Джин с Толиком

Аркаше это не подходило. Никого из посторонних в дело ввязывать не хотелось. А из Игоря толку действительно никакого в таком состоянии.

– А че за дело-то? – вывел его из мрачных размышлений довольный Гарри, обнаруживший под диваном треть бутылки паленой водки, и тут же выливший это в один из тусклых стаканов.

– А… вещи надо взять из квартиры – недалеко, на площади Пасечников. А… угловой дом, старый.

– Много вещей? – Игорь выпил, крякнул и теперь рылся в пепельнице, ища окурок побогаче.

– Сколько получится, – Аркаша взглянул товарищу в глаза, и тот поперхнулся дымом.

– А, ну так бы сразу и говорил. Херня война – прорвемся. Нафаня мне услугу должен, я ему скажу, что корефан от бабы съезжает, шмотки забрать надо. Поставлю его на соседней улице с моим Боливаром, то есть уже с его Боливаром, а ты мне свистнешь, когда пора будет, я тебе помогу нести.

Такой вариант Аркашу устраивал. Конечно, если этот Нафаня не полный идиот, он просечет, откуда вещички, но тогда будет уже поздно. Да, можно будет и что-нибудь из доли дать, чтоб не возмущался.

– А… лады, договаривайся иди. А я у тебя посплю пока.

Когда Грязный Гарри, нацепив какую-то драную куртку, скрипнул входной дверью, Аркаша быстренько поставил хлипкую стремянку к антресолям, устроенным на крыше самостоятельно пристроенного в углу прихожей туалета. Крыша туалета была почти вдвое ниже 4-метрового потолка, но все пространство между ними было забито разнообразным хламом. На самом верху, за древним, еще не электрическим, утюгом, и рассыпающейся в ржавый прах от одного прикосновения связкой всевозможных дверных ключей, Аркаша нащупал тяжелый целлофановый пакетик с промасленным тряпьем. Судя по количеству пыли, хозяину за последние два года не приходилось здесь не то что убираться, но и просто бывать. А значит, содержимое пакета было в целости и сохранности. Пистолет Макарова и две обоймы к нему.

Освободив от тряпочных оков и спрятав волыну во внутренний карман куртки, Аркаша зашел в спальню, где царил такой же бардак, и осторожно прилег на продавленный матрац полуторки, весь в разводах посередине и дырках от кропалей по всей поверхности…

Серый не очень любил смотреть телевизор, а вот научно-популярной или художественной литературой зачитывался с младых ногтей. Правда, информация у него в голове особенно не задерживалась – если книга была объемной, ему смело можно было бы начинать читать ее заново сразу же после первого прочтения. Хотя, пара фактов всегда усваивалась, но их выбор был абсолютно непредсказуем – например, сюжет известного романа Александра Дюма «Сорок пять» растворился без остатка через неделю после того, как была закрыта книга, зато Серый стал к месту и не к месту повторять почерпнутое оттуда выражение монаха Горанфло: «Равнение налево – то же самое, что равнение направо, с той разницей, что все делается как раз наоборот».

А легендарное творчество Бернарда Шоу навсегда впечаталось в его мозги коротким «Не пытайтесь жить вечно, у вас ничего не выйдет».

Серый знал Белого еще по спортивной молодости в «Трудовых резервах», где они вместе занимались классической борьбой. Белый тогда не был таким мастодонтом – впрочем, и хорошим борцом он тоже не был.

Серый легко побеждал на соревнованиях, добрался до КМС, но потом спохватились родители, с тренером состоялся неприятный разговор, и Сергей Калина перестал посещать тренировки. Причиной прекращения спортивной карьеры стала успеваемость в школе – точнее, ее полное отсутствие. За полгода Сергей наверстал упущенное, выровнял оценки, но в большой спорт не вернулся.

С Белым они снова пересеклись уже после службы в армии, когда оба оказались среди охранников «Колосов и А». Их частенько ставили на дежурство вместе – в дополнение друг к другу. Невысокий плотный Калина был хладнокровен и расчетлив, его было сложно вывести из себя.

А огромный Белый – тоже Сергей, по фамилии Белов, в любом конфликте стартовал стремительно, словно реактивный снаряд, и был столь же страшен в своей разрушительной силе.

