Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

«А у Сереги — ревность, — напомнила я ему».

«Думать надо, Марья, думать», — озабоченно сообщил голос.

«У меня уж голова опухла от размышлений», — хмуро поведала я.

«Ну отдохни тогда, не мешай мне», — раздраженно бросил голос.

Я подтянула Серегин пакет, достала зеленое яблоко и захрустела им. Настроение у меня было ниже плинтуса. А все оттого, что память услужливо подсунула мне эпизод, в котором Дэн рассказывал, как его знакомый, обладатель такой же двери, как моя, однажды попросту переделал свою кредитку еще и под карту — ключ. Потому как ключ он постоянно терял или забывал дома, попросту захлопывая дверь.

Да и, в конце концов, у него была родная карта от моей двери. Что мешало ему сделать дубликат?

Если это он — я попросту не переживу. Не переживу!!! Я слишком часто в последнее время встречалась с предательством тех, кому верила.

Маруська, моя подруга детства, которая украла деньги, предназначенные для уплаты за дорогую мне жизнь.

Оксана, которую я любила как мать родную, а она мало того, что подсадила меня на кокаин, так еще и чуть не убила меня, пытаясь омолодиться моей кровью. И не ее вина, что ей не повезло.

Родители Дэна, которые расправились со своими врагами, вслепую используя меня. Я думала, что спасаю Дэна. А они посмеивались и готовились меня убить, и смерть моя так же должна была послужить их интересам.

Я не переживу, если и Дэн меня предаст.

«Скажи честно — на нем есть приворот?» — вздохнул голос.

«Был, но он быстро испарился. Ты ж знаешь, я в приворотах не особо сильна».

«Тогда ответь себе честно. Именно себе, а не мне — что же его около тебя держит?» — мягко спросил голос.

Я молчала.

Красивей и обаятельнее Дэна я попросту не встречала. И я говорю не про ту массу парней, с которыми у меня может что-то получиться. Я говорю ВООБЩЕ про всех виденных мной людей. Как реальных, так и на экране телевизора. В Голливуде бы его оторвали с руками и ногами.

А он предпочитает по доброй воле жить со мной. Без приворота.

«Он меня просто любит», — тихо улыбнулась я, лелея свое счастье глубоко в душе.

Все у нас с ним будет хорошо. Я выйду из больницы, приду к нему домой и все — все расскажу. И он обнимет меня и скажет — «Магдалина, ты самое дорогое, что у меня есть. Я без тебя пропаду».

И я…

«Дура, прости Госсподи, — тяжко вздохнул внутренний голос. — Ну да ладно. Я тут подумал — валить нам отсюда надо».

«Зачем?» — на полном автомате поинтересовалась я.

«Так ведь Витька, я так понимаю, только и ждет, как бы тебя в кутузку упечь. Только на ноги встанешь — он тут как тут будет, а чувствуешь ты себя неплохо! Ну и во-вторых — я так подумал: надо папеньку-то выручать».

«Точно! — согласилась я и выдернула иглу капельницы из вены. — Точно! Вот щаз доберусь до дома, погадаю где папенька — и пойдем его выручать. Все остальное подождет».

Как обнаружилось, на мне была одета моя собственная ночная рубашка, около кровати стояли тапочки, а на стуле лежал халат. Больше я одежды не нашла.

Ну и ладно! Я одела то, что бог послал и пошла сваливать.

Сестричка на посту ахнула:

— Потемкина! Вы куда это?

— В туалет! — не моргнув глазом, соврала я.

— У вас отдельный санузел!

— А меня он не устраивает! — склочным тоном сказала я и пошла дальше.

— Вам вставать нельзя! — закричала девушка.

— Ну, если я встаю и иду, то отчего же нельзя?

— Не положено!

— Я не поняла! — вредно осведомилась я. — Я в больнице или в тюрьме?

— Но больные должны соблюдать режим!

— А что мне будет за несоблюдение? — полюбопытствовала я.

Медсестричка растерялась, после чего несчастно сказала:

— Вот выпишем вас, и помирайте тогда дома!

— А за неоказание врачебной помощи статья есть, или я что-то путаю? — ласково осведомилась я.

— Вот выпишем вас без больничного, тогда попляшете, — взяла себя в руки девушка и посмотрела на меня с видом превосходства.

