Над пропастью во ржи

Так и оставит в заднем ряду.
Выстроит все дамки в последнем ряду и ни одного хода не сделает. Ей просто
нравилось, что они стоят в последнем ряду.

Стрэдлейтер промолчал. Вообще такие вещи обычно никого не интересуют.

- Ее мать была в том же клубе, что и мы, - сказал я. - Я там носил
клюшки для гольфа, подрабатывал. Я несколько раз носил ее матери клюшки.
Она на девяти ямках била чуть ли не сто семьдесят раз.

Стрэдлейтер почти не слушал. Он расчесывал свою роскошную шевелюру.

- Надо было бы пойти поздороваться с ней, что ли, - сказал я.

- Чего ж ты не идешь?

- Я и пойду через минутку.

Он стал снова делать пробор. Причесывался он всегда битый час.

- Ее мать развелась с отцом. Потом вышла замуж за какого-то
алкоголика, - сказал я. - Худой такой черт, с волосатыми ногами. Я его
хорошо помню. Всегда ходил в одних трусах. Джейн рассказывала, что он
какой-то писатель, сценарист, что ли, черт его знает, но при мне он только
пил, как лошадь, и слушал все эти идиотские детективы по радио. И бегал по
всему дому голый. При Джейн, при всех.

- Ну? - сказал Стрэдлейтер. Тут он вдруг оживился, когда я сказал,
что алкоголик бегал голый при Джейн. Ужасно распутная сволочь этот
Стрэдлейтер.

- Детство у нее было страшное. Я серьезно говорю.

Но это его не интересовало, Стрэдлейтера. Он только всякой похабщиной
интересовался.

- О черт! Джейн Галлахер! - Я никак не мог опомниться. Ну никак! -
Надо бы хоть поздороваться с ней, что ли.

- Какого же черта ты не идешь? Стоит тут, болтает.

Я подошел к окну, но ничего не было видно, окна запотели от жары.

- Я не в настроении сейчас, - говорю. И на самом деле я был совсем не
в настроении. А без настроения ничего делать нельзя. - Я думал, что она
поступила в Шипли. Готов был поклясться, что она учится в Шипли. - Я
походил по умывалке. - Понравился ей футбол? - спрашиваю.

- Да, как будто. Не знаю.

- Она тебе рассказывала, как мы с ней играли в шашки, вообще
рассказывала что-нибудь?

- Не помню я. Мы только что познакомились, не приставай! -
Стрэдлейтер уже расчесал свои роскошные кудри и складывал грязную бритву.

- Слушай, передай ей от меня привет, ладно?

- Ладно, - сказал Стрэдлейтер, но я знал, что он ничего не передаст.
Такие, как Стрэдлейтер, никогда не передают приветов.

Он пошел в нашу комнату, а я еще поторчал в умывалке, вспомнил
старушку Джейн. Потом тоже пошел в комнату.

Стрэдлейтер завязывал галстук перед зеркалом, когда я вошел. Он
полжизни проводил перед зеркалом. Я сел в свое кресло и стал на него
смотреть.

- Эй, - сказал я, - ты ей только не говори, что меня вытурили.

- Не скажу.

У Стрэдлейтера была одна хорошая черта. Ему не приходилось объяснять
каждую мелочь, как, например, Экли. Наверно, потому, что Стрэдлейтеру было
на все наплевать. А Экли - дело другое. Тот во все совал свой длинный нос.

Стрэдлейтер надел мою куртку.

- Не растягивай ее, слышишь? - сказал я. - Я ее всего раза два и
надевал.

- Не растяну.