Совершенная crazy

Я отказался от трёх выгодных предложений в полном метре, чтобы только сняться в этом сериале. Но я НЕ ЗНАЛ, что перехожу Лёхе Краснову дорогу!!! Не знал!!! Панков мне ничего не сказал!!! – Пашка завис в метре от пола, мерцая, словно диод от автомобильной сигнализации.

– Ты никогда ничего не знал, – подняла на него холодные, пустые глаза Дарья Волгина. – Не хотел знать! Для тебя люди – это всего лишь зрители, которые нужны только для того, чтобы тебя обожать. Да если б я даже на коленях приползла умолять тебя отказаться от этой роли, ты бы радушно пообещал мне и тут же забыл о своём обещании! Выпил бы с Панковым и всё равно снялся!!

– Неправда! – Пашка рухнул на пол и сел, поджав под себя ноги. – Неправда. Краснову нужно было всего лишь позвонить мне и сказать, что значит для него роль Дрога. Я легко бы от неё отказался, легко! Она была для меня проходной, ненужной и легковесной! Ему нужно было всего лишь набрать мой номер и сказать: «Пашка, дружище, мне очень нужна эта роль…»

– Лёшка не мог этого сделать. Он был гордый, ранимый и… слабый. Он решил, что раз взяли тебя, значит, он ни на что не способен.

– Господи, – Пашка с отчаянием сумасшедшего маятника начал раскачиваться из стороны в сторону. – Значит, я виноват в том, что…

– Да, ты виноват, что у Лёшки началась жесточайшая депрессия, что он ушёл в запой и повесился за неделю до нашей свадьбы. Ты виноват в том, что я потеряла ребёнка и смысл жизни. Ты виноват…

– Замолчи! Нельзя обвинять человека в том, чего он не делал! Если бы я знал… Если б ты приползла, а... а он позвонил!…

– Тебе нужно было быть внимательнее к людям, Горазон. Ты слишком любил себя. Ты не умел слушать других, не умел видеть их, замечать, слушать, запоминать лица. Ты даже не узнал меня, встретив у Иды Григорьевны.

– Раньше ты была блондинкой, не носила очков, ярко красилась…

– Неважно. Если бы ты обращал внимание на других, ты узнал бы меня.

– Значит, ты решила мне отомстить, – горестно усмехнулся Пашка.

– Не знаю, – пожала плечами Дарья. – Сначала я хотела умереть. Но когда накинула на шею петлю, поняла, что совершаю предательство по отношению к Лёшке. Да, он был слабый, он не выдержал удара, но я-то жила только ради него! А значит… Если хочешь, называй это местью, хотя по мне так это наказание. Справедливое, заслуженное наказание. Ты продолжал порхать по жизни как бабочка, продолжал получать деньги, новые роли и срывать пышные цветы славы. А мой Лёшка гнил в земле. Так что, это наказание, дорогой! Кто ещё, кроме меня, смог бы наказать тебя?! Бог?! Я не верю в него. Я верю только в свою любовь, которую ты походя растоптал, даже не заметив, что натворил.

– О, господи! Как ты смогла пролезть в дом Иды Григорьевны?

– Дело в том, что на свете есть ещё один человек, которого ты лишил смысла жизни, убив Лёшку Краснова.

– Я не убивал!! Не убивал!!! – Горазон зарыдал – слишком бурно и слишком картинно, чтобы казаться искренним.

– Его мать так не считала. Она была со мной заодно, когда я заявила, что убью тебя.

– Нет! – закричала Рада Родимцева. – Я никогда не была заодно с тобой! Я не хотела никого убивать!

– И тем не менее, бросилась под колёса машины, в которой ехала Ида Григорьевна, как я тебя научила! Ты рассказала Гошиной о своей тяжкой судьбе, о погибшем сыне, забыв упомянуть его имя. Дело в том, что втеревшись в доверие старухе, можно было стать вхожим в тусовку, где постоянно ошивался Горазон.

– Нет, – прошептала Рада, – я не соображала, что делаю…

– Позвольте, – нахмурилась Ида, – значит, Рада…

– Да, она мать Краснова. И Рада была со мной заодно, что бы она сейчас ни говорила. Зная ваши филантропические замашки, я заслала несчастную, пьющую женщину в ваш дом, как шпиона. Через неделю Родимцева мне сообщила, что вы вдруг вздумали учить французский язык и ищете репетитора. Я окончила специализированную французскую школу, поэтому сразу уцепилась за этот шанс. И вы, Ида Григорьевна, приняли меня сразу, даже не проверив кто я, и каково моё настоящее имя! Ха-ха! Я приходила в ваш дом с одной только целью – побольше разнюхать и придумать такой план убийства Горазона, чтобы всё выглядело несчастным случаем, а на самом деле являлось бы гениальной драматической постановкой. Я хотела, чтобы Пашка сам наказал себя! Чтобы причиной смерти стали его тщеславие, самовлюблённость, пьянство и пренебрежение к людям.

