Своя Беда не тянет

Он снова кивнул и мне стало жалко Питрова – так он искрил и так много вытянутых ниток болталось на его джемперочке. Мужику явно не хватает женской заботы, но я не мог ее ему предложить.

– Чай? – спросил я, включив электрический чайник.

– Буду признателен, – умудрился вставить он фразу и, пользуясь случаем, зачастил, глотая слова: – Ну, раз вы все знаете, то и помочь не откажитесь. Ведь вы были на этом мероприятии! Были, и ушли раньше за ручку с той дамочкой, которая ведет в вашей школе труды. Она обнаружила тело. Как так случилось, что вы ничего не заметили, а она его увидела только когда вы ушли?

– У меня машина разбита, и я поставил ее с торца. Мы вышли, я пошел сразу направо, там тоже ступеньки... А Лилька осталась курить на крыльце.

– Почему вы ушли раньше? Почему вместе с Лилией Алексеевной?

– Нога разболелась. А Лилька за мной увязалась покурить... она еще та курилка, двадцать минут без сигареты не проживет...

– Ничего необычного вы не заметили? Никого не увидели? Убийство произошло почти одновременно с тем, как вы вышли.

– Одновременно? – глупо удивился я. Хотел налить ему чай, но вспомнил про отпечатки и передумал.

– Черт, заварка кончилась!

Питров с легким электрическим треском пригладил свои волосы.

– Следующий раз приду со своей, – любезно пообещал он.

– Я очень надеюсь, Петр Петрович, что следующего раза не будет! К сожалению, я ничего необычного не заметил. И никого не видел. А если бы видел и слышал, то сам бы прибежал к вам и все рассказал. А так я узнал обо всем только что, от Доры Гордеевны.

– Кстати! Я так и не поговорил с вашей женой, Эллой Тягнибедой. На работе говорят, что она в командировке, дома разные голоса уверяют, что она на работе.

– Она на работе в командировке, и даже я не знаю – где.

– Ну да, ну да, криминальные репортажи – хлопотное занятие. Жаль, что у вас нет чая. А вот знаете, гардеробщица в этом Доме культуры сказала, что физрук вышел, чтобы позвонить. В руках он держал мобильный. А когда обнаружили тело, телефона не оказалось.

– Наверное, убийца украл телефон, – предположил я.

– Выстрелил в спину, чтобы украсть мобильный?! Тогда почему не забрал кошелек?

– Ну, уж это ваша работа! Я не знаю.

– Тело таскали, – грустно сказал Питров и намотал на палец длинную нитку из джемперочка. – Там такие странные следы волочения! Они затоптаны, но они есть. Физрук крепкий парень, высокий, поднять его мог только физически сильный человек.

– Вы на что намекаете?

– Ни на что, – Питров улыбнулся, потом засмеялся. – Я перечисляю факты.

– А зачем вы мне их перечисляете?

– А затем, что вы потрясающе нелюбопытны, дружище! Другой бы уже завалил вопросами: что, где, как, почему?

– Вы же следователь, а не сосед по подъезду! Я думал, что следователь сам задает вопросы. – Я почувствовал, как кровь застучала в висках.

– Ну, знаете, человек обычно не в силах совладать с любопытством, особенно, если дело касается убийства.

– Я в силах. Я не любопытен, и особенно, если дело касается чужой смерти. На вашем месте я бы не тратил зря времени. Я бы обратил внимание на то, что второй раз одним и тем же способом убивают молодого, здорового, парня. Светловолосого и могучего. Вам не кажется это странным?

– Кажется. Поэтому я и пришел к вам. Жаль, что вы ничего не видели и ничего не слышали. Жаль, что у вас опять кончилась заварка. – Он встал, быстро напялил свой пуховичок, шапку-ушанку с опущенными ушками, и стал похож на ребенка-детдомовца. – До свидания, – сказал он.

– Прощайте, – сказал я.

Когда дверь за ним захлопнулась, я почувствовал себя так, будто разгрузил вагон кирпичей. Разгрузил, а потом опять загрузил. Я открыл кабинет, подошел к сейфу и достал папку с надписью «ПЖ». Я изучал верхнюю бумагу, когда дверь кабинета открылась, и на пороге возник сияющий от счастья Питров.

– Ай, как неосторожно! Зачем вы находитесь в протравленном помещении?

От возмущения я подавился и закашлялся.