Через три часа бдения, Серый отложил огромную книгу, так и не зачитав оттуда ничего интересного – такое случалось редко. Обычно это означало, что выбор книги не оправдался, и ни одной интересной мысли там не нашлось. Ему хотелось уже немного размять голосовые связки и о чем-нибудь поговорить.

– Белый, ты знаешь, что если бы ты положил в банк 1 цент под 4% годовых в 1-ый год от Рождества Христова, то этот цент принес бы тебе к 1750 году золотой шар весом с Землю, а к 1999 году – 8200 таких шаров.

– Прикольно, – Белый отвечал, не сводя глаз с охраняемой двери. Интересно, что ж тогда никто не положил 1 цент под такой процент. Был бы сейчас императором Земли…

К двери подкатил брабус Колосова, и Белый присвистнул – из утробы выбрался великолепный образчик племени красавиц, еще более ярко сияющий из-за какой-то, с трудом сдерживаемой, радости. Помахав ручкой шефу, дива отперла охраняемую квартиру, и ее исчезновение внутри сопровождалось грандиозным лязгом двух металлических тарелок дверного формата.

– А говорили, что шеф непокобелим… – Серый отложил книгу и с интересом взирал на происходящее. При наружном наблюдении радует любое незначительное происшествие – а тут целый Колосов с любовницей!

– Я ее помню – она работает в фирме, кажись – рекламщица.

– Да нет, вряд ли любовница, – осадил товарища Белый, – стал бы шеф так откровенно палиться. Тем более знает, что наблюдение выставлено.

Как бы в подтверждение его слов, автомобиль шефа развернулся через площадь, и уехал в сторону офиса. Через сорок минут подъехало такси, и красотка, тепло одетая, с большой дорожной сумкой укатила на нем в противоположную сторону – наверное, в аэропорт.

Когда стемнело, книжку пришлось отложить до лучших времен – иначе вся конспирация полетела бы к черту. Деятельный ум Калины уже был готов предложить какую-нибудь игру, когда Белый вышел из машины, бросив напарнику:

– Пойду к кустикам, побрызгаю, пока спокойно.

Однако, сразу же после ухода Белого, спокойствие закончилось. К квартире подходил, словно на плохо смазанных шарнирах, какой-то худой тип, явный наркоман. Когда он, подражая пьяному, оперся о дверь квартиры номер 18, и осторожно стукнул пару раз, Серый понял – это их клиент.

Пока вор примерялся к нехитрому замку, Сергей успел перейти площадь.

Дверь открылась как раз в тот момент, когда на плечо Аркаши легла тяжелая рука борца, а над ухом кто-то, немного картавя, реально зарычал:

– Р-р-р-р-р…

– Р-р-р-р… А еще они называли тебя желтым земляным червяком и говорили, что ты ешь лягушек, – Серый очень любил мультфильм «Маугли», и почему-то именно эти слова всплыли в голове, когда он взял за плечо Аркашу. Их он и прошептал вору в поросшее редкими светлыми волосиками ухо, сразу же после показательного игрушечного рычания. Этот задохлик не представлял никакой реальной опасности. Костлявое плечо и общая невесомость тела ставили его в ряд инвалидов, а с детьми, женщинами и инвалидами Серый не сражался.

– Х-х-х… то? – растерянный наркоман не очень хорошо понимал, откуда взялся этот крепыш: площадь минуту назад была абсолютно пуста. Он вжал голову в плечи и не очень-то ориентировался в происходящем.

– А это уже не важно. Кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище, статья 158, часть 3… – Серый, увидев семенящего на помощь Аркаше рыжего пьяницу с ножкой от кухонного стола наперевес, тут же поправился:

– Вру, статья 158 часть 4 – кража, совершенная организованной группой!

Грязный Гарри понял, что немного не успевает, и побежал, заранее замахнувшись своей дубинкой, но, метрах в десяти от Серого резко остановился, и, не меняя выражения лица, столь же стремительно рванул в обратную сторону. Если втроем – он, дубинка и Аркаша – они еще имели какой-то шанс отбиться от этого случайного прохожего качка, то с появлением прообраза Годзиллы, в лице подходящего Белого, игра свечей не стоила. Ни свечей, ни калачей.