Охота на пиранью

йгу – всей кучей или вразбивку?

Клацнул замок, дверь распахнулась. В камеру затолкнули человека и поддали ему в спину так, что он пролетел до середины, упал, завозился, пытаясь встать. Получалось плохо – он тоже был закован по рукам и ногам, однако цепи совсем короткие, чуть ли не наручники.

Мазур совсем было собрался встать и помочь, но вдруг узнал «штабс-капитана».

– Ого, – почти весело сказал он, не трогаясь с места. – Какие люди в гости к нам...

– Кузьмич! – взвыл новый жилец, пытаясь на четвереньках добраться до двери. – Христом Богом прошу, сука, посади в соседнюю!

– Сиди, ваше благомордие, – весело посоветовал в окошечко Кузьмич. – И убьют, так невелика потеря – потешат душеньку напоследок. А у меня ты давно в печенках сидел, так что нет к тебе никакого расположения...

И окошечко звучно захлопнулось.

«Может, в самом деле удавить гада?» – лениво подумал Мазур. Так ведь, чего доброго, не уберут, до утра оставят, будет тут валяться...

Штабс после долгих усилий поднялся-таки на ноги, прижался к противоположной стене и взвыл:

– Ну, подходи, суки! Подходи! Кто первый?

Лицо у него было опухшее – памятка от жизнерадостных таежных комаров – глаза самую чуточку отсвечивали безумием, однако не похоже, чтобы окончательно рехнулся.

Толстяк с кровожадным выражением лица на четвереньках пополз к краю нар, волоча звенящие цепи.

– А-атставить, – громко сказал ему Мазур. – Не люблю тех, кто храбер задним числом...

Толстый бросил на него злой взгляд, но вернулся на место. Штабс презрительно прищурился – пожалуй, он лучше владел собой, чем показалось сначала. Тогда с нар вознамерилась было слезть Виктория, однако Мазур без церемоний придержал ее за цепь, пожал плечами:

– Мне что, нянькой при вас состоять?

– Пустите! – она дернулась, повернулась к мужу. – Ну, а ты что сидишь? Опять будешь свечку держать? Знаешь, что он со мной делал? И как? Слизень... – В ее голосе прозвучало такое презрение, что Мазуру стало неуютно. – Иди, свечечку попроси, у тебя хорошо получается...

– Вика... – доктор, побагровев и рыская взглядом, попытался взять ее за руку.

Она гневно вырвалась:

– Иди ты! – кивком указала на Ольгу. – Почему ее здесь никто не трахает? А? Почему ее не трахают, а надо мной собственный муж свечку держит? Ой, ты и мразь... Подойди, дай ему в морду!

– Вика, да кончай ты, – ухмыляясь, посоветовал штабс. – Подошла бы лучше, да отсосала, кто знает, вдруг последний раз оргазм ловишь... И не смотри ты так страдальчески, я ж помню, что колодой ты не лежала, а примерно с середины процесса очень даже активно подмахивала...

Доктор полез с нар. Пригнувшись и подобравшись, штабс сказал крайне многообещающе:

– Ну подойди, фершал сраный, без яиц останешься... Ну?

Доктор неловко затоптался у нар и потому безнадежно упустил момент, когда следует без всяких колебаний бросаться и бить. Мазур мысленно плюнул, Викторию ему было по-настоящему жаль. Штабс молча скалился, и вид у него был по-звериному внушительный. Уже