Выскочка из отморозков

— А разве Беркута не найдут?

— Кишка тонка! Этому есть куда смыться. Коль смог слинять, спрятаться ему вовсе просто. Он калач тертый, поверь мне.

— Может, и нас отпустят? — мечтал парень.

— Меня — конечно! Ко мне даже серьезных вопросов не было. А тебя подержат. Может, попытаются слепить стрелочника. Ну, отправят куда–нибудь в Сибирь года на четыре.

— Что, я один во всем виноват? — возмутился Борька.

— А тебе было бы легче, если б я и Беркут рядом с тобой мучились?

— Если вы на воле будете, за что меня должны посадить, неужели моя вина больше вашей?

— Дело не в вине, а в судьбе. Она разная. Вот ты дурак, жадный, потому судьба проучит. Мои ребята небось всякую копейку потом зарабатывают, а ты — валяя дурака. Да еще прикипался ко всем на колонке. С каждым грызся. А за что? Угождал Беркуту! Как же, хозяин! Он пошел срать — забыл, как тебя звать! Вместо него возьмут за помидоры. Все верно!

— Заткнись! Если посадят, то обоих.

— Беркут тебя своим помощником звал!

— Трепался он, как последний козел! — чуть не плакал Борька. Ему до боли было обидно, что никто его не понимает и не жалеет. Но как бы то ни было, после обеда его снова вызвали к следователю.

— Ну как, вспомнили адреса, куда носили пакеты? Теперь уж скрысать нечего! Вся вина по делу на вас ложится. Если Беркута не поймаем, я вам не позавидую. Обвинение будет тяжким. И не отвертеться. Уже знаем, что с детства баловал наркотиками, участковый подтвердил.

— Это когда было! Много лет прошло.

— Не важно. Толк в них знаешь, не новичок.

— А я при чем? Так и вас к этому делу приклеить можно. Откуда знаю, случайно ли сбежал Беркут или помогли за баксы? Может, вы и есть его клиент? Почему отдельно посадили? — Оборвала истерику парня больная оплеуха. Борька вскочил, охранник, стоявший за дверью, влетел в кабинет, кулаком сшиб парня, бросившегося на следователя.

— В одиночку его! — распорядился тот жестко.

Парня волокли по коридору, дубася на ходу кулаками

по плечам и по голове.

— Во сволочи, как издеваются над человеком! — услышал чей–то голос, оглянулся, увидел побледневшего отчима, испуганные глаза матери.

— Сынок, родной мой! Что ж натворили с тобой эти изверги! — заплакала навзрыд.

— Давай проваливай, сынок! — заломил руку за спину охранник и врезал кулаком по затылку. Борька упал, вскрикнув от резкой боли в плече. К охраннику тут же подскочили бритоголовые, сидевшие в коридоре:

— Уроем козла!

— Мажь паскуду!

— Братва! Хватай корефана, и делаем ласты!

Но убежать Борьке не удалось. Его схватили за шиворот и, вырвав из рук крутых, втолкнули в дежурную часть. Вскоре гуда вошел избитый крутыми охранник и мигом накинулся с кулаками на Борьку.

— Не дышать тебе больше! — налились глаза кровью, схватил шоковую дубинку, ударил парня по голове со всей силы. Падая на грязный пол, он увидел влетевшего в дежурку начальника милиции, мать и отчима.

Они что–то кричали, их рты были открыты. Но слов Борька не услышал. Боль и звон в голове смешались в один комок. Парень упал под ноги матери.

Сколько провалялся без сознания, уже не помнил. Где он? Кругом темно и страшно. Борька пытался вспомнить хоть что–нибудь, но, кроме свирепой морды охранника, ничего не выплыло из памяти.

Парень пощупал, на чем лежит. Понял — в постели, а значит, дома. И позвал тихо:

— Мама…

На его голос послышались шаги. На столе включился ночник. Мать присела рядом, осунувшаяся, усталая.

— Дай попить, пожалуйста, — попросил хрипло.

Стучали зубы о края кружки.

— Не спеши, никто не отнимет. Ты дома, — успокаивала сына Наталья.

— Где Герасим?

— Еще не вернулся. Он в милиции, к начальнику пошел, разобраться в твоем деле.

— А как меня отпустили?

