Ледяной город

— С чего бы это?

— А то ты не знаешь?

Парень снова пожал плечами.

— Я слышал о Каплонском, — признался он.

Мэтерз прошел в квартиру, рассматривая обстановку.

— Верно, Каплонского разорвали на клочки. От него почти ничего не осталось. Можешь такое представить? Ты себе спокойно идешь парковать машину. Врубаешь заднюю передачу, и вдруг — ба-бах! Наступает конец света. В одночасье ты оказываешься пред вратами чистилища, стучишься и удивляешься, почему тебе никто не открывает.

Парень пытался слегка пригладить растрепанные волосы, тер заспанные глаза.

— Это все тот же гараж, Джим, в котором ты работал. Одному из ребят, который там с тобой вкалывал, шею сломали и проткнули сердце крюком для мяса, а начальнику твоему бывшему подложили под задницу ящичек с динамитом. Тебе бы стоило подумать, кто будет следующим.

Мэтерз закончил осмотр квартиры, но ничего особенного не заметил — разве что телефона там не было — и повернулся к парню лицом.

— Хорошо, что я оттуда слинял.

— Я бы заметил, Джим, что ты недооцениваешь свое положение. У тебя кофе не найдется?

Неожиданная просьба смутила молодого человека.

— Да, наверное, есть. Кажется, там что-то еще осталось.

— Можно тебя побеспокоить? А то я приехал на пустое брюхо, а нам с тобой надо кое о чем потолковать. Ты бы и себе, что ли, заодно налил. Мне надо, чтобы ты окончательно глаза продрал.

Мэтерз последовал за ним на маленькую кухоньку и внимательно все осмотрел. Телефона там тоже не было, раковина до верха была заставлена грязной посудой, а когда парень открыл холодильник, чтобы взять сливки, Мэтерз увидел, что еды у него там было достаточно.

— Ты нашел работу, Джим?

— Да, нашел.

— Отлично! Снова механиком заделался?

— Нет, шины меняю. Снимаю старые покрышки, ставлю новые колеса, такие вот дела. В общем, все нормально, — как и раньше тачки починяю. Они там меня подучили, платят неплохо, так что все путем.

— Рад за тебя. В таком гараже тебя, наверное, нелегко будет найти.

Коутес, насыпавший кофе в кофеварку, замер и уставился на полицейского.

— Никто меня и не ищет, — уверенно заявил парнишка.

— Ты так считаешь? А телефон ты почему до сих пор не поставил?

— Вы меня, что, за полного идиота держите?

— Молодец, Джим, что особенно не высовываешься. Для тебя это очень важно. Не хочу тебя пугать, но прошел слух, что кое-кто интересуется твоим новым местом жительства.

В этот момент Мэтерзу показалось, что Джим Коутес проснулся окончательно.

— С чего бы это? Я же ничего не знаю.

Мэтерз скорчил недовольную гримасу и цыкнул зубом.

— Вот в этом, Джим, и вся заковыка. В эту версию уже мало кто верит. Если бы ты и в самом деле ничего не знал, всем было бы на тебя наплевать. Но люди тобой интересуются. Вполне возможно, те самые люди, которые сделали то, что сделали с бедным Акопом. Ведь Каплонский им тоже вроде никак не мешал, правда? Он, должно быть, даже считал себя другом семьи. Поэтому мне сдается, что либо ты что-то знаешь, но не хочешь нам об этом рассказать, либо тебе что-то известно, но ты сам не очень себе представляешь, что бы это могло быть. Но что-то, Джим, ты знаешь в любом случае. На это указывают все обстоятельства.

Парень налил воду в кофеварку, и у Мэтерза сложилось впечатление, что он не собирается больше все отрицать. Джим побледнел как полотно.

— Вчера вечером мне позвонил мой напарник. Он попросил меня сегодня приехать пораньше, поэтому мне пришлось встать спозаранку. Я у тебя кофе не случайно попросил. Помнишь его, Джим? Моего напарника? Он тогда с тобой в гараже крутовато обошелся. Так вот, он меня попросил приехать пораньше, чтобы поговорить о тебе. Его тревожат некоторые обстоятельства, прежде всего — твоя безопасность. И еще кое-что, Джим.

— Что именно? — Коутес мыл чашки.

