Черный альпинист

— Он тебя спас? — восхитилась Марина.

— Мог сходить и помощь позвать. Думаю, ему мотаться туда-сюда лень было.

Стемнело в считанные секунды. Небо полыхнуло густо-синим, затем лиловым с багровыми зарницами от заходящего солнца. Густая фиолетовая тьма проступила на небе, вспыхнули крупные, неправдоподобно яркие и низкие звезды. В ущелье сгустилась тьма, фары машины выхватывали из кисельной черноты то резкие повороты над обрывами, то вылезшую на дорогу скалу.

— Страшно как! — поежилась Марина. Стало сыро, и она укуталась в плед.

В зеркальце над стеклом Тахир заметил вспышки света — их нагонял «газик». Оглушительно ревел мощным мотором, визжал тормозами на крутых спусках и поворотах. Когда достал «жигуль», не снижая скорости, пошел на обгон. Зато Тахиру пришлось резко тормозить, сворачивать с дороги вверх на склон, чтобы разъехаться. Выругался по-уйгурски.

— Ночью в горах так гнать! Ишак какой-то, — добавил по-русски.

Но обоим было обидно, что кто-то приедет раньше их, незаметно Тахир тоже прибавил газу. И тут же через километр они едва не врезались в тот же «газик». Он валялся на боку поперек поворота, — а дорогу перегородила куча осыпавшихся здоровенных камней.

Тахир хотел было накостылять лихачу, даже выскочил из «жигуля» с гаечным ключом, — но у «газика» стояли трое. И одним из них был Сашка, друг детства и непримиримый оппозиционер в их спорах последних лет. После приветствий осмотрели завал и машины. Решили, что Тахир с Мариной и Сашка пешком дойдут до турбазы и вышлют на помощь бульдозер.

Шли весело, хотя Сашка и Тахир тащили на себе рюкзаки и сумки. Сашка галантно выдавал «горные истории», Марина даже спотыкалась от внимания, упиваясь романтикой приключений и подвигов, требовала:

— Саша, ну расскажите, ну пожалуйста, еще…

В первом часу ночи подошли к турбазе. Огней горело мало: фонарь над воротами, дежурная лампочка в административном корпусе. Сашка зашел в гаражи, разбудил ребят, и те пообещали на рассвете пригнать «газик» и «жигуль» Тахира. Пришлось будить и шефа по административной части, Сашка и тут замолвил словечко, — шеф оформил путевки мгновенно. Поселил Тахира с Мариной в лучшие номера в основной трехэтажный корпус. Были здесь еще и затерянные выше, в березовой роще, крохотные коттеджи, рассчитанные на неприхотливость спортсменов (а у Тахира были спортпутевки). Паспортов не спросили, хотя обычно порядки на турбазе старались блюсти. Затем ушел Сашка, пообещав наведаться с утра.

А они еще какое-то время сквозь темень добирались до корпуса, внутри громыхали по лестнице, искали свой номер. А когда зашли и Тахир включил торшер у кроватей, Марина завизжала от восторга: паркет, огромные кровати со стопками свежего белья, верблюжьи одеяла, ковры на полу и стенах, фотографии горных вершин на стенах и расписание, из которого следовало, что подъем в шесть утра.

— Какой ужас! — застонала Марина, схватила полотенце и халат и побежала принимать душ.

Когда Марина уже лежала, закутавшись по брови в одеяло (было прохладно), а он раздевался, — в комнате на миг повисло напряжение. Видел, как настороженно сверкнули в полутьме ее глаза.

— Мне кажется, что я влюбляюсь в тебя! — сказал торжественно Тахир, поцеловал девушку в лоб и пожелал спокойной ночи.

Глава 3

ДЕНЬ ТУРИСТА НА ТУРБАЗЕ

Рассвет опоздал к сигналу побудки на несколько минут: темно-серое небо еще наливалось светом, а из рупоров запилили горны, затем хрипло сообщили о подъеме, о распорядке на день и дальше врубили кассету с записями советской эстрады.

Высыпали из коттеджей спортсмены. Гимнасты, лучники, велосипедисты, боксеры, приземистые борцы и тонкие легкоатлеты. Одних тренеры погнали группками по шоссе на пробежку, другие разминались на баскетбольной и волейбольной площадках. Кроме того, на густо заросшей поляне было оборудовано место для тяжелоатлетов и всех желающих покачаться со штангами, тренажерами и турникетами. Холод предрассветный впечатлял, все-таки август в горах — почти осень днем и адская стужа ночами. Не случайно все березы сияли желтизной, а вдоль речки трава была покрыта инеем и сосульками.