И я дождалась своего часа!

– Я имела глупость пригласить на свой день рождения людей, непричастных к свету! Либералка хренова, – покачала головой Ида Григорьевна. – Мне так нравилось разбавлять именитых гостей «свежей», народной кровью! Вот дура-то! Мне казалось, что этим я всех шокирую и слыву неформалкой!

– Рада к тому времени стала совсем невменяемой, – продолжила Дарья. – И хоть старуха вылечила её от алкоголизма, у неё ум за разум зашёл. Появилась навязчивая идея, что я сатана, а она… – Дарья весело рассмеялась. – Она спасительница всего человечества! Я даже стала бояться, что Рада всё испортит, рассказав о моих планах старухе, или самому Горазону. Но в последний момент Родимцева вновь приняла мою сторону. Она даже подсказала мне, как запутать следы!

– И как же?! – спросил Горазон.

– К тому времени Рада очень хорошо ориентировалась в друзьях и родственниках старухи. Самым колоритным приятелем Иды Григорьевны ей показался Фёдор Башка – крупный, фактурный, заметный и грубоватый. Его на любой светской вечеринке заприметили бы и запомнили. Рада выкрала из фотоальбома старухи несколько фотографий Фёдора, и я заказала на киностудии его «лицо» – маску из латекса. Недавно у нас появились новые технологии: вместо грима, на артистов надевают такие маски. Это очень удобно, когда они играют известных личностей – Ленина, Сталина, Гитлера и так далее, – на грим не приходится тратить много времени. Вот только одна беда – настоящий Фёдор ввязался в драку с Горазоном и постоянно был на виду! Но и это не остановило меня. Так получилось ещё загадочнее. Если бы не эти чёртовы фотки!...

– Но зачем ты подставила Архангельских?! – грозно спросила Ида Григорьевна. – Зачем воспользовалась их глупостью и доверчивостью?!

– Так не надо быть глупыми и доверчивыми, – усмехнулась Дарья. – Не надо! Они совершеннолетние, могли бы задуматься, что и зачем делают. Я приказала им в образе Фёдора выкрасть ключ от подсобки и спустить воду в бассейне – совсем чуть-чуть, так, для баловства… Я ведь знала, что когда все накуролесятся на лужайке, то пойдут бултыхаться в бассейн.

– Мы не знали, что делаем! – один из хоккеистов оттолкнул Дарью и вышел в центр комнаты. – Честное слово! Она пообещала нам роль в кино, если мы докажем, что умеем изображать других людей. Она вручила нам маску и велела по очереди изображать Фёдора! Мы старались! Было весело и прикольно… Мила сказала, что мы справились с ролью, но мы испугались, когда погиб Горазон! Очень!! Получалось, что он свернул шею из-за нас. Ну, из-за того, что мы спустили немного воды… А Мила говорила, что воду нужно спустить ради прикола. Придут пьяные гости, начнут купаться, а там глубина – кот наплакал. Вот смеху-то…

– Идиоты! – проворчала старуха. – А почему потом молчали? Почему мне ничего не рассказали?! Вы же добрые мальчики, нежадные, честные.

– Боялись, – пробормотал хоккеист и сделал шаг назад, словно освобождая сцену.

– Я сдержала слово и выхлопотала им роли в кино, – улыбнулась Волгина. – Так, крошечные ролишки в дурацком детском ситкоме. Но они были так рады, что тотчас же забыли о своём преступлении. Вовсе они не добрые и не честные, а очень даже продажные! Мы оказались друг у друга на крючке! Я боялась их, они меня. Они могли в любой момент разоблачить меня, а я их. Я покупала их молчание новыми мелкими ролями. Понимаете, мой план убийства Горазона был не безупречен, но был гениален в своей спонтанности! Тут подслушала, там подсмотрела, здесь воспользовалась моментом. И получилось! Получилось всё сделать чужими руками! Мне пришлось только нашептать Полине, что Горазон врёт, будто делает трюк сам. Всё! Вы никогда бы не вычислили меня, если бы я этого не захотела! Я была почти готова признаться во всём сама. Я устала. Но я ни о чём не жалею.