— Нам известно, что Акоп Артинян собирался что-то сделать. У моего напарника возник вопрос, как смог Каплонский об этом пронюхать? Я сказал ему, что не имею об этом ни малейшего представления. Тогда он мне и говорит: «Мы знаем, что Артинян сказал кому-то еще о том, что у него было на уме». Это правда, Джим, так он мне и сказал, напарник мой, — ты ведь его хорошо запомнил?

— Да, конечно, Санк-Марс. Он мне еще карточку свою дал. Я выяснил, что он знаменитый мужик.

— Правильно, его многие знают. Он — великий сыщик. Как бы то ни было, мой напарник задал мне эти непростые вопросы, понимаешь? Причем позвонил он очень рано утром, значит, у него были на то серьезные причины. Если Акоп кому-то рассказал о своих намерениях один раз, значит, не исключено, что он об этом мог сказать и второй раз. Может быть, у него вообще манера такая была, что он слишком много болтал. Вот у напарника моего и возник вопрос, почему вдруг так случилось, что Джим Коутес ни с того ни с сего закорешился с Каплонский?

— Не водил я с ним дружбы, — возразил парень.

— Санк-Марс, мой напарник, он мне, например, такие вещи говорит: «Этого парня оставили за начальника в гараже совсем одного в рождественскую неделю. Это большая ответственность, особенно потому, что гараж-то непростой. Почему ему так доверяли? Но если ему там так доверяли, как же они дали ему так легко уйти?» Это хорошие вопросы, и у меня нет на них ответов. Складывается впечатление, что какое-то время Каплонский был к тебе очень расположен.

Парень смотрел на него, но ничего не отвечал. Детектив Билл Мэтерз не отводил взгляд.

— А если он тебе не доверял, может быть, он тебя просто проверял. Тебе так не кажется? Ты не думаешь, что, когда тебя оставили одного разбираться с полицейскими, тебе устроили проверку? Или, наоборот, он тебя хотел подставить?

— Я что-то не врубаюсь — сказал Джим Коутес. — Вы о чем сейчас говорите?

— Есть еще одна вещь. Ты же Каплонского ни о чем не предупреждал, ведь так? Вообще ничего ему не сказал, а просто взял и сделал ноги. Скажи мне, Джим, что твоя мать делает в Бразилии?

— А вам какое до этого дело? У нее там медовый месяц.

— Это хорошо. То есть, я имею в виду, что ее сейчас нет в стране. Хороший малый?

— Для нее, думаю, он хорош. Это он меня на работу устроил.

— Нам надо будет с ней побеседовать, когда она вернется.

— Что вы имеете в виду? Зачем? — в его голосе слышались истерические нотки.

— Если хочешь, мы с ней встретимся вместе. Нам надо будет ей объяснить, что тебя ищут довольно опасные люди и ей не следует никому говорить о том, где ты живешь и работаешь.

Теперь парень ударился в панику.

— Кто на меня охотится? То есть, я хочу спросить, почему? Что я такого сделал? Я же ничего не знаю.

— Джим, послушай меня, мы должны всерьез подумать о том, как тебя защитить. Ты знаешь, что это значит. Тебя на какое-то время нужно надежно спрятать, может быть, придется тебе сделать новые документы, придумать какое-то убежище. А это, Джим, стоит денег. Чтобы их получить, мне нужно разрешение. Но чтобы просить о нем, мне необходима такая информация, чтобы я смог сварганить дело, которое убедило бы мое начальство.

— Я же ничего не знаю! — выпалил Коутес.

В этот момент вода в кофеварке запыхтела, засвистела, забулькала, давая понять, что кофе готов и его можно разливать по чашкам.

— Никто тебя ни в чем не винит. Будь я в твоей шкуре и в твоем возрасте, я и сам, может быть, поступал бы так же. Акопу Артиняну тоже доверяли, он получал лучшие заказы, ему давали отгулы, он был на короткой ноге с боссом. А потом ты выяснил — он сам тебе рассказал, — что у него что-то на уме, что он собирается что-то сделать, и…

— Я его не выдавал…

— Да выдал ты его, Джим, конечно, ты его с потрохами продал, это вычислить проще простого. Ты выложил Каплонскому, что его любимый сотрудник за ним шпионит…

— Черт!

— Ты, Джим, по уши влез в дерьмо, разве не так? Мне кажется, кофе уже готов.

— Черт бы все побрал!

— Правильно говоришь. Только не забудь кофе налить. Начни с этого, а потом мы пойдем с тобой в комнату, и там ты сможешь мне об этом все рассказать.