Марина на шумы не среагировала, спала крепко. Тахир не стал ее будить. Натянул костюм с надписью «Сборная Советского Союза» и, решив не портить хороших привычек, вышел размяться. Только побежал не вниз через всю турбазу по бесконечным ступенькам, а по тропке в березовой роще мимо коттеджей наверх. Тропки петляли здесь, постепенно сходясь в одну, она сквозь малинники, заросли папоротников и поросли рябины вела выше и выше, к елям, дальше к густым травам альпийских лугов, которые тянулись, понемногу оскудевая, аж до перевала. Тахир бежал очень быстро, хотя побаивался, что потянет мышцы ног (в горах ноги работают по-другому, с непривычки можно и покалечиться). Было очень скользко, но за двадцать минут добрался до седловины, которой прогибался здесь хребет между двумя вершинами. Одна из этих вершин, в чьей низине и расположилась турбаза «Алма-Тау», довольно привычная по высоте, называлась Пик Пионера (скорее всего, из-за простоты подъема на нее). А уже за Пионером можно было разглядеть тот пик, на который собирался идти Тахир для зачета, — Жингаши. Он увидел, что вершина Жингаши лишь немного накрыта снежной шапкой, приободрился. Меньше сложностей, — с его печальным и небогатым опытом восхождений это было важным условием победы. А учиться чему-то здесь заново не было времени, особенно с Мариной. И он побежал обратно на турбазу.

Марина в обтягивающих шортиках и в лифчике от купальника делала зарядку на балконе, завидев Тахира, что-то закричала и помахала руками. Тахир заскочил в номер, поцеловал ее, пошел умываться.

— Надо на завтрак спешить, мы в первую смену едим, — крикнул ей.

— Я готова ко всему! — она вытянулась в струнку, изобразив солдата.

Ее пышные, чересчур для волейболистки, грудки пылко вздымались; да и была вся гибкая, тонкая, будто ласточка (так сравнил Тахир, заглядевшись), словно провоцировала на атаку.

— Свежо очень, честно говоря, рубашечку бы не мешало, — озадаченно пробормотал Тахир.

Ему не улыбалось, что сотня спортсменов от мала до велика будет глазеть на Марину. А мозги у большинства, как и манеры, были как раз сравнимы с солдатскими. Спорт — это та же армия. Марина его послушалась, хотя очень неохотно.

Они пошли к столовой мимо плаца, где высилось громоздкое сооружение из бревен, досок, веток, должное обозначать помост. Стояли на помосте стулья и кресла, покрытые парчой яркого бордового цвета, занавес из кинозала приспособили.

— А это зачем?

— Здесь будут праздновать. Сама все увидишь.

Высунулось из-за Пика Пионера солнце, обрызгало лучами турбазу. Резко потеплело, прятались от солнца лишь жирные зеленые оводы и фиолетовые мухи. Мимо Тахира и Марины пробежали гуськом пацаны в трусах и майках, некоторые уже измазались при падениях о траву и землю. Задние пацаны, постарше, погоняли отставших пинками и грозными криками. Последним бежал тренер. Завидев Марину, приостановился и галантно приподнял кепи с наклейкой «Алма-Тау», представился:

— Алексей. — И тут же добавил: — Привет, Таха. — И побежал догонять воспитанников.

— Я вот так же бегал по утрам со всеми. Маленьким, — сказал Тахир.

— И тебя по попе погоняли?

— Сперва меня, потом я. Вообще-то старался не получать. Такие пинки называются «поджопником», извини, конечно. А кто продолжает сачковать, по возвращению в лагерь получает «букву зю в позе туриста». Загибается, а ему кедом старым отвешивают раз десять. Жжет страшно. Но я не получал.

— Варварство. Нам тренеры лишь иногда подзатыльники давали.

Народу хватало, если осмотреться. Всего сотни две. Уже когда свернули к столовой, заметили и Сашку на волейбольной площадке. Тот играл с приятелями. Марина критически понаблюдала.

— Средне играют, — констатировала для Тахира.

Поели на втором этаже в огромном зале. Готовили тут замечательно, по два-три блюда на выбор. Они отнесли подносы с посудой и вернулись на воздух.