Тайна

Через два дня я упрямо сидела за моим любимым автоматом, никого из наших подопечных не было, зато за моей спиной раздался женский голос.

— Добрый вечер, пани. Я вас знаю… Я обернулась — Пломбир!..

— Добрый вечер. — Я постаралась скрыть волнение. — Я вас тоже знаю, видела однажды. И слышала о вас. Вы Пломбир?

— Я так привыкла к этому прозвищу, что почти забыла, как меня в самом деле зовут, — улыбнулась она. — Как платит?

— Ни то ни се. Я вас видела здесь два дня назад.

— Да, я бываю время от времени. На дубле здесь больше всего можно выиграть. Вы не рискуете?

Я пожала плечами.

— На пробое как раз больше всего проигрываю, у меня особый талант угадывать наоборот. А я заметила, что вы выигрываете безошибочно. Как вам это удаётся?

Пломбир помолчала. Подвинула табурет и села рядом.

— Сделаю вид, что наблюдаю за вашей игрой, хорошо? — сказала она вполголоса. — Простите, но.., я боюсь.

Я чуть не позабыла про игру.

— А что случилось?.. Чего боитесь?..

— Боюсь всего и боюсь вам сообщить кое-что. Я увидела вас два дня назад и подумала, а вдруг да вы… Не уверена, разговаривал ли Стшельчик с вами, то есть я уверена, что разговаривал, вот только что он сказал… Если вы скажете мне…

Она замолчала. Я обернулась к ней. Выражение лица странное: отчаяние, страх, подавленность и неуверенность, но ещё и упрямая решимость. Меня залихорадило.

— Да? — спросила я осторожно и приветливо.

— Мне велели узнать, что он вам говорил.

— Кто велел? Что значит велели?.. Пломбир подождала, посидела молча.

— Да есть такие. Умеете вы молчать? Докопайся кто-нибудь, о чем я тут говорю, считайте, меня уже нет в живых. Не шучу и не преувеличиваю. Обыкновенный несчастный случай: под машину попаду или по ошибке отравлюсь чем-нибудь. Я бы сбежала, да денег ещё мало. В Канаду.

Ничего себе ситуация! Бегство в Канаду я поддержала бы всячески, независимо от причин, но суть, видимо, в ином. Она явно была во что-то посвящена и хотела мне сообщить. Пожалуй, и я потом попаду в аварию или отравлюсь, но не отказываться же из-за этого от тайны. Молчать я умею, да, все время молчу, если не считать Гутюши…

— Сяду потом на ваше место, — сказала Пломбир, прежде чем я успела заговорить. — Объясню, сидела здесь, потому что вы собирались уходить, так я ждала автомат. Вам придётся скоро уйти, извините, пожалуйста, не навлекайте на меня опасность.

У меня мелькнуло было подозрение, что весь разговор она затеяла с целью завладеть автоматом — два других заняты, — но я опомнилась и заверила, что слова нигде не пророню, и вообще, в чем же дело?

Пломбир подсела ближе к автомату, поставила сумку на колени. Достала сигареты.

— Дублируйте эту комбинацию, — посоветовала она шёпотом. — Ну вот! Будет красная. И в самом деле появилась красная.

— Ещё раз! — велела Пломбир.

— Красную?

— Да.

Снова вышла красная.

— Теперь чёрную до конца — три раза! Я послушно нажала чёрную. После пятого пробоя автомат выдал сто девяносто два жетона и перевёл на кредит. Мне сделалось жарко.

— Теперь играйте по пять и все дублируйте. Я вам скажу, что выйдет. Потом, выиграв, вы уйдёте, надеюсь, никто не удивится.

— Каждый удивится, ушла с выигрышем вместо того, чтобы ждать большой покер, — возразила я, выполняя её подсказки.

Миллион я набила без всякого труда. Поколебалась — уж очень ровное число, зато оправдает мой уход. Обернулась вопросительно к девушке.

— Нет, поиграйте ещё немного, а я кое-что скажу. Теперь вы соучастница преступления.

Тут я не сомневалась ни капельки. Гутюша отгадал все уже пару недель назад, а с позавчерашнего дня я догадывалась даже, на чем махинация держится. Меня только ужасно интересовало, как они это сделали, интересовала и сама девушка.

