Совершенная crazy

А назавтра адвокат зачитал завещание. Я поняла, что успела вовремя. Если бы Алина осталась жива, она тут же заявила бы, что я невеста человека, которого убил Горазон, а значит я… – Дарья Волгина замолчала, нашла глазами силуэт Горазона и медленно произнесла: – Я рада, что ты сдох. Да, я стала убийцей. Это ты сделал меня такой.

– Я… – то ли согласился, то ли возразил Пашка.

– Ты сделал меня беспринципной, жестокой, безжалостной тварью. Но я ни о чём не жалею. Даша Волгина умерла вместе с Алексеем Красновым. Осталась её пустая, сгнившая оболочка. Меня нет! Нет!! Ты сделал это!! – Здесь нужны были слёзы, но слёз у Волгиной не оказалось, и почему-то именно этот факт сделал её слова страшными и правдивыми.

– Прости, – прошептал Горазон. – Прости, только я не понимаю за что…

– Я убила Алину, но всё равно осталась сидеть на вулкане, – пробормотала Дарья. – Оставались два братца-хоккеиста. Им в любой момент могло придти в голову попробовать заполучить бабкино наследство. Но всё же пока они были у меня на коротком поводке, потому что, по сути, убийцей являлся один из них – тот, кто спустил воду. Неприятность пришла с другой стороны. Рада…

– Да! – истерично крикнула Рада, прижав руки к груди. – Да, я захотела назвать имя убийцы Горазона! Я имею право на деньги этой сумасшедшей старухи! Только я и никто больше, потому что… – Она задохнулась, хватанула ртом воздух и продолжила: – Потому что, на её барыши Горазон раскрутился! Без этих денег он не стал бы таким знаменитым! У моего Алёшеньки не было богатой покровительницы. Он пытался пробиться сам! И вот что из этого получилось! – Она зарыдала, упав на колени, и Ксюня посмотрела на неё сочувственно, но немного брезгливо. – Вы сожрали его! Уничтожили! Он был добрый, порядочный, нежный и очень талантливый! Он не смог вынести жестокости и продажности этого мира! Он ушёл, оставив меня медленно умирать от горя! А значит, я, – только я! – имею право на грязные старухины деньги!!! Все её отели и курорты, картины и драгоценности должны принадлежать мне!! Нет, Дашку Волгину я, конечно, любила и одобряла её желание отомстить Горазону. Я даже помогала ей в этом. Но когда я поняла, что смерть моего сына может быть окуплена такими деньжищами, я переиграла. В сущности, кто мне эта Дашка?! Если б не она, Лёшеньку точно так же любила бы другая девушка. И точно так же мстила бы за него! А я – мать! У меня не будет другого сына, так хоть деньги должны стать моими!! На них я устроила бы посмертную славу Алексею Краснову. Я сняла бы про него фильм, давала бы интервью журналистам, издавала бы о нём книги. Я много чего придумала бы, чтобы прославить моего Лёшеньку и опорочить имя Горазона! – Рада, стоя на коленях, с размаху стукнулась головой о пол и зарыдала.

– Редкая дура, – прокомментировала её поведение Ида Григорьевна. – И где мои глаза были, когда я её спасала?

– Эта алкашка, – усмехнувшись, сказала Дарья, – собралась позвонить журналистам и, собрав всех в столовой, при камерах рассказать правду о том кто она, и кто я. И назвать имя убийцы Горазона! У неё даже не хватило ума сделать это тихо и тайно. Первым делом она в свои планы посвятила меня. Естественно, я не могла допустить такого бездарного провала!

Самым простым способом избавиться от мамаши, было просто напоить её. Я знала, что Ида боролась с алкоголизмом своей подопечной радикальным способом: попросила врачей вшить ей под кожу капсулу с лекарством, несовместимым с алкоголем.

Я украла у садовника несколько бутылок дешёвой водки и подсунула их в комнату Рады. К моему удивлению, она напилась, но не умерла.

– Я раскодировал её, – буркнул Георгий Георгиевич. – Я ненавидел бабкину привычку подбирать на улице всех несчастных и спасать их.

