Клубника в горьком шоколаде

— Микроб не просочится, — зевнул охранник и повернулся к Льву Тимофеевичу заспанным лицом. — Следователь?..

— Следователь. Супруги Хазаровы дома? — Рогаткин оглядел пустынную в этот час улицу и достал сигареты.

— Строители вчера закончили демонтаж упавшей крыши, — охранник снова зевнул и отвлёкся на пробегающего мимо кота.

— С кем бы мне поговорить на предмет проистекшего несчастного случая? — Лев Тимофеевич тщательно подбирал слова.

— Видите избушку на курьих ножках?.. — охранник ткнул пальцем в середину улицы. — Там живет милое создание.

— Какое создание? — у Льва Тимофеевича мелькнула отчетливая ассоциация — «избушка-курьи-ножки-Баба-яга», и он повернулся, чтобы подвергнуть жёсткому визуальному анализу предложенный объект. Действительно, у большого дома в середине улицы притулилась деревенского вида избушка с покосившейся трубой…

— Милое создание или, по-простому, бабушка Матрёна, — охранник шмыгнул носом. — Любит сидеть на крыше и поэтому многое знает о здешних обитателях. Ну, конечно, если она захочет с вами поделиться своими впечатлениями. А вообще, рановато вы сегодня пришли!

— В смысле? — удивился Рогаткин.

— Ну, семь утра для нашей улицы — это очень рано! — охранник с хрустом потянулся.

— Вечером я не могу, — буркнул Лев Тимофеевич и бодрым шагом прошёл за шлагбаум. Но как ни стучался Рогаткин в подслеповатое окошко низенькой избушки, ответа так и не дождался. Тщательно осмотрев все до единого фрагменты упавшей стеклянной крыши особняка Хазарова, Рогаткин вернулся к будке охранника.

— Нету? — спросил охранник. — Значит, не открыла… Ну, она ж не обязана с вами говорить в такую рань? И потом, может, марафет еще не навела!

Лев Тимофеевич, облокотясь о шлагбаум, уныло вздохнул, а улица Пичугина тем временем, просыпалась… Первым из обслуживающего персонала появился местный сантехник. Он подъехал на кабриолете «рено» и лениво осведомился у охранника:

— Заявки на прочистку были?

Тот молча достал распечатку величиной с половину ватманского листа.

— Где?.. Ага, вижу… Ну, бывай, — махнул рукой сантехник и въехал на территорию.

— Присядьте, — охранник кивнул Рогаткину на соседнее кресло. — Рановато… Я же говорил.

Лев Тимофеевич сидел в будке уже полчаса и наблюдал, как к шлагбауму подъезжают няни, прислуга и садовники. Наконец подъехала новенькая «десятка» с летучей мышью на бампере и началась пересменка. Лев Тимофеевич, чтобы не мешать, вышел из будки на воздух и закурил.

— Гражданин следователь, — позвал его улыбчивый молодой сменщик. — Насколько я знаю, с погибшей Лилей Калюновски дружила всего одна из соседок. Видите оранжевый дом?.. Хозяйку зовут Ядвига.

В конце улицы возвышался оранжевый замок, похожий на цитадель.

— Кроме того, тут часто роется в мусорных баках один пьющий гражданин, так вот, он тоже иногда общался с Лилей Юльевной, — охранник подмигнул. — Покойница любила послушать разные истории!

Лев Тимофеевич уже сделал несколько торопливых шагов в сторону цитадели, но незримые силы дедукции чудесным образом повернули его обратно.

— Слушайте, а как пьющий гражданин мог зайти на частную территорию и рыться в помойке, которую вы же охраняете? — подозрительно прищурился он.

Охранник шутливо взял под козырёк.

— А такие граждане, в смысле, бомжи и выпивающие, они просочатся где угодно! Во-первых, через канализационный люк, ну и через продуктовый супермаркет, дверь чёрного хода которого выходит на середину никем не охраняемой улицы.

— Так просто? — опешил Лев Тимофеевич.

— Да, — рассмеялся охранник. — Если знать все эти тонкости, то зайти сюда можно, и овчинка, поверьте, стоит выделки! У нас тут очень богатая помойка, подойдите и сами увидите, — охранник понизил голос. — Манго чуть полежавшее, торты слегка обкусанные, колбаска чуть-чуть заветренная… А один такой мусорный бачок знаете сколько стоит, между нами, мальчишками, говоря?..

— Между нами, мальчишками?.. — растерянно повторил Лев Тимофеевич и внимательно посмотрел на охранника.

