Бычки в томате

Алиция неожиданно для всех пробудилась от спячки:

— Постойте. Иоанна, ты говорила, что у нас под автотентом какие-то вещи зарыты? Юлии?

Наконец-то на меня обратили внимания. Не успела я повторить уже сказанное, как в мозгах у меня наступило просветление.

— Слушайте, на нас явно какое-то отупение нашло. Магда делает открытие и молчит о нем целых два дня, а заодно с ней и Мажена, Эльжбета и теперь я. В нормальной ситуации мы бы сразу все выложили, а тут как будто заклинило. Наваждение какое-то!

— Это все Юлия, — подсказал Стефан. — А может, и Мариан.

— Где им! Нет, здесь что-то метафизическое. Это надо хорошенько обмозговать!

— Ладно, потом обмозгуешь, а сейчас скажи в конце концов, что за вещи под тентом?

— Про акробатику я вам рассказывала… А о том, что она из дому с вещами вышла, говорила? Нет? Так я и думала, что нет! Я все ждала, что она багажником хлопнет, по логике должна была. Тут я еще шуму в каморке наделала…

Только тут я сообразила, что Юлия просто не могла не слышать этого учиненного мною грохота. Во время моего торопливого и сбивчивого рассказа Мажена и Магда смотрели на меня страшными глазами, наконец обе не выдержали и рванули на улицу. Алиция не двинулась с места.

— Если спрятала там что-нибудь такое, пусть пеняет на себя… — сказала она недобро и смолкла.

Мы со Стефаном помчались следом В угол под навесом пролезть вчетвером было невозможно, поэтому к тайнику протискивались по очереди, поскольку каждый хотел убедиться лично. В итоге все четверо свидетелей единодушно констатировали, что вещей Юлии там нет. Исчезли-испарились!

— Значит, мне не показалось — я и в самом деле слышала на рассвете какой-то шум, — сказала Магда на обратном пути к дому.

Я внесла предложение окропить комнату с телевизором святой водой. Мажена советовала сделать там уборку, а Стефан предлагал просто использовать по назначению. Каждый отстаивал свое мнение, что-что, а скучно нам не было.

Хозяйка дома все наши идеи игнорировала, поэтому мы перешли к действиям. Стефан раздвинул двойную, вечно жутко скрежетавшую дверь, что позволило ему отказаться от кружного пути по улице. Я обнаглела настолько, что отправилась в ту комнату за книжками из небольшой польской библиотеки. Алиция притворилась, что не замечает наших благих начинаний.

Поставленный Эльжбетой в известность об утренних происшествиях, Олаф прокомментировал их весьма кратко:

— Сампан? Очень здоров!

Предложение было встречено всеобщим одобрением и вызвало чрезвычайную активизацию присутствующих, так как каждый хотел затариться этим шампанским лично. В итоге Алиция осталась дома в гордом одиночестве, а три машины рванули в разные стороны: в Лингби, Хиллерёд и, самое простое, в центр Биркерёда. Самое простое досталось нам с Маженой, так как заодно требовалось купить что-нибудь выдающееся для обеда.

— Могу потушить куриные голени, — предложила я, поскольку после Юлиных акробатических этюдов меня потянуло на подвиги. — В соусе. В качестве гарнира годятся макароны и рис, на выбор, а работы — кот наплакал. Обжарить, в кастрюлю, и всего делов, само себе булькает. Или куриную печенку по-еврейски, а можно и то, и другое.

— Спятила? Охота тебе полдня торчать на кухне?

— Какие полдня? Бог с тобой, это не для меня. На печенку надо минут двадцать, плюс — нарезать лук, на это времени уходит больше всего, но я люблю лук резать.

— И не плачешь?

— Представь себе, нет. Совсем. Могу вагон лука нашинковать, и ни одной слезинки! Возможно потому, что одно время я вынуждена была совсем лука не есть, что-то с печенью у меня было не так. Потом прошло, и теперь у нас с луком любовь и полное взаимопонимание.

Мажена удивленно сделала вывод:

— Значит, сегодня ты готовишь обед?

— Пожалуйста, раз на меня вдохновение накатило. Только к салату я не притронусь, хотя к печенке лучше всего подходят помидоры. Погоди-ка, неувязочка получается. К курице шампанское подходит, а вот к печенке — не очень, а печенка пойдет на закуску.

