Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

— Чего???

— Того, — вздохнула я. — У меня и у самой была такая же реакция.

— Бред какой-то, — нахмурился любимый. — Может, воры так ее внимание отвлекали? Залезли к ней домой, а тут хозяйка не вовремя вернулась, вот и решились на нестандартные ходы, дабы ее отвлечь.

— Думала я уже про это, — вздохнула я. — Во-первых — какой вор мою маменьку напугается? Да, она вредная, но ее раз стукнул — и все, дорога на свободу открыта. А во — вторых — у нее ничего не пропало. В-третьих — что, воры к ней каждый день стали б лазить?

— Магдалин, — осторожно сказал Дэн, — тебе не кажется, что ее надо показать эээ… специалистам?

Я нервно налила кофе, поболтала ложечкой и наконец кивнула:

— Кажется. Только как ее к этим специалистам заманить? Она же у меня свидетельница Иеговы, таблеток не пьет, по врачам не ходит. «Все в руках Божиих», как они говорят.

— Ну, давай выждем, — неуверенно сказал он. — Не в наручниках же ее в больницу вести.

— Ладно, — хмуро кивнула я. — Слушай, ты заказ-то сделал?

— Разумеется. Скоро уж привезти должны.

— И Соньке я с женихом позвонила, чтобы пришли поскорее. Может, успеем до того, как мать проснется?

И тут заверещал домофон.

— Заказ прибыл! — переглянулись мы с любимым. У Соньки и ключи есть, и охрана ее знает. Дэн пошел принимать разносчика и рассчитываться, а я задумчиво допивала кофе. Я не могла понять, что это с маменькой случилось. Как ни крути, а она здравая женщина.

«Может быть, ей просто внимания хочется?» — выдвинул версию внутренний голос.

«Может», — согласилась я.

И тут раздался дикий визг.

Отбросив чашку, я метнулась в холл и застала дикую картину. Молодой разносчик, прижимая к себе огромную сумку испуганно жался в угол, остановившимся взглядом смотря на матушку. А та, в едва наброшенном халате поверх ночной рубашки, неслась на него, словно выпушенное из пушки ядро.

И она визжала так, что ее наверняка видно было на другом конце города.

— Паску-уудник!!! — маменька добежала до несчастного парнишки и накинулась на него, молотя сухонькими кулачками.

Парень закрыл глаза, втянул тощую шею в плечи и молча закрывался от нее сумкой.

— Дэн! — закричала я. — Дэн!

А любимый и так не дремал. Он изо всех сил пытался оттащить мать от парнишки, да только той гнев явно придал сил.

— Не лезь под руку! — рявкнула она Дэну и ловко лягнула его ногой. Дэн отлетел в угол и там затих.

— Мать! — закричала я. — Что ты творишь? Бог что сказал? Ударят тебя по одной щеке — вторую подставь!

— Да-аа, — закричала она в ответ. — А сам так грешников в геену огненную сбрасывает! Так не печалься, Маняша, я ему просто помогаю в меру сил!

И мать дробно отстучала турецкий марш на несчастном разносчике. У того уже были совершенно малиновые уши, на лбу наливалась шишка, а под левым глазом — фингал.

Тут Дэн поднялся из своего угла, примерился и дернул мать за ноги. Та охнула и кулем свалилась на пол. Парень, очнувшись, тут же метнулся за дверь, бросив сумку.

— Догони его и рассчитай! — крикнула я Дэну, а сама вцепилась в маменьку.

А маменька кое — как встала, села на пуфик и неожиданно горько зарыдала.

— Мать, ты чего? — недоуменно вопросила я.

— Дочь, я тебе еще кое — чего не рассказала, — сквозь слезы сказала она. — Стыдно было.

— А что такое? — я присела рядом и обняла ее за плечи.

— Я ж сегодня чего к тебе подхватилась и побежала? — рыдая, начала она. — Я ведь, доча, поспать прилегла, ну, ты же знаешь что я днем пару часиков перехватываю. И вот только заснула, как чувствую — рядом кто-то есть. Я глаза открываю — а этот гад стоит около моего диванчика и смотрит так нехорошо.

Я сидела, ничего не понимая.

— Ну и начал мне он вещать, что он посланник Сатаны и я избрана быть жертвой, — продолжила мать. — Я уж не выдержала да закричала, а он окутался дымом и исчез.

