Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта (СИ)

– Мама, мама! Я суп выронила, чем же мы теперь братика кормить будем…

Подбежав к ним, я спросил у матери:

– Вам далеко идти, давайте я вам машину остановлю.

Женщина, обернувшись и поправляя волосы, ответила:

– Мы уже почти к дому подходили, чуть-чуть не повезло. Мы вообще стараемся из дома не выходить, но приходится. За едой в столовую ходим, мужа у меня нет, в прошлом году умер от силикоза – шахтёром он у меня был…

Сунув женщине в руку купюру Короля, я сказал:

– Возьмите, она вам сейчас нужнее, – и, не дожидаясь ответа, направился дальше.

* * *

Так как искать работающие магазины больше не было смысла, я остановил попутку. За рулём сидел молодой парень, а рядом женщина лет сорока. Оба они, судя по форме, состояли в ополчении. По их разговору я понял, что они являлись родственниками.

Выйдя возле соседней школы, которая находилась в двух кварталах от нашей, дальше я отправился пешком, дабы мои попутчики не узнали точный адрес нашего местонахождения.

Король встречал меня уже на ступеньках, но, не заметив в моих руках пакета, он разочарованно поинтересовался:

– Почему не купил?

– Местной женщине отдал, той совсем худо… без мужа осталась.

Король хотел сказать что-то, но, прикусив губу, промолчал.

– А что морда у тебя так изменилась? Деньги жалко?

– Дело не в деньгах, просто я уже чай поставил…

Но судя по тому как Король изменился в лице, когда я, вернувшись в класс, протянул ему свою тысячную, дело было не в чае…

Из окна нашей спальни, которая находилась на третьем этаже, просматривалась северная часть города. Памятник Ленину, который указывал своей рукой в направлении угольной шахты, не раз подвергался обстрелу, то ли украинские каратели хотели стереть его с лица земли, то ли «Ильич» притягивал снаряды и мины.

Северная часть города постепенно переходила в посёлок и состояла из одноэтажных домов. Снежнόе было шахтёрским городом, поэтому с высоты смотрелось бедно и запущенно.

Вбежавший в нашу спальню Матрос скомандовал, собирайтесь, сейчас нас в баню повезут.

Такому событию мы были рады, так как мыться в школьном туалете нам запретили сразу, чтобы мы не загадили детские умывальники.

Шахта, на которой мы должны были мыться, находилась в соседнем небольшом городе-спутнике Снежного. Городом он обозначался лишь на карте, а на местности же представлял собой обычный посёлок. По его узким улочкам бродили козы, куры. Возле главных дорог росли фруктовые деревья, плоды которых, Сосна срывал, находясь в кузове, во время ожидания зелёного сигнала светофора.

Спешившись перед главными воротами шахты, мы зашли через проходные. Несмотря на боевые действия, почти все шахты в городе продолжали работать.

Обстановка внутри была ещё хуже чем снаружи. Выложенная на полах плитка была черная от сажи, а местами, просто затёртая до дыр, она обнажала серый цемент. Шкафчики в раздевалке были деревянными и, скорее всего, являлись ровесниками самой шахты. Лейки на душе отсутствовали, трубы местами были изъедены коррозией.

С каким же презрением нужно относиться к рабочим, которые приносят деньги, если в таком состоянии поддерживать элементарные бытовые и санитарные условия.

После освежающего душа мы, прогуливаясь по внутреннему двору шахты, ожидали второй партии бойцов. Въехавшая во двор старенькая белая «Нива» остановилась возле нашего «Урала». Из неё вышел маленький мужчина в помятом пиджаке, оставшемся ещё от коммунизма. Подойдя к водителю, он поздоровался с ним.

– Браток, скажи, кто у вас старший?

– В чём дело? – спросил у него Матрос.

– Понимаете, – начал тот, теребя в руках белую кепку. – У нас заброшенная школа есть, после того как её разбомбили, для обучения в ней детей она стала не пригодна. Так вот, живущие рядом жители утверждают, что там по ночам горит костёр, а по утрам возле входа видели мужчину в военной форме. Вы бы посмотрели, а то местные детей побаиваются на улицу одних отпускать.

– Далеко идти до школы? – подтягивая портупею, спросил Матрос.

– Тут пешком идти не далеко, я провожу.

