Виктор! Виктор! Свободное падение

Вот задание почти и выполнено. Он рассмотрел все собственными глазами и сделал фотографии. Вот только поможет лодке — и может возвращаться в Трондхейм. Будет там через несколько часов. Завтра вернется в Осло, еще захватит последний день соревнований.

В кафе по-прежнему почти не было посетителей, все торчали дома у телевизоров. Работала не девушка, а пожилая толстуха. Поев, он заехал домой и стал собираться. Покончив с делами на северной оконечности острова, нет нужды заезжать обратно в Титран. Лучше поскорей убраться с Фрейи. Он навел марафет, снял постельное белье и отнес его хозяйке. Вернул ключи и вежливо поблагодарил за гостеприимство.

Если ее и удивил столь скорый отъезд геолога, она этого никак не выдала.

В двенадцать пятнадцать он, надев на себя всю свою спортивную одежду, сел в «хонду». Утром он основательно продрог, а с тех пор ветер еще усилился. Он выехал на шоссе к Хьервогсюнду, а потом свернул с него на ту дорожку, где парковался вчера. Когда он закрывал машину, мимо протарахтел мопед и скрылся за следующим холмом. Точно так же, как утром, когда он остановился у Шипхейа. Насколько безумна мысль, что за ним целенаправленно следят?

Абсолютно больное воображение. Он давно оторвался от них, когда оглушил того парня в Трондхейме. Им теперь его не достать. Закинув на спину рюкзак, Грибанов зашагал к мачтам.

Несколько раз он оборачивался, но нище ни души. Когда он забрался на небольшой пригорок, ветер так вцепился в него, что он решил поискать место поспокойнее с северной стороны. Вид на море будет примерно тот же. Он спустился еще метров на пятьдесят и притулился у валуна, бросив рюкзак рядом. Потом вытащил из него радио и подкрутил громкость. Уже слышался знакомый треск в эфире, и Грибанов поспешно откликнулся.

— РТ, я КТ. Я на месте.

— Мы тоже. Регистрация сигналов на новом месте прошла за десять минут. Ты немного припозднился, браток. В море на севере никого нет?

Грибанов поднес к глазам бинокль и оглядел горизонт от края до края. Беспросветная серая мгла, но местами вихрится что-то белое.

— Нет, никого нет. Но действительно начинает штормить.

— Нам это без разницы.

На самом деле Грибанов немного лукавил. Он видел судно, идущее вдоль берега — маленькая моторка шла из Хьервогсюнда к западу. Он увидел на руле одинокую фигуру в рыжей штормовке. Суда такого класса ребят с подлодки не интересовали. Прошло еще несколько минут. И радио опять заговорило:

— Кэп хочет, чтоб ты рассмотрел эту мачту поподробней.

— Я стою чуть поодаль.

— Так подойди.

Грибанов поднялся на ноги, подхватил рюкзак и взял радио. Приблизился к мачте. Оглушил гудящий в металлических тросах ветер, он заставил Грибанова пригнуться к земле. В таком местечке ветряная мельница будет крутиться как белка, подумал он. Чтобы говорить, пришлось развернуться в другую сторону.

— Я у мачты.

— Кэп велел забраться на мачту и посмотреть, какое оборудование на макушке.

— Он ума сошел!

— А он говорит, что ты известный качок.

— Матерь Божья, вы что, не слышите, какой здесь ветродуй?

— Слышим.

— К тому же меня могут увидеть, а тогда… — Новый порыв ветра не дал ему договорить.

— Ладно, погоди.

Он сжался в комок и стал ждать. Он любил риск, но не в такой форме. Тело превратится в ледышку, прежде чем он одолеет половину мачты — если он раньше не задохнется или не свалится. Хорошо им там в своей жестянке, подумал он.

— Кэп спрашивает, нет ли в изножии мачты щитка?

— Есть.

— Если тебе удастся его открыть, наверно, можно будет не лазить наверх.

— Открыть? Это можно.

— Когда ты его откроешь, увидишь внутри крепежные болты. Твоя задача отрезать идущие из земли кабели от проводки внутри…. Если там такая схема.

— Наверняка.

Последнее Грибанов сказал в утешение себе самому. Он извлек из рюкзака самый большой гаечный ключ. Щиток представлял собой массивный металлический ящик, крышка которого была прикручена четырьмя основательными болтами. Чтобы до нее добраться, надо было выкорчевать заборчик из плотно пригнанных коротких досок.