— А мне больничный совершенно не нужен, — пожала я руками. — Я, как сказать, фрилансер, сама себе хозяйка.

Девушка посмотрела на меня как на врага народа. Молоденькая такая, светленькая, а в огромных, еще детских глазах — и растерянность, и непонимание, как поступить, и жаркая ко мне враждебность.

— Да вы не переживайте, — тут же раскаялась я. — Я ж понимаю, что у вас работа и все такое. Не собираюсь я ничего нарушать. Просто хочется ноги размять, свежим воздухом немного подышать. Разрешаете?

Девушка махом оттаяла и важно сказала:

— Ну погуляйте, Потемкина. Только недолго, обед скоро.

Ох, как же я ей улыбнулась, если б вы только видели! Как лучшей подруге. Как учителю, который мне неожиданно вместо тройки поставил пятерку. Как Дэну, нежно мной любимому. Потому что если б она уперлась в землю рогом — пришлось бы прорываться с боем.

Я, стараясь не бежать, прошла по коридору, спустилась по лестнице на первый этаж, и упс! — наткнулась на бравых ребят в пятнистой форме. Они стояли прямо у выхода из больницы, и проверяли всех, кто имел желание выйти или войти.

«Мне разрешили ведь, так?» — с сомнением спросила я у внутреннего голоса.

Он подумал и наконец отозвался:

«Знаешь, я думаю что рисковать не стоит. Витька-то на тебя злой, мог с парнями договориться».

Я тяжко вздохнула — ну все, все норовят меня обидеть! — и уверенно зашла в комнату, из которой на моих глазах пару минут назад вышла санитарка. Как я и думала — это оказалось подсобное помещение. В углу стояла ржавая ванна, забитая тюками, рядом громоздились коробки, ведра, швабры.

Полчаса ушло на то, чтобы расшатать намертво залитые белой краской шпингалеты. Пот струился по лбу, я дико устала, но каждый раз, когда я собиралась присесть и подумать над общемировыми проблемами, внутренний голос тут же командовал с интонациями заправского надсмотрщика: «Паши, негр, паши, солнце еще высоко!»

Наконец последний шпингалет поддался моим усилиям и со скрипом двинулся вверх.

Я спрыгнула с подоконника, расшибив коленку на асфальте, и услышала женский голос:

— Девушка, а что, дверей вам мало?

На лавочке метрах в двух сидела тетенька лет пятидесяти и недоуменно на меня смотрела.

— Там муж ждет, — брякнула я, помахав в сторону официального входа.

— А ты, значит, к любовнику? — понимающе улыбнулась тетенька.

— Как вы проницательны, — опустила я глазки долу. — Есть такой грех.

— Эх, молодежь — молодежь!

— Ну, я пойду? — спросила я у нее.

— Беги уж! — махнула она. — Если что — я тебя не видела.

— Сделайте милость! Спасибо большое! — горячо поблагодарила я ее и ринулась к огромным кованым воротам. Добежав до дороги, я подняла руку и принялась ловить машину. Как бы не так! Все водители как один категорически не хотели останавливаться около девицы, одетой в тапочки и халат.

«А Сереге позвонить не судьба была?» — укоряюще сказал внутренний голос.

«Если такой умный, мог бы раньше сказать, — огрызнулась я. — А то — бегом отсюда, скорей!»

И тут остановилась восьмерка с двумя мужичошками на передних сидениях.

— Вам ехать, девушка? — спросил меня один.

Я с сомнением посмотрела на них. С одной стороны — никогда не сяду в машину, где двое мужчин, с другой стороны, видно, что данные экземпляры простые и беззлобные.

«Садись, давай, нужна ты им больно, — нетерпеливо сказал голос. — Кроме них кто еще тебя подвезет?»

— У меня с собой денег нет, — вздохнула я. — До дома доедем — там расплачусь.

Водитель крякнул и вроде как с сомнением посмотрел на меня.

— Точно расплачусь, — пожала я плечами.

— А вас там что, с деньгами встречают? — полюбопытствовал он.

— Да нет, довезете, схожу домой да вынесу, сколько скажете.

— А ехать куда?

— На Кирова.

— Сто пятьдесят устроит?

Я кивнула.

— И Микола с вами сходит за деньгами, а то знаю я, довезешь — и все, поминай как звали, — слегка нахмурился мужик.