Пятнадцатый камень

— Мы с Тимой чуть не заблудились, сейчас так рано темнеет, а поворотов уйма, Тимка говорит, от рекламы «Эльдорадо» вправо, а я помню — влево. Но он, конечно, оказался прав. Хотя сколько раз мы тут уже были…Я, ну, ты же знаешь, Нонночка, внучка Сусанина, со мной в трех соснах заблудиться — нечего делать, вот только в магазинах, разве что… А что мы стоим? Давайте садится! А где Силька? Он, как всегда опаздывает, засранец?

Маргарита оказалась вовсе не такой, как ее представлял Буров. Он ожидал лицезреть дородную, с трубный гласом командиршу с мужем-титаном, но подкаблучником. Маргарита была, конечно, не робкого десятка, но телосложения тщедушного и юркого, а движениями и пластикой отчего-то напомнила Климу белку. Может, потому что пушистый зверек тоже совершает массу грациозных, стремительных и бессмысленных на человеческий взгляд движений. И была в тех движениях торопливая ненасытность, словно вот-вот пробьет зловещий и магический золушкин час, обязывающий Маргариту замолчать и застыть в "прерванном полете". Но во вкусе этому «зверьку» не откажешь. Похоже, Марго немало усилий тратила на поддержание формы, а может, просто принадлежала к тому счастливому типу женщин, что в силу конституции и темперамента «консервируются» где-то в районе тридцати пяти, больше им не дать. И эта лафа у них продолжается долго, пока они не обнаружат себя прабабушками или в амплуа кормилицы Джульетты. Пока же Марго, которой было еще далеко до возрастной смены статуса, блистала в шелковом темно-бордовом костюме. Ее короткие и густые темно-каштановые волосы являли собой пример очаровательного беспорядка на голове, который лучше любых куаферных изысков, что не мешает ему на деле быть результатом высшего парикмахерского пилотажа. Или… не быть, а просто волосы хороши в натуральном виде и не требуют «редактуры», как Гомер. Одним словом, если Маргариту и могло что-то тревожить, то только не ее внешний вид…

Что до Тимура, то одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, кто в его семье главный. Может, потому величественного Мунасипова особо не вовлекали в сумбур приветствий: как известно, нет лучшего способа испортить веселье, как пригласить тирана или гения. Таким образом, мужа неутомимой женщины оставили практически без внимания. Впрочем, Тимура это вполне устраивало. Он разоблачился, глянул искоса в напольное зеркало-раскладушку и, пригладив свой коротко стриженный седеющий «ежик», остался собой доволен. Его рельефное мускулистое тело мягко облегала трикотажная рубашка-поло.

"Пожалуй, это не плоды модного фитнесса пару раз в неделю, это многолетняя спортивная шлифовка… бокс или борьба?" — гадал Клим. Меж тем Тимур, окинув его взглядом чутким, как металлоискатель, — под таким не ровен час "зазвенишь", — удостоил Бурова цепким рукопожатием. Аналогично он поступил с Собакиным, затем равнодушно кивнул дамскому обществу, справедливо полагая, что жена пощебечет за двоих. Квасницкого же он приветствовал немного сердечнее, приспустив на тугой рессоре быструю улыбку.

Марго тем временем заявила, что она страшно проголодалась и скорей бы уж сесть за стол и отведать местных деликатесов. Похоже, она была выразительницей интересов большинства. Хозяйка, обвязавшись фартуком, и доблестная Вера Павловна уже начали метать свои живописные кулинарные шедевры на стол. Его сервировка, которую по праву можно было назвать шедевром, достойным рубенсовского пера, уже обогатилась кимчхи из моркови, спаржи и папоротника, лимонами, фаршированными лососем, форелью по-корейски, юккой, обжаренной в кипящем масле, хрустящими тостами со щучьей икрой, котлетами по-гречески, креветками с беконом в томатном соусе и фирменным пирогом Веры Павловны с начинкой из семги. И это, конечно, не считая обыденной нарезки… Из спиртного пока фигурировали две бутылки заранее охлажденного шампанского: полусухое "Вдова Клико" и "Моэт Шандон Брют Империал", две бутылки «Божоле», "Мускат" и "Мартини Экстра Драй". И, наверное, Сильвестр еще притащит какой-нибудь экзотики, он это любит. Сам выпивает очень умеренно, но диковинный алкоголь — его любимая игрушка.

