Холод Малиогонта

с же, увы, все мои владения - в рамках изображенного на холсте вулкана. Я Ногра, дочь герцога Закревского, мага и колдуна семнадцатого столетия. Сомневаюсь, что вы когда-либо слышали эти имена, но кругозор нынешних славян вообще крайне ограничен. Вы и раньше этим не блистали, а теперь... Забыта и история, и вся наша чернокнижная наука. Бедняжку-философию пытаются воссоздать заново из пепла, но храмы на крови строятся ох, как долгонько!

- Но вы... Вы не могли выйти из картины! Это невозможно!

- Сказал один большой мудрец другому... - Герцогиня вздохнула. - Как же с вами разговаривать? На каком таком языке?

- Но это в самом деле возможно!

- Верно. До поры-до времени я не могла выйти. Спасибо Пете-Петушку выручил.

- Вашего Петушка я все равно рано или поздно упрячу за решетку!

- Будет упрямиться, - дочь Закревского нетерпеливо постучала по подлокотнику. - Это уже не смешно. И потом в присутствии такой знатной дамы вы могли бы вести себя поделикатнее, - величавым жестом она поднесла к лицу кисть с длинными, сверкающими черным лаком ногтями и по очереди поцеловала каждый палец. - Вы представить себе не можете, до чего противоестественна жизнь меж четырех сколоченных рам. И вечный грохот вулкана за спиной...

- Неправда! - вырвалось у Борейко.

- Что неправда? - герцогиня ядовито улыбнулась. - То, что вы чувствуете сейчас, или то, что окружало вас раньше? А может, вы усомнились в реальности извержения? Я могла бы сводить вас к самому кратеру.

- Но если все это существует в действительности...

- То?

- Я привлеку вас к ответственности вместе с вашим Петюнчиком!

- Ох, майор! Мне бы вашу взбалмошную уверенность! Ни меня, ни Петюнчика вы не тронете.

- Но он убийца!

- Он мой спаситель. И не только мой. Не забывайте, на его счету пять спасенных душ. Убиенные, как известно, попадают в рай.

- Я вас уничтожу!

- Бедный вы, бедный... Хотите устроить прецедент? Ведь вам никто не поверит. Процессы над ведьмами давно канули в лету. Вас попросту засадят в сумасшедший дом.

- Ты!.. Подлая ведьма!

Герцогиня в раздумье погрызла ноготь большого пальца, достав зеркальце, придирчиво осмотрела себя.

- Пожалуй, придется тебя наказать, майор. "Ведьму" я могла бы простить, но "подлую"...

Борейко сделал попытку подняться, но это оказалось отнюдь не просто. Он совсем окоченел. Холод сковал мышцы, заморозил суставы. Презирая себя за слабость, он громко чихнул. Вздрогнув, Петюнчик приподнял голову, сонно спросил.

- Он еще жив?

- Жив, Петенька, жив. Но кое-что я для него придумала, - герцогиня зловеще улыбнулась. - Во всяком случае он поймет, каково терпеть вынужденное одиночество. Я провела в затворничестве более двухсот лет. Уверена, ему понадобится меньше. Гораздо меньше...

Майор уже не слышал ее. Сидя на корточках, обняв руками колени, он медленно засыпал. Так засыпают в пургу, снедаемые холодом, заплутавшие и обессилевшие. И он не видел, как, поднявшись, герцогиня зашептала над перевернутым