Смерть ей к лицу

— Женщина-детектив — это сродни изюминке в пресной жизни. — Он прошел к шкафу, достал из нижней тумбочки две чашки с блюдцами и вернулся с ними к столу. — Это вроде как живёшь-живёшь, ждёшь-ждёшь чего-то, и тут происходит нечто невероятное, о чем и думать не мог. Так и с вами. Признайтесь? Многие небось удивляются, когда обнаруживают, что детектив — женщина.

— Не так уж чтобы многие, — не стала спорить я, — но бывает. Удивляются. Смотрят с подозрением. И так далее. Как вы, например.

— Как я? Я что же, смотрю на вас с подозрением? — Он раскрыл тумбу стола, достал две ложечки и сахарницу.

Интересно, а где ж секретарша? Насколько я знаю, именно эти особы должны участвовать в приготовлении напитков. Или тебе, дружище, нравится самому это делать? А может, боишься, что тебя отравят? Тьфу ты. Ну и мыслишки пошли, черт побери.

— Называйте как хотите. Подозрением, удивлением, интересом…

— А на вас смотреть просто невозможно. Даже не будь вы частным детективом. Вы слишком хороши. И у вас… И у вас прекрасное имя.

Он придвинул мне чашку с налитым кофе.

— И главное, редкое… — Я не стала дожидаться, когда Лазутин нальет и себе, а тут же схватила чашку, сделала два жадных глотка и лишь после этого расслабилась.

— Редкое? — Хозяин кабинета как-то всполошился, а затем, неожиданно вспомнив, что сие означает, обрадовался: — Ах да, да… Помню.

Он забрался на свое место, покрутил чашку на блюдечке и вперил в меня взгляд. Он как-то разом изменился, из рассеянного превратившись в задумчивого и сосредоточенного.

— Кофе неплох? — спросил он, как бы для начала разговора.

— Кофе хорош, — не стала врать я. И, сообразив, что человек уже чего-то ждет от меня, решила приступить к выяснению причин своего визита. — Давайте теперь перейдём к делу.

— Вы пейте, пейте, — как-то поспешно отозвался он, словно испугавшись, что именно сейчас ему придётся открывать перед сидящей напротив него женщиной свой интерес. — Успеется с делом.

Я недоверчиво покосилась на банкира. Уж у кого-кого, а у бизнесменов дела всегда поджимают. Или он стесняется мне признаться в своей беде — скажем, в измене жены? Поэтому и ходит вокруг да около? Почему-то в ту минуту я думала лишь о таком варианте. Уличить неверную супружницу — и всё.

Вскоре я поняла, что ошиблась. Очень сильно ошиблась. Впрочем, такого моё сознание не могло даже вместить. Даже будь это сознание сильно воспаленным.

Он подождал, пока я выпью кофе, сделал из своей чашки лишь несколько глотков и, отодвинув ее в сторону, собравшись с духом, произнес:

— Мне ваш юрист рекомендовал вас как человека глубоко профессионального, знающего свое дело.

— Не стала бы разочаровывать своего юриста, — поддакнула я. Добавки кофе мне не предлагали, и я не стала просить. Хотя, по большому счету, не отказалась бы. Но раз человек собрался с мыслями и духом, мешать ему не стоит. Тем более что это я должна выполнять желания клиента, а не наоборот.

— Хорошо, что не будете. Это очень хорошо. — Он вновь задумался.

— Так что же? — подогнала я его. — Что вы от меня хотели бы получить?

И вот тогда он мне это сказал. Очень так естественно это сказал. И в его голосе даже появились жесткие нотки.

— Я хочу, чтобы вы меня убили.

Если он хотел меня огорошить, то у него это здорово получилось. Некоторое время я сидела в немом оцепенении, переваривая только что услышанное. Одно дело — можно бы даже как-то это понять, — если бы он предложил убрать кого-то из своих знакомых или даже ту же свою супружницу. Но чтобы просить убить самого себя… Это было что-то новенькое.

— Это шутка? — наконец соизволила я разжать свои уста, видя, что мой собеседник не собирается вносить поправки в только что произнесенный текст.

— Я боялся, что вы так и отреагируете, — сокрушенно замотал он головой.

Я вспыхнула. А как, интересно, он считал, я должна была отреагировать? Вскочить и зааплодировать в ладоши от великолепного предложения? А может, раздеться и тут же, прямо в кабинете, от сочувствия его беде отдаться?