Вид столовой, преображенной яствами, опять напомнил Климу о его неприкаянном подарке. Пришлось отправиться на кухню, откуда доносилась негромкая музыка. Когда Нонна демонстрировала дом, она не сделала акцента на пищеблоке. А зря: уютнейший уголок! Здесь даже помещалось приличное спальное место, не говоря уже о телевизоре и скромной магнитоле. Чем не убежище для нетребовательного холостяка вроде Собакина, который пытался вовлечь Веру Павловну в сумбурное, не попадающее в такт вальсирование. Домоправительница, как дама учтивая и тактичная, с ироничным достоинством потакала неуемному танцору. Клим, чьему взору предстала эта знойная картина, даже растерялся, но Вера Павловна, которую Гогель почему-то называл Муази, быстро переключилась на хлопоты и нежно поместила хрупкий груз в холодильник. Собакин безмятежно полюпытствовал:

— Что это такое ты собираешься подарить скоропортящееся, если не секрет? Уж не устрицы какие-нибудь прямиком из «Максима» доставленные? Или в коробочке вызревает карманный Франкенштейн?

Буров усмехнулся, предположив, что гомункула, как и птенца, необходимо высиживать скорее в тепле, нежели в холоде, на что Собакин, уже не слушая, нетерпеливо махнул рукой:

— А, богатым людям вечно дарят какую-нибудь дребедень! Думают, чего стараться, раз у чела все есть. Я однажды знаешь, что подарил Силе? Набор тряпочек для протирки зеркал его «Мерса». Он тогда его только купил. Умора! У меня дочь в кружок вышивания ходила, я ей и дал задание. Она материал нашла подходящий, и фирменный знак изобразила, и название, — все чин чином, а внизу еще и фамилию "Гарин С.В." И упаковку намудрила приятную, мастерица! Короче, от меня не потребовалось никаких хлопот, как ты понимаешь…

Буров отшутился насчет того, что в который раз ему приходится наблюдать, как далеко падает яблоко от яблони, и вдруг он неожиданно для себя поинтересовался, какую же «дребедень» дарят Сильвестру остальные гости. Гогель внезапно стал серьезен:

— Так ведь смотря кто. Крупные птицы не мелочатся. Дарят стволы. Чтобы потом ими же друг друга и перестрелять.

Тут со двора донесся звук подъехавшего авто, после чего отворилась входная дверь, и раздался долгожданный сипловатый баритон. Наконец-то пожаловал именинник в компании своей искрометной сестрицы.

— Вот и Силька! — со смешанным чувством констатировала Нонна, метавшая на стол фужеры из серванта. — Та-а-к, сколько нас получается… Гарин, тебя как за смертью посылать. У всех уже животы сводит!

— Нонна, ругай меня! — отозвалась из передней Эля и через мгновение оказалась среди гостей.

На голове умопомрачительный «ежик», одета в джинсы и свитер (а когда она одевалась иначе?), подводка на веках расплылась, фигура немного тоже, глаза все те же — огромные, карие, лошадиные, — словом, мечта поэта двадцатилетней давности во всей неприкрытой сокрушительной природной силе.

— Все я виновата! Пока я собиралась, пока мы заезжали за подарком, — радостно басила Эльвира, гордясь собой.

За Элей вошел разрумянившийся Сильвестр. На руках у него сидел… крупный рыжий кот. Он, собственно, и являл собой подарок любящей сестрицы. Атмосферу возмутил целый вихрь эмоций. Марго умилялась, Лиза пыталась погладить, Собакин гоготал, Нонна паниковала:

— Нет, ну я понимаю, что мыши… а почему же он взрослый-то уже? Он ведь к месту не привыкнет, сбежит еще…

— А чего ему сбегать, если кормить будете? Им же что надо, — жрать да кошек тискать. У вас тут раздолье. А если б я вам маленького принесла да и стал бы он тут гадить по углам, — вы б меня прокляли по трем осям. А этот зверь, между прочим, молоденький, но уже к туалету приученный, порядок знает, мышей ловит, из надежных рук получен. Умнейший кадр, к вашему сведению… — жизнерадостно рокотала Элька.

Умнейший кадр тем временем выскользнул из рук будущего хозяина и молниеносно вскарабкался на шкаф, откуда, выпучив зеленые глаза и остервенело мотая хвостом, воззрился на общество.