— Точно, и красное вино, — с энтузиазмом поддержала меня Мажена. — После печенки и красного вина перейдем к окорочкам и шампанскому.

— А потом сыры. Гулять так гулять!

— Интересно, сопьемся мы тут окончательно или как?

В результате всеобщего помешательства у Алиции оказались двенадцать бутылок вина, двенадцать бутылок шампанского и килограмма четыре сыра, не считая мелочей в виде оливок, маринованной паприки, соленого печенья и тому подобных деликатесов. Все съехались в позднему фрокосту, украшением которого стала яичница Стефана. Фрокост же плавно перетек в кавеоти.

— Звонили Ханя и Збышек, — с особым удовлетворением информировала нас Алиция. — Они установили громкую связь, так что не нужно теперь вырывать друг у друга трубку. Мы с тобой правильно догадались, — обратилась она ко мне. — Збышек в своем письме протестовал. Сейчас сказал, что даже собственноручно сделал приписку, чтобы я их не принимала, так как эта идея с самого начала ему активно не нравилась.

— Но ведь не могли же они приехать, чтобы специально тебе подложить свинью? — возмутилась Мажена.

— Збышек сказал, что от них всего можно ожидать. Возможно, просто не успели. Потому и сомневается, что это она партнера прикончила. А вообще-то они только что вернулись из Китая, куда попали сразу после Индонезии. И оказалось, что Буцкий под него тоже копал, да не на того напал. Збышек плевать на него хотел. Ну, еще о Казике… А Ханя все время перебивала.

— И что она говорила? — хором спросили мы со Стефаном.

Алиция подкрепилась глотком кофе.

— Монотонно и неконкретно. Просила у меня прощения и плакала… Нет, не по очереди, а одновременно. Потрясена была нашим разговором с тренером Задирой или как его там. Ведь глупышка свято верила в Юлины болячки и что та еще не долечилась. Разорятся теперь на телефонных счетах, ведь мы проболтали почти все время, пока вас не было.

— И ничего нового не сказали! — рассердилась Магда

— Только все запутали, — согласился Стефан. — Я уж было решил окончательно, что это она а теперь опять засомневался. Если у них были общие и далеко идущие планы…

— А ты Юлию спроси, — съязвила Алиция.

Я даже пожалела, что сейчас нет возможности пригласить сюда Ханю и Збышека Вот уж насплетничались бы вдоволь! Да только куда их в доме приткнуть? Если только в ателье, поскольку комната с телевизором все еще забронирована. Пришлось заняться обеденными компонентами. Лучше подготовить все заранее, а ближе к делу только на огонь поставить. Я прорвалась на кухню, отыскала самую большую хозяйскую кастрюлю, здоровенную сковородку и через полчаса уже запихала в кастрюлю десять отлично обжаренных куриных ног со всеми необходимыми приправами. Потом нарезала лук, замочила изюм и сварила рис. Весь дом пропах запахом жареного лука и специй. Гусиный жир мы с Маженой приобрели в кошерном отделе у Бругсена.

Стряпня меня успокоила… Я вернулась в салон, где продолжалась дискуссия, получила чашку кофе и нагоняй за дымовую атаку, и в этот момент стукнула калитка. Не успел раздаться скрип двери, как все мы напряженно замерли.

Стук предшествовал появлению аспиранта Гравсена. Его приветствовал общий вздох облегчения. Опасаться, что аспиранту придет в голову заночевать у Алиции, не приходилось. Полицейский вежливо поздоровался и спросил о пани Варбель.

— Пани Варбель нет, — ответила Алиция.

— А когда будет?

— Не известно.

Гравсен спросил, известно ли нам, где пани Варбель находится в настоящее время? Мы ответили в том смысле, что не знаем, но можем строить некоторые предположения. Аспиранта Гравсена наши предположения чрезвычайно заинтересовали.

Я рассказала ему, что пани Варбель направилась в наше посольство с большой сумкой, в которой находилась одежда для господина Буцкого, ныне покойного. В эту одежду служители похоронного бюро намеревались облачить бренное тело пана Буцкого. Отсюда можно сделать вывод, что она, вероятно, собиралась посетить и это скорбное заведение.