— Как — исчез? — тупо спросила я.

— А вот так, — потерянно сказала она. — Как дым пошел — помню, а дальше — провал в памяти. Я как очнулась, так и поняла — бесы у меня в квартире. Бесы! Поднялась да к тебе побежала, дочка. Ты уж меня не гони, — и она снова разрыдалась.

— Мать, — я потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок. — А чего ты на этого парнишку-то налетела?

— Что значит зачем? — она вскинула на меня разгневанные глаза. — Так это же он и есть посланник Сатаны! Только у него были рога на голове. Сейчас нет. Спилил, наверно.

Я просто выпала в осадок.

Да парнишечка явно своей тени боится, весь какой-то трогательный, как воробушек, какой из него посланник такой важной шишки, как Сатана? И к тому же — странное совпадение, вот час назад он эээ… наносил визит матери, а вскоре несет ко мне заказ из ресторана.

— Мам, а как он к тебе попал? — задумчиво спросила я.

— Не знаю! — покачала она головой. — Наверно, замок отмычкой отпер. Ты же знаешь, какая сейчас молодежь пошла.

На пороге показался взмыленный Дэн.

— Насилу догнал, — негромко сказал он, тревожно косясь на мать. — Денег дал с лихвой, в суд подавать не будет. Но надо сумку отдать, говорит, ему за нее голову оторвут.

Мать потерянно смотрела, как любимый выгружает из сумки запаянные в фольгу лотки.

— Что, зятек, и ты скурвился? — наконец со странной усмешкой сказала она. — Преступникам пособляешь?

Дэн молча взял сумку и вышел. Я посмотрела на мать — и у меня от жалости аж сердце защемило. Она сидела на диване, и вся ее поза выражала усталость. От былого запала не осталось и следа. Сгорбившись и слегка покачиваясь, она тоскливо смотрела прямо перед собой.

— Мам, знаешь, давай-ка я тебе новопассита дам, — растерянно сказала я, поднимаясь. Я со-вер-шенн-но не понимала, что творится в этом мире.

По пути на кухню я услышала как мелодично звякнул прибывший лифт, я машинально обернулась и увидела через оставленную нараспашку дверь Соньку с каким-то парнем. Он мне с первого взгляда чисто по-человечески понравился. Среднего роста такой парень, стройный, темненький, в очках, а глаза за стеклами — умные и слегка насмешливые.

— А вот и мы, — радостно сказала Сонька и они, улыбаясь, шагнули на порог.

— Ах ты гад! — гневно воскликнула мать, в два прыжка пересекла холл и принялась мутузить парня.

Я аж потерялась.

«Ее собачка часом не кусала? — в шоке спросил внутренний голос».

Картина напоминала какой-то сюр. Моя мать, да, змея конечно еще та, но она учительница — и этим все сказано! — так вот, она остервенело избивала бедного парня. Запнула его в тот же угол, что и несчастного разносчика, и знай его охаживала расческой.

— Тетечка Олечка, ну не надо, не надо! — это Сонька стояла на пороге и громко, испуганно ревела.

— Я тебе покажу — не надо! — злобно рычала мать, удваивая усилия.

У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.

— Женщина, что с вами? — вопрошал он. — Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!

Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.

Он охнул и признался:

— Ладно, каюсь, я ее целовал.

— Гаденыш! — закричала мать.

— Но у меня самые честные намерения! — возразил парень.

— Да я таких честных как ты! — мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.

— Я женюсь, женюсь на ней, не на-ада! — только и успел прокричать парень, как балалайка соприкоснулась с его головой и отчего-то брызнула во все стороны щепочками.

Мать гневно попинала его разом осевшее тело и запальчиво сказала:

— Ну вот, одним маньяком меньше. Зови милицию, доча.

— Он не маньяк, — рыдала Сонька от порога. — Он меня только поцеловал разик!

— Разик? — тупо спросила я.

— Ну ладно, несколько разиков, — рыдала девчонка, — так что его теперь, убивать за это?

На пороге появился Дэн.

— О, София! — улыбнулся он. — А где жених?

— Вот, — кивнула я в угол и севшим голосом спросила: — Мать, скажи, а этого ты за что избила?