– Я поняла, что что-то не так, – кивнула Дарья. – Рада не умерла от алкоголя, и нужно было срочно что-то предпринимать. Времени оставалось в обрез. Я позвонила Родимцевой на мобильный и сказала, что мне очень плохо, что я задыхаюсь от приступа астмы в зимнем саду. Господи, как эта алкашка перепугалась! Как же, её главный козырь, её главное доказательство умрёт, и она ничем не докажет, что я убийца!! Денежки уплывут! Курорты, отели, картины и драгоценности, – ничто не достанется ей взамен сына! Родимцева, сломя голову, примчалась ночью на крышу. Вместо того, чтобы принести мне лекарство, она даже початую бутылку водки не выпустила из рук. Я хотела её застрелить, но не решилась. Звук выстрела могли услышать. Тогда я выхватила у Рады бутылку, разбила её и ударила Родимцеву осколком по голове.

– Постой! – закричал Горазон. – Но ведь Рада была матерью твоего любимого человека! И ты решила её убить?!

– Ты сделал меня безжалостной, беспринципной тварью. Я смогла бы убить собственного ребёнка, если он угрожал бы моей безопасности, – отрезала Волгина и, как ни в чём ни бывало, продолжила свой рассказ: – Рада упала и захрипела. Я хотела окунуть её головой в фонтан, чтобы она захлебнулась, но не успела. На лестнице послышались вопли, кто-то бежал к зимнему саду. Я еле успела спрятаться за пальму, когда ворвались эти… – Волгина кивком указала на Лидию, лежавшую на диване и ткнула пальцем в Славку. – Я немного послушала их детские разговоры и незаметно выскользнула за дверь. Потом они обнаружили Раду и стали пытать алкашку, кто её ударил по голове. Вокруг кишмя кишели игуаны, и очевидно, у этой кретинки, совсем поехала крыша. На все вопросы кто её пытался убить, она шептала: «Зелёный дракон!» Я чуть со смеху не померла, прячась за дверью!

– Я боялась выдать тебя, – прошептала Рада. – Знала, что ты убьёшь меня, как Алину. Всё равно рано, или поздно убьёшь… Я боялась!!! И потом, если бы я назвала твоё имя, мои деньги мог получить кто-то другой, потому что догадаться, что Горазона убил тот, кто убивает всех остальных, не составляло труда!!

– Вот-вот, – засмеялась Волгина, – только деньги тебя и волновали. Деньги и страх, что я прихлопну тебя как комара. Но в тот вечер удача была не на моей стороне. Чтобы не дать двум подросткам утащить Раду в дом, я закрыла дверь в зимний сад снаружи на ключ. Тогда им пришла мысль выбраться через крышу. Но на крыше детям стало плохо, и они позвали на подмогу доктора Фрадкина. Мне пришлось убежать, предварительно открыв дверь, чтобы рассказ этих тинейджеров выглядел полной выдумкой. А Рада, по всей видимости, уползла в открытую дверь сама, правда, Рада?! – Волгина опять засмеялась.

– Я знала, что ты придёшь добивать меня! Я собрала последние силы и на подгибающихся ногах ушла в лес, где набрела на какой-то домик. Я спряталась на чердаке в надежде скрыться от тебя и немного придти в себя после тяжёлой травмы. Я не знала, что мне делать дальше! С одной стороны, нужно было прятаться от тебя, с другой – быстрее объявить всем, что ты убийца! А тут ещё… – Рада оглянулась на Ксюню, – тут ещё эта служанка принялась меня обихаживать, лечить и контролировать каждый мой шаг! Я просто не знала, куда деваться от её заботы!

– Молодец, Ксюня! – воскликнула Ида Григорьевна. – Ты отлично поработала, не дав этой подколодной змее стать моей законной наследницей!

– Меня ГГГ уволил, – пожаловалась Ксюня. – А я совсем не умею жить для себя. Вот и взялась выхаживать эту… злыдень. Кто ж знал, что она прячется от убийцы! Кто же знал, что она рот раззявила на ваши денежки! Тьфу! – плюнула Ксюня себе под ноги. – Тьфу, на вас бессовестная, корыстная женщина!

– Если бы у вас был сын… – Рада подняла на Ксюню несчастные, заплаканные глаза.

– Я бы никогда не позволила ему стать актёром! Никогда! Ругалась бы, скандалила, но заставила бы пойти на повара! Посмотри на этих актёров, – ткнула Ксюня толстеньким пальчиком в слабо светящийся силуэт Горазона, – видишь, чем они все заканчивают?! А повара при продуктах! Сытые и довольные! И никогда ни одному из них не придёт в голову повеситься, если один приготовит сациви вкуснее, чем другой. А эти… – Ксюня погрозила Горазону пальцем. – Эти гаврики вообще не умеют готовить, а всё туда же туда же – Наташу Ростову под паровозам играть, без лифчика…