— Под подписку о невыезде на все время следствия. Герасим добился. Убили б они тебя, сынок, нынче. Отец как почувствовал. Всюду искал тебя. На работе все опечатано, у друзей нет! Где только не искали. Все больницы обошли, даже в морге были. Милиция стала последней. Спросили у дежурного. Он и ответил, мол, подождите, сейчас увидите. А дальше сам знаешь. Мы к начальнику милиции. Тот тоже афганец оказался. Охранника, что тебя бил, в камеру увели. Вскоре и следователя туда отправили. Отец пошел наверх — к генералу. Сказал, что разобраться надо во всем по порядку, а нас на милицейской машине привезли. Оперативники принесли тебя сюда. Разули, раздели, в постель положили и ушли. Я все ждала, когда ты в себя придешь, да не дождалась, задремала. А тут слышу, зовешь меня…

— Мамка! Прости меня! — уткнулся лицом в теплые ладони.

— Ты расскажи, что стряслось–то с тобой? Как попал в милицию, почему? За что били? Почему домой отпустили лишь под подписку о невыезде? — попросила Наталья, и Борька рассказал ей все без утайки.

Выслушав сына, мать горестно вздохнула.

— Сынок, ну откуда в тебе такая жадность на деньги? Для чего они, если жизни мог лишиться? Какая радость от них? Для чего копил, на что собирал?

Борис молчал, опустив голову.

— Уехать хочешь от нас? — заглянула в глаза с тревогой.

— Нет, — качал головой.

— На старость копил?

— Еще чего? — отмахнулся смеясь.

— Купить что–то хотел?

— Близко, но не то. Подожди немного, сам расскажу. Только не торопи, хорошо? — попросил мать. И та с любопытством оглядела сына, ей было удивительно, что у него от нее появились секреты. Раньше их не было.

Борька понял, что невольно обидел ее, и сказал, погладив руки:

— Мамка, не бойся! Не такой уж я плохой! Просто в моей жизни появился человечек, который тоже любит меня. И я люблю. Она после тебя — самая хорошая на земле.

— Сынок, не рано ли? — поняла Наталья.

— Я же не собираюсь жениться сегодня!

— Но собираешь на это?

— Да как сказать? Я копил, пока была возможность. А там увидим. Не хочу заранее загадывать! — Оглянулись на звук хлопнувшей двери.

Герасим вошел сутулясь, хмурый, оглядел Борьку, сидевшего в постели:

— Как ты? Очухался?

— Дома все легче проходит!

— Вовремя успели мы с матерью. Иначе сегодня они расписали б тебя!

Борька тяжело вздохнул, не стал спорить.

— Скажи, а что это были за ребята, которые набросились на охранника? Не кенты ли твои? — спросил пасынка.

— Да я только одного из них знаю. Мой одноклассник. Остальных никогда не видел!

— Хорошие ребята. Эти в беде не оставят! Вот таких бы тебе в друзья! Они уже и сегодня мужчины! Не струхнут ни перед чем. Хоть еще и мальчишки, а какие отчаянные, дерзкие! С такими не пропадешь!

— А что о моем деле сказали? — перебил отчима.

Герасим присел к столу, закурил, глубокие складки легли в

уголках губ:

— Вляпался ты, конечно, по уши! И почему уродился упрямым как осел? Тебе трудно было поделиться, куда, к кому, кем устроился? Все молча, крадучись, шепотом! Почему? Разве я зло тебе сделал? Если б ты сказал мне о тех пакетах враз, тут же предупредил бы тебя, чем здесь пахнет! Наркотой за версту прет. Большого ума не надо, чтобы понять. Да и Беркут кто? Прохвост и шпана, никакой он не фартовый, пусть не туфтит подлый лаврушник!

— А это из тех, кого теперь принимают в законники за деньги? — изумился Борька.

— Из тех самых! Его, подлого козла, истинные фартовые даже в сявки не возьмут! Заварил он эту кашу и смылся. Ищут его, шмонают по «малинам», кентам и хазам. Да чую, что без понту! Он не станет квасить жопу и давно рванул подальше отсюда. Выждет местную бурю на Кавказе или Украине. Поди поймай потом, когда истечет срок давности по делу. Грамотный, гад! Он Уголовный кодекс лучше азбуки знает. Особо — свои права. Такого за жабры голыми руками не взять. Руки откусит, гнус. Вот он и пристроил тебя в доставщики наркоты. Это уголовщина. Незнание закона не освобождает от ответственности никого. Понял? Вот на чем тебя поймали! — хрустнул кулаками и добавил: — Голову скрутить козлу мало!

— Что ж теперь будет с Борькой? — ахнула мать.