— Полторы тысячи долларов! — громким шёпотом пояснил охранник. — Кстати, тёща Хазарова в ночь урагана вернулась, а вот прислуга через некоторое время ушла, — охранник достал из кармана гигиеническую помаду и зеркальце. — Уже вовсю шел дождь, я еще удивился…

— Чему? — Лев Тимофеевич оторопело смотрел, как охранник приводит в порядок свои губы.

— Ну, погода была мерзкая, — охранник убрал помаду в карман. — Так что поговорите с пьющим гражданином, его зовут Евстифей. Не пожалеете… Ну, если конечно, увидите его! Тут неподалёку есть кофейня, называется «У Нелли». Так вот, по вечерам Евстифей, насколько я знаю, пьет там кофе. Да, с виду он красивый и высокий, не подумаешь, что бездомный.

«Евстифей пьет кофе. Красивый и высокий! Не подумаешь, что бездомный», — намертво застряло в голове у Льва Тимофеевича.

— Где-где его найти? — переспросил он. — Я не ослышался?..

— По вечерам он бывает в забегаловке «У Нелли», — повторил охранник и добавил с улыбкой: — Товарищ майор.

— А с чего вы взяли, что я майор? — вздрогнул следователь, смахнув тополиный пух с рукава.

— Служба, — охранник снова шутливо взял под козырёк. — Нам по факсу ваш портрет вчера прислали.

— Ну, надо же, — покраснел Лев Тимофеевич и продолжил задумчиво: — Насколько я знаю, забегаловок в Москве пруд пруди. И где находится эта «У Нелли»?

— На Рогожской заставе, там ее каждая собака знает, — доложил охранник. — Я сейчас позвоню пани Ядвиге, спрошу, примет ли она вас?.. Примет, с удовольствием, — через минуту сказал он. — Вы «Лафит Ротшильд» пьете?

— С утра только мартель, — буркнул Рогаткин и, спотыкаясь на ровном месте, пошел к дому, похожему на цитадель.

Дверь открыла сама хозяйка — импозантная дама в брючном костюме цвета увядшей фуксии.

— Пани Ядвига Ворожцова, — глубоким контральто представилась она. — Проходите в гостиную.

«Судя по глазам — очень веселая», — дедуктивным методом определил следователь, садясь на предложенный стул.

Пани Ядвига устроилась на диване и воззрилась на Льва усталыми миндалевидными глазами. Рыжая пушистая челка мешала ей смотреть, и она то и дело убирала её с глаз и шумно вздыхала.

— Чтобы понять правду о человеке, надо спросить о нём у трех разных людей. Вот этим я сейчас и занят, — объяснил своё появление следователь. — У вас очень уютно, — счел нужным добавить он.

— Я искренне любила Лильку, — вздохнула хозяйка. — Вино «Лафит Ротшильд» видите? — кивнула она на чёрную бутылку на камине. — Откройте её, Лев… Сверните ей голову! Помянем Лильку?..

— Помянем! — повеселевший Лев Тимофеевич уже через минуту разливал вино.

— Я в себя прийти не могу, — вздохнув, призналась захмелевшая хозяйка. — Я ведь знала её больше тридцати лет. Надо сказать, что как актриса я закончилась именно тогда…

— Вышли замуж? — угадал Лев Тимофеевич.

— Да, — кивнула хозяйка, — вышла на свою беду, и муж поставил условие — либо сцена, либо дом.

— И вы выбрали дом? — Рогаткин обвёл глазами гостиную в стиле «модерн».

Пани Ядвига вздохнула.

— Если бы… Я стала работать искусствоведом в Русском национальном музее. Мой покойный муж занимал большой пост и, сами понимаете, когда он подыскал мне эту работу, ослушаться я не могла. И там я впервые увидела Лильку…

— Она была замужем?

— Она вышла замуж чуть позже, — пани Ядвига тоскливо посмотрела в пустой бокал. — Я курировала работу Лили. В то время она трудилась в зале редких изданий и рукописей-загадок.

— Скажите, а в последние годы Лиля Юльевна работала или была на пенсии? — уточнил следователь.

— Лиля работала всегда, — пани Ядвига кивнула на бриллиант, украшавший безымянный палец. — Последний год — экспертом по драгоценным камням. У неё было какое-то природное чутьё на драгоценности, понимаете?.. Лилька с ходу определяла подделку!

— А какая она была в двух словах, пани Ядвига? — осторожно спросил Рогаткин.