— Как делишки? — поинтересовался радиоголос.

— Я только начал.

— Скажи, когда откроешь щиток. Нам нужно знать точно, когда ты вырубишь связь.

Грибанов разгадал задумку ребят из подлодки. Если он одолеет болты и перережет связь, возможные сигналы прекратятся, и компьютер тут же выдаст, на какой они посылались частоте. С помощью ключа он сдвинул в сторону три доски, потом сунул его в зазор между стальными опорами и подступился к первой гайке. Он подналег изо всех сил и почувствовал, что ключ лег точно на гайку. Теперь посильней. Болт подался почти сразу, и он почувствовал веселое облегчение. Видимо, обойдется без альпинистских трюков.

Ему пришлось отвернуть лицо от ветра. Изменить позу, чтоб вдохнуть. И тут он увидел идущего к нему человека в зеленом.

— Чем ты тут занимаешься?

Грибанов чуть не треснулся головой о ящик. Его парализовало от страха. Потом сверкнула мысль: парень один или их несколько? И сейчас они окружают меня? Он бросил ключ и сунул руку под мышку, к кобуре. Черт бы побрал этот свитер! Как раз когда он нащупал рукоятку, проснулся оператор:

— Очень срочно. Долго ли еще ждать?

Русский, подумал Эспен Эвьен. Сив была права, а он сам полный кретин. Особенно ясно он понял это, снова взглянув на геолога. Впервые в жизни он смотрел в дуло пистолета.

Несколько минут назад

к Мортену Мартенсу заглянул гость, которого он не ожидал никак. Как во сне, он открыл окно и дал своей бывшей жене ключ, чтобы она могла войти в хижину.

Они стояли и молча смотрели друг на друг. Вдруг пол ушел у него из-под ног, и Мартенс осел на табурет. В ту секунду, когда в окне возникло лицо Кари и она подмигнула ему на свой абсолютно неподражаемый манер, для него все кончилось. Он вместе со своим гениальным планом ухнул в пропасть, в пустоту, где не за что уцепиться. Такое до горечи обидное поражение могла нанести ему только Кари.

Она закрыла дверь и стала не спеша расстегивать штормовку, не сводя при этом с него прищуренных глаз — довольных, как у победителя, и в то же время пытливых, как у психиатра. Снова он совершенно без всяких к тому оснований оказался в глубочайшем нокдауне, но только сейчас не видно, с кем же он бьется-то. Ее появление здесь означает, что все кончено. Мечта о жизни отшельника разлетелась вдребезги. Нужно срочно что-то сделать, чтобы не грохнуться в обморок. Рука ходила ходуном, когда он потянулся за трубкой и табаком.

— Так ты и здесь ведешь канцелярию? — прошлась она для разминки.

Ирония обожгла тысячей раскаленных игл. Он отвел глаза, уткнулся в пишущую машинку. Выдрал заправленный лист и судорожно сглотнул, потом еще, еще.

— Я…

— Надеюсь, не любовная переписка?

— Нет, я..

— Тогда дневник. Современный вариант Робинзона Крузо.

Под уколами ее слов он превращался в абсолютный ноль, ничтожество. Она с заметным удовольствием смаковала это. Каким-то чудом ему удалось раскурить трубку, но горло точно наждаком продрали. Его мысли не поддавались выражению. И она тут же обскакала его:

— Здесь воняет. Я вынесу помойку?

Деловая, как всегда. Вынесла помойку за дверь и вернулась. Стащила с себя оранжевые непромокаемые штаны.

— Кофейку выпьем?

Все та же злая, беспощадная ирония. Как эта курица вообще догадалась, что он здесь?

— Слушай, ты такой бледненький, надо бы тебе подкрепиться. Я тут плюшек захватила. — Она ткнула в пакет, который положила на стол, и повернулась к печке. Потом окинула задумчивым взглядом его хозяйство — так она всегда смотрела, собираясь приняться за уборку. — Надо же, почти ничего не изменилось. Когда это было… постой-ка… в семьдесят девятом?

— В семьдесят седьмом.

— Бежит время. Но я до сих пор помню, в каком восторге ты был от этой хижины. — Она сняла крышку с кофейника, понюхала его и налила туда воды. — А теперь взял да и доплыл сюда с Браттера.