к чехлу топора кусочек веревки и подвесила его к себе на шею как медальон, при этом лезвие слегка отклонилось влево, оказавшись точно над сердцем, а топорище удобно расположилось где-то в районе печени.

Просторный пугачевский балахон скрыл своими складками любимое оружие Раскольникова, и, оглядев себя в зеркале, Аглая Тихомировна удовлетворенно вздохнула. Теперь, если нож вдруг сломается, а сумка окажется далеко, она не останется безоружной.

— Ты уверен, что это хорошая идея — взять Вермееву на захват Ворона? — задумчиво спросил Додик Дацаев.

Тофик кивнул.

— Во-первых, я обещал показать ей убийцу, а во-вторых, Вермеева может оказаться мощным психологическим фактором воздействия на киллера. Этот бывший разведчик наверняка окажется крепким орешком. Для того чтобы получить от него информацию о его нанимателях и их секретных счетах, нам придется ой как постараться.

— А Аглая Тихомировна тут при чем? Она же не специалист по пыткам.

— Любители иногда справляются лучше профессионалов. Если бы ты ее видел, когда она рассказывала мне, что она сделает с Вороном… Я вообще-то не слабонервный, после фильмов ужасов бессонницей не страдаю, но тут, честно признаюсь, у меня волосы встали дыбом. Есть в ней что-то такое первобытное. А эти ее инструменты…

Магомаев выразительно зажмурился и покачал головой. — Какие инструменты? — заинтересовался Додик.

— Целый арсенал из сериала про испанскую инквизицию. Тиски, чтобы зажать в них яйца Ворона, ножовка, клещи, электродрель… Кстати, ножовку она собирается натереть перцем и солью.

— Хватит… — поморщился Дацаев. — У меня уже мурашки по коже. Не хотел бы я быть ее врагом.

— Знаешь, а мне она нравится, — сделал признание Тофик. — Валькирия. Амазонка. Прямо настоящая женщина гор. Понимает толк в кровной мести.

— Да, если мне становится жутко только от твоих рассказов, представляю, каково будет нашему киллеру, когда Вермеева достанет свои тиски и клещи.

— Вот и я о том же, — усмехнулся Магомаев. — Он нам как миленький все как на духу выложит. И еще умолять будет, чтобы мы его выслушали. Кстати, не забудь сказать своим ребятам, чтобы они срочно подключились к телефону и начинили микрофонами квартиру Селены Далиловой. Мы должны знать, где и когда она собирается встретиться с Вороном.

— А может, все-таки стоит вызвать группу поддержки? — неуверенно предложил Гоша.

— Мы уже говорили об этом, — раздраженно сказал Демарин. — У нас нет для этого никаких оснований. Как мы объясним свои подозрения начальству? Вот когда Ворон по наводке пойдет убивать Игоря — тогда другое дело. Селену в этот раз он почти наверняка не тронет. Мы должны просто подстраховаться. Квартиру Селены мы начиним микрофонами, да и я спрячусь в шкафу с микрофоном и пистолетом, так что все будет под контролем. Гоша и Игорь смогут страховать нас снаружи.

— Я тоже хочу, — сказала Оля. — Трое лучше, чем двое. У меня даже газовый пистолет есть.

— А вот этого не надо, — возразил Юра. — Еще не хватало, чтобы ты в киллера из газового пистолета прицелилась. У него же реакция превосходит твою на порядок, и он-то в тебя стрелять будет из настоящего.

— Ерунда, — покачала головой Оля. — Не будет у него с собой никакого пистолета. Он же собирается не только получить информацию, но и порезвиться с Селеной в постели. Вряд ли он захочет, чтобы, раздевая его. Селена обнаружила целый арсенал. Ведь в первый раз, когда он спал с ней, он был без оружия.

— Пожалуйста, поосторожнее с выражениями, когда говоришь о Селене, — вспыхнул Демарин.

— Ой, извини. Я тебя понимаю. Даже не представляю, как бы я себя чувствовала на твоем месте.

— Нечего мне сочувствовать. И вообще мы обсуждаем план операции, а не личные отношения.

— У меня есть только газовый пистолет, — сказал Игорь. — Вы можете мне раздобыть настоящее оружие? С газовым пистолетом, боюсь, от меня будет мало толку.

— Это незаконно, — покачал головой Гоша. — Еще по горячке отстрелишь себе что-нибудь или вообще в прохожего попадешь. У нас с Юрой есть пистолеты; и этого достаточно. Я почти уверен, что ничего не случится. В крайнем случае вызовите милицию.

— Михаил! Я рада, что ты позвонил! — воскликнула Селена. — Я как раз вспомнила о том. что тебя интересовало.

— В таком случае я немедленно еду в “Экстази” и приобрету еще один твой шедевр, — улыбнулся Андрей Бочаров.

— Для тебя я могу сделать скидку. Хочешь заехать ко мне домой? У меня есть несколько готовых к продаже картин, и здесь они стоят гораздо дешевле, чем в галерее.

— Я могу подъехать прямо сейчас.

— К сожалению, сейчас я занята. У меня натурщик. Буду ждать тебя вечером. Скажем, в девять часов. Тебе это подойдет?

— Вполне, — кивнул Бочаров.

— Душно, — пожаловался Юра Демарин. — Здесь темно, тесно и душно.

— И еще страшно, — съязвила Селена Далилова.

— Я не сказал: страшно. Я сказал, что здесь темно, тесно и душно.

— Ладно, полезай уж, защитник, — вздохнула Селена.

Юра, недовольно ворча, с трудом втиснулся внутрь платяного шкафа и, наклонив голову, съежился за одеждой.

— Неудобно-то как. Ноги затекают. Я так долго не выдержу.

Художница укоризненно покачала головой.

— Зря я с вами связалась. Никудышный из тебя защитник. Вот в американских боевиках герои сутками в засаде сидят и не жалуются.

— Знаешь, сколько актеры за это получают? — поинтересовался Демарин. — Если бы мне так платили, я бы тоже не жаловался.

— Да перестань наконец плакаться! — раздраженно сказала Селена, захлопывая дверцы шкафа. — Тоже мне милиционер! Главное — не засни там. Не хватало еще, чтобы Ворон услышал, как ты храпишь.

— Только мента в шкафу нам не хватало, — покачал головой сидящий в просторном кузове фургончика “Фольксваген” Додик. “Фольксваген” был припаркован точно напротив подъезда Селены. — Если он такой же лопух, как твой Христопродавцев, он нам как пить дать все дело испортит.

— Не испортит, — успокоил приятеля Додик. — Подумаешь, посидит в шкафу для страховки. Я совершенно уверен, что сегодня Ворон не собирается убивать художницу.

— А вдруг убьет? — вмешалась Аглая Тихомировна. — На то он и киллер!

Додик бросил на нее измученный взгляд. Даже когда эта женщина молчала, от нее исходили столь мощные и убийственные токи с трудом сдерживаемой энергии, что Дацаев уже через полчаса тесного общения чувствовал себя так, словно провел двенадцать раундов подряд на боксерском ринге.

— Драгоценная мадам Вермеева, — с тихой угрозой в голосе произнес он, — уступая вашим настойчивым просьбам, мы взяли вас на задержание опасного преступника. Если вы хотите, чтобы операция прошла успешно, сидите спокойно и молчите до самого ее конца. Я напоминаю вам об этом в последний раз. Еще одно нарушение дисциплины — и мы уезжаем.