— Вы думаете, что от заказа на убийство я должна прийти в восторг? — ядовито спросила я и тут же махнула рукой: — Впрочем… По-видимому, вы не на того человека вышли. И нам лучше сразу разойтись. Я не наёмный убийца, и такие заказы меня нисколько не интересуют. Мой юрист ошибся…

И я попыталась приподняться с кресла. Но человек тут же встрепенулся и энергично воздел руки.

— Подождите. Вы, наверное, не так меня поняли.

— А как я должна вас понять? — произнесла я, но тем не менее вернула своё тело на прежнее место.

Лазутин облегчённо вздохнул. Обрадовался, что я всё же не бросилась в бега. Ну, это всегда успеется. Я всегда успею поднажать на свои ноги.

— Я не в прямом смысле прошу убить меня, — поправился он. — Тем более что на убийство найти людей не так сложно. В наше время не сложно.

Что ж, он прав. У него у самого наверняка своих головорезов навалом.

— Я хочу, чтобы вы сымитировали моё убийство.

— То есть?

— Что тут непонятного? — Он начал нервничать. Схватил двумя пальцами чашку, подержал ее на весу, а затем опустил обратно на блюдечко. — Я хочу исчезнуть. Но так, чтобы все думали, будто я умер. Не просто сбежал в неизвестном направлении, а убит, погиб, не знаю, что еще, но чтобы это было железно, ни у кого не вызвало сомнения. Чтобы все полагали, будто я труп.

— Интересненько, — хмыкнула я. — Но в живых вы остаться хотите, так?

— Естественно. — Его чуть не передёрнуло. Ещё немного, и он бы возмутился от моего вопроса. Жить он хотел. Просто для других он желал быть мёртвым — стопроцентно. — В этом и заключается вся соль, — пояснил он.

— Вся соль, — передразнила я его. — Почему вы хотите исчезнуть таким образом?

— Это неважно. Для вас это не важно. И этого вопроса мы касаться не будем. К вам у меня простая просьба — соорудить мне смерть.

— Да уж, задачка. Простая. Почему вы решили обратиться к частному детективу?

— Я хотел обратиться к человеку, который мог бы мне помочь. Вашего юриста я знаю, а он посоветовал мне вас. Вот и всё.

— Вы сказали юристу, какой заказ хотите взвалить на плечи детектива?

— Нет. Что вы. Никоим. образом. Об этом должен знать только детектив. То есть вы. Ну и, естественно, я.

— А если я откажусь?

— Мне бы не хотелось этого, — уклончиво, но с мрачными интонациями в голосе изрек Лазутин. — Тем более что я вам хорошо заплачу. Двадцать тысяч баксов. Десять аванс и десять по окончании. По-моему, сумма хорошая. Особенно в наших нынешних условиях.

— И особенно за убийство, — поддакнула я.

— За мнимое убийство, — поправил он.

— И как вы себе представляете это самое мнимое убийство?

— А вот об этом уже вам думать. За это я вам и плачу. Чтобы вы придумали мой железный «уход» в мир иной. Придумали и разыграли сценарий.

— Самое простое соорудить взрыв, пожар, с тем чтобы на пепелище отыскали изувеченный до неузнаваемости труп. Который невозможно опознать, но по параметрам указывающий на вас. Для этого лишь нужно подобрать в морге тело никому не нужного бродяги…

— Не пойдёт, — тут же резко перебил меня Лазутин, чем показал, что о данном варианте он уже хорошо думал и успел отмести как неподходящий для его случая. — Даже обгоревший труп можно иденфицировать. По оставшимся костям, по зубам.

— Что? Так всё серьёзно? — позволила себе усомниться я. — Вы что же, такая важная персона, что так досконально будут копать?

— Будут. Поверьте мне — будут. Иначе бы я не искал человека, способного мне помочь. Нужно сто процентное убийство.

— Или самоубийство, — добавила я.

— Может, и так. Но только такое, чтобы никто не сомневался в моей смерти.

— Найдите себе двойника, — подала я новую идею.

— Не пойдёт, — вновь отрезал он. — Стопроцентную схожесть тела не найти.

— Ну знаете ли, — не удержалась я от возмущения. — Вы хотите чего-то невероятного. Чтобы и ваше убиенное тело было предъявлено для опознания, и чтобы вы в то же время продолжали бодрствовать и процветать. Так не бывает. Если только вы не раздвоитесь и не укокошите своего дубля.