– У меня последний вопрос, – вещал с порога Питров, и мне показалось, что уши от шапки хлопают его по щекам, как это случается у спаниелей. – А откуда вы знаете, что физрук из десятой гимназии – молодой, могучий парень со светлыми волосами?

– Мы, знаете ли, учителя, иногда между собой общаемся, – прошипел я как злобная баба.

Он рассмеялся:

– Не думаю, что вы успели пообщаться. Василий Иванович устроился работать в гимназию неделю назад. Он приехал из другого города и устроился! Ха-ха-ха! Все-таки вы осторожней с отравой, а то надышитесь, неровен час, заболеете и помрете, до свидания!

– Мышиная отрава меня не возьмет, – сказал я, сжимая кулаки.

– Тараканья! – воскликнул он. – Запомните, вы травите тараканов!

Он захлопнул дверь, а я обессиленно рухнул в кресло.

Пять минут медитации с закрытыми глазами, и я почувствовал, что снова могу вернуться к бумагам в папке. Первым оказалось письмо на имя директора школы Троцкого В.И., отправленное из районо. В письме сообщалось о том, что нашей школе по представлению Управления образования Управление финансов мэрии выделяет миллион рублей на обеспечение противопожарной безопасности школы. В том числе на установку противопожарной сигнализации. Я присвистнул. Миллион рублей! Хорошие деньги. Пожалуй, хватит на то, чтобы бассейн пристроить к школе, а не только чтобы оборудовать здание сигнализацией. Ильич ничего не говорил мне об этом, укладываясь в больницу. Мои размышления по поводу огромности суммы подтвердили другие бумаги. Это были прайсы фирм, занимающихся установкой оборудования, и цены в них разнились от двухсот пятидесяти тысяч до трехсот. Ничего себе вилочка, в семьсот тысяч рублей! Кажется, это тысяч двадцать пять долларов. Пришло время навестить Ильича в больнице. Последним в папке лежал прайс, где красным фломастером была обведена самая низкая цена на установку и оборудование – двести тысяч рублей. Прайс принадлежал фирме «Эталон» и содержал уточнение, что в эту сумму входит еще одна услуга – страхование здания и имущества на сумму два миллиона рублей. Странно, что Ильич ничего не сказал мне об этом. Я хоть в темных делишках его и не участвовал, но он всегда пытался получить у меня совет.

Я отыскал в мобильнике телефон Нэльки, но позвонить не успел. Телефон запиликал у меня в руках. На дисплее высветился домашний номер Ильича.

– Жаль, что мой телефон остался в доме у цыган, – сказала мне в ухо Элка. – Как ты думаешь, по мобильнику не вычислят, что я причастна к расправе над наркоторговцами?

– Скажешь, что у тебя его украли, – усмехнулся я. – Слушай, раз ты так послушно сидишь дома, может, сварганишь какую-нибудь еду к вечеру? Суп, например.

– Суп? Я?!

Я сильно рисковал, предложив это Элке. У нас только наметился позитив в отношениях, слабый, нестойкий мир...

– Бизя, я звоню тебе сказать, что я позвонила в редакцию и заявила в план цикл статей-расследований об «откатах». Бизя, ты не представляешь как это сейчас актуально!

– Представляю, – буркнул я. – Ты опять за свое? Ты деньги со счета сняла? Тебе нужно сделать визу, загранпаспорт и заказать билеты.

– Я хочу быть лучшим журналистом года! Бизя, где кейс?!

– Ты будешь лучшим покойником года! – я начал терять терпение и то, что у нас называлось миром, опять дало жирную трещину. Мне захотелось нажать отбой раньше, чем я услышу ее ответ.

– Бизя, а какой суп ты любишь? – спросила Элка так, будто всю жизнь сидела дома в халате и пекла пироги.

– Борщ! – заорал я и все-таки нажал отбой.

Нэлька без тени сомнения сдала мне отделение и номер палаты, где лежал Ильич.

– Только паспорт возьми, там охрана сидит, – предупредила она.

Кажется, шеф хорошо позаботился о своей безопасности.

В школьном дворе тарахтела «Ока». Ритка сидела за рулем и пыталась сдвинуться с места. «Ока» буксовала, Ритка психовала, и вместо того, чтобы пытаться вылезти из сугроба враскачку, давила со всей силы на газ, отчего машина ревела, но с места не двигалась. Я подошел сзади, приподнял «Оку» и вытолкал из сугроба. Удрать я не успел.