Она снова отодвинулась от меня и сказала вполголоса:

— Больше не дублируйте, я помогать не могу — опасно. И не гадайте. На меня не обращайте внимания. Я боюсь встретиться с вами в другом месте. О Блендовском знаете?

Я кивнула. Пломбир явно запугана, ищет помощи. Почему у меня?..

Пломбир, словно угадав мои мысли, объяснила сразу же.

— Я о вас много слышала от Стшельчика, пусть земля ему будет пухом…

И тут я вспомнила фамилию недоумка.

— ..они меня втянули, думали, очень информирована. У вас есть какие-то связи, хотя бы Валленрод.

— Какой Валленрод?

От неожиданности я ошиблась и нажала дубль вместо кредита. Вопреки намерениям нажала чёрную, и чёрная вышла почему-то, хотя, по-моему мнению, должна выйти красная. Просто не та клавиша, обязательно должна быть красная, и опять нажала чёрную. Вышло. Вот черт. Пломбир предостерегающе шикнула. Я прямо развела руками.

— Простите, пожалуйста, я думала будет красная, и всегда попадаю как раз наоборот. Проиграть это?

— Хорошо бы…

Должна же когда-нибудь появиться чёртова красная. Я то и дело нажимала на чёрную, после пятого выигрыша автомат перебросил на кредит. Мне сделалось не по себе.

— Даю вам честное слово, уверена была в красной! Черт все побери, больше не дублирую! Пусть дойдёт до миллиона, выгребу и пойду себе.

На кредите мигало больше тысячи трехсот. В голове мелькнуло этаким проблеском — может, есть специальный метод — нажимать наоборот… Пломбир вздохнула и примирилась.

— Это мы так его называли. Казик и я. Конрад Валленрод [3]. Казик сообщил о нем почти в последнюю минуту: кто-то путается около вас. Не знаю, как его зовут, но, по-видимому, он крепко завяз в афёре.

Матерь Божия. Конрад Валленрод, двойной агент… И где-то около меня, караул! Кто это такой, ведь не Гутюша же!..

— Он вышел из ведомства для видимости, — продолжала Пломбир с отчаянием. — Больше нечего сказать о нем… А махинация вот в чем: сделали такую штуковину, электронную, я этого не понимаю, но штуковина настраивает автомат на красную или чёрную, как захочет. Другая штука делает маленькую или большую. Устанавливаешь сам, это у меня в сумке, сейчас не работает, я отложила сумку подальше, а надо держать близко к автомату, сантиметрах в двадцати…

Не поворачивая головы, я бросила горящий взгляд на её сумку — девушка сняла её с колен и пристроила на полу. Господи помилуй, эти портфели, саквояжи, торбы!..

— Мне дают эту штуку время от времени и "назначают, сколько могу выиграть. В принципе до десяти миллионов, у «Марриотта» — до ста, не больше, половина им, половина мне. Блендовский выпендрился, не унимался, он меня и привлёк вообще-то, поэтому так боюсь…

Я мобилизовала все свои растрёпанные мысли.

— Кто вам даёт прибор? И вообще, как все организовано?

— Не знаю. По телефону звонят — прихожу в дом, где жил Блендовский, и там один гад даёт мне свёрток, а на следующий день он же забирает деньги. Они всегда в курсе, сколько я выиграла — есть, видно, свой человек в казино. Я не из посвящённых, случайно попала по договору. Вляпалась, честно вам признаюсь, просто подзаработать хотела, а теперь боюсь ужасно… В милицию не пойдёшь, извините, в полицию, ведь никогда не известно, кто у них там остался работать из этой шайки. Вы же понимаете, они все повязаны… Шестерёнки у меня в голове завертелись. Подозрения, предположения, неясные выводы — все оказалось правильно. И сопоставления тоже.

— Лаборатория на Праге у них была? — спросила я вполголоса и расслабила мышцы физиономии — поймала себя на том, что изо всех сил стискиваю челюсти. Пальцем показала на экран, где ничего интересного не было, просто из предосторожности. Если кто-нибудь подглядывает, пусть думает, что мы комментируем игру.

— У них все на Праге. Там здание рухнуло, а подвалы сохранились. В последний момент смотались, не представляю куда. О Казике мне сообщили, отравился, дескать, какими-то испарениями, сам, мол, нарвался, лез куда не следует, и мне о нем лучше забыть.

— Кто это вам сказал? Едва ли нам ещё удастся встретиться, даже и здесь, надо обо всем договориться.