Охота на пиранью

е этого хватит выше крыши, враз сойдет со следа, болезная...

У подножия сопки повторил те же манипуляции, извел весь запас – и вывернул карман, старательно вытрясая последние крошки. Только бы речка и впрямь оказалась неглубокой – вряд ли их собачка дрессирована по спецметодике... а если все же? Ладно, об этом пока думать не стоит...
* * *

...Она оказалась неглубокой, быстрая вода едва покрывала каменистое дно, взвихрялась вокруг больших обкатанных булыжников, вспыхивала крохотными радугами. Ширина – едва с десяток метров, и по обоим берегам сплошные россыпи окатышей. Очень похоже, в прежние времена речушка была шире – или она в этих пределах разливается весной, когда в горах тают снега и потоки устремляются в низины согласно законам физики.

– Почему стоим? – пропыхтел Чугунков.

– Отдышись, – бросил Мазур через плечо.

Он боком прислонился к толстенному стволу, сторожко выглядывая из-за него. До края леса, за которым начиналась осыпь, было метров пятнадцать.

– Полная тишина, – добавил он негромко. – Все изобразили статуи.

И продолжал всматриваться, вслушиваться, держа наган стволом вверх.

Что-то здесь было не так. То ли на пределе слышимости уловил нечто, напоминающее короткий визг собаки, то ли очень уж азартно растрещались сороки – а они, известно, провожают трескотаньем, перепархивая с ветки на ветку, и крупного зверя, и человека. Сороки кричали впереди, на том берегу – и не похоже, чтобы они перемещались. А может, все дело в неописуемом словами, но знакомом каждому п о н и м а ю щ е м у человеку чутье, то ли зверином, то ли животном, то ли атавизме, то ли новом приобретении – седьмом чувстве диверсантов...

Мазур не х о т е л туда идти. А прежде в подобных случаях предчувствия всегда оправдывались, потому и привык относиться к ним серьезно. Он вовсе не был уникумом, такое случается со многими собратьями по ремеслу...

Но нельзя же торчать тут бесконечно. Одна секунда – это шаг. Сокращающий расстояние меж ними и погоней.

– Пошли, – сказал он. – Не шуметь, как можно тише...

И первым бесшумно тронулся параллельно речке. Пройдя с полсотни метров, остановился, сунул наган в карман, извлек нож и поскреб лезвием ноготь большого пальца. Осторожненько сдул невесомую пыль, позволявшую наблюдать дуновение самого легкого ветерка, наблюдал за ней во все глаза.

Ветерком тянуло от них за речку. Если там есть собака, непременно учуяла или учует в самом скором времени. Выразительно махнул рукой, приказывая двигаться вперед. Крался меж стволов, обратившись в слух.

Он не мог ошибаться – стрекотание сорок явственно с о п р о в о ж д а л о их параллельным курсом. Точнее говоря, не их, а того, кто перемещался следом за ними, двигаясь по ту сторону речки. Но какое же чутье, нюх, зрение должен иметь таящийся в засаде... или секрет тут в другом? Сам Мазур, располагая лишь данными от природы органами чувств, ни за что не смог бы столь искусно скрадывать противника – а на том берегу есть кто-то, есть, вон меж деревьев мелькнула сорока,