Проходя по уютным улочкам посёлка, я рассматривал окрестности. Мягкие лучи вечернего солнца сглаживали бедность кирпичных домов с крышами из шифера.

Подойдя к школе, Матрос приказал нам рассеяться. Несколько бойцов он отправил на противоположную сторону здания, чтобы не допустить отхода, если бы внутри кто-то был.

Взяв на прицел разбитые окна двух первых этажей, я остался во дворе. Матрос с Водяным вошли внутрь. Следом за ними, ступая не спеша, чтобы не шуметь, потянулись остальные бойцы.

Обследовав основное здание, и не найдя следов пребывания в нём кого-либо, мы поочерёдно выходили наружу.

Галид, заглянув в разрушенное крыло, перелез через окно и стал исследовать помещение, в котором обвалилась плита, когда-то служившая потолком. Теперь, обвалившись от попадания снаряда, её часть, свисавшая с потолка, скрывала небольшое пространство комнаты от солнечного света.

За плитой было темно и Галид, включив фонарик, стал обследовать тёмный угол помещения.

– Ну, что ты там, клад нашёл? Возвращайся уже, – крикнул ему Водяной.

– Подождите, кажется, здесь кто-то бы…

Не успев закончить фразу, Галид вскрикнул, затем послышался автоматический огонь. Кинувшись к месту стрельбы, мы опешили, так как через несколько секунд раздался взрыв.

Добравшись до места, мы обнаружили два труппа обросших солдат в украинской форме и мёртвого Галида. Судя по останкам второго трупа, он умер ещё пару дней назад, его руки и ноги успели закоченеть. Скорее всего, это были либо дезертиры, либо отбившиеся от своих солдаты. На месте их пребывания валялись шприцы, скорее всего, смертью второго явилась передозировка наркотиками.

Обследовав ещё раз тщательно всю школу на наличие растяжек или ещё кого-либо, мы забрали Галида, а мужчину в пиджаке попросили похоронить дезертиров по-человечески.

Вернувшись в школу, сбросив бронежилеты и оружие в спальне, мы отправились в столовую. В обеденном зале сидели несколько человек, включая Короля и Фрица, которые не принимали участия в зачистке школы. Присев за стол, я посмотрел на Рэмбо. Без оружия и разгрузки, он вяло перебирал ложкой картофельное пюре.

– На тебе лица нет, случилось что? – спросил я у него.

– Да, случилось… – печально улыбаясь, ответил он. – Покуролесил я вчера. Пару недель назад «В Контакте» с одной мадам познакомился… переписывались, она здесь поблизости живёт. А вчера такая возможность появилась, сам понимаешь, грех не воспользоваться. Ночью в машине уснул, а утром меня патруль батальона «Восток» задержал. Посадили в обезьянник, оружие забрали, экипировку. Хотели на окопы отправить, хорошо Мотор договорился, здесь буду… с вами наказание отбывать.

Как только я приготовился есть свой ужин, рядом подсел Король.

– Вот видишь, как бывает… Вот, и помылись в бане, – не поворачиваясь к нему, сказал я.

– Я с тобой об этом и хотел поговорить, но только не здесь, после ужина пойдём в палисаднике покурим.

– Хорошо, доем, подойду, иди, подожди меня на улице, не порти мне аппетит.

– Ну, что ты хотел мне сказать? – закуривая сигарету, окликнул я Короля.

– В общем, я разговаривал с Силачом, он сказал мне, что завтра часть отряда перебросят на соседний блокпост для его усиления. Нам будет нужно всего лишь остаться в школе, и всё… Остальные об этом знать не будут, только предупредим о нашем решении Силача, и нас оставят здесь, а потом с колонной уедем на Россию. Ну, что ты молчишь? Ты понимаешь, что завтра будет возможность, которой потом может не быть?!

– Ты представляешь? Я, когда телефон из комендатуры забрал, до меня дозвонился приятель с работы, так он рассказал мне, что начальство, узнав о том, куда я поехал, решило, что меня уже здесь убили, и обратно я не вернусь, заочно внесли меня в списки на сокращение.

– Ничего удивительного…

– Нет, я должен этим г… в глаза посмотреть, тем более мне солидное выходное пособие причитается. Оставлять его им – нет уж дудки! Говори Силачу, чтобы двоих оставлял. Сосна едет?