Один в чужом пространстве

Мы с Валерией зашлись от хохота, а Хобот, показав левый поворот, заложил такой крутой вираж вправо, что я чуть не высадил лбом стекло. «Волга» нырнула со спуска. От стоявшей на обочине «канарейки» ГАИ отделился инспектор с жезлом, но генерал и не думал снижать скорость.

— Хобот! — крикнула Валерия.

— Вы чего, Константин Андреич? — растерялся я. — Все ведь позади?

— Вот именно, что позади, — проговорил он, сцепив зубы. — Оглянись!

Я быстро оглянулся. Участок улицы проходил по пустырю, движение здесь было редким — в основном во встречном направлении шли грузовики, и трасса хорошо просматривалась. Я увидел, что за нами на предельной скорости следует черная «волга», за ней — еще одна; развернувшись, к ним присоединилась «канарейка».

— Что им надо?.. — «дипломат» был возвращен, Мишка сидел рядом, и никакого резона визжать покрышками об асфальт я не видел.

— Валера, — Хобот свернул на старую улицу с пожелтевшими, под цвет листьев домами, — разыгрываем запасной вариант!

Первая «волга» проскочила мимо, не разгадав нашего маневра и не успев перестроиться. В «запасной вариант» меня посвятить «забыли», автогонки были не по моей части, и я не па шутку разозлился:

— Да что еще, черт побери, за зап…

— Это я тебе потом объясню! — рявкнул Хобот так, что я поневоле заткнулся.

Вторая «волга» сокращала дистанцию.

— Ух ты-ы! — балдел от виражей Мишка.

— А по Днепру тебя тетя Галя не катала? — спросила у него Валерия, не отрывая взгляда от преследователей.

— Не-а. Обещала в кино сводить.

— Про пионеров, — вставил я не к месту.

— Слушай, Михаил Сергеевич, а давай-ка мы с тобой на «Ракете» прошвырнёмся, а? — предложила она вдруг.

— Давай! А когда?

— Прямо сейчас. Вот Константин Андреевич нас выпустит — и поедем в порт.

— И дядя Женя?

— Дядя Женя кое-какие дела должен сделать, — выразительно глянул на меня Хобот.

Я понял.

— Да, Мишаня… Ты это, езжай с Валерией Брониславной, идет? Поезд все равно только вечером.

Ситуация развивалась стремительно. У арки одного из домов стоял мусоровоз. Как только мы въехали во двор, он сдал назад и застыл — теперь достать нас с улицы можно было разве что пешему, и то пришлось бы протискиваться между грязным бортом и стеной. Вначале я решил, что нам просто подфартило, и только потом до меня дошло, что Хобот не зря ездил накануне в город: он был профессионалом и предусмотрел все.

Мы остановились посреди двора. Я не успел опомниться, как Валерия со словами: «Зайдем на минутку!» — схватила Мишку в охапку и выскочила из машины. Из подъезда навстречу им выбежал какой-то парень, помахал Хоботу рукой. Двор оказался проходным, через секунду мы выехали на параллельную улицу и помчали в обратном направлении.

— За них не волнуйся, — сказал Хобот. — Главное сейчас — оторваться хотя бы на километр.

Оторваться не удалось: на ближайшем же перекрестке справа показалась милицейская машина. Информация о нас наверняка была передана всем постам.

— Ни хрена они не передадут! — разгоняясь перед подъемом, заверил Хобот. — Они от меня без лишнего шума отделаться постараются. Аварию какую-нибудь сообразят или перестрелку с неизвестными.

— От вас?! — мне показалось, что я ослышался.

— От меня. А ты сейчас выскочишь, Женя… Оторвемся чуток…

— Нет! — крикнул я. — Константин Андреевич, я не хочу, чтобы из-за меня…

— Да не из-за тебя, дурило! — Хобот выехал на кручу. — Держись!!!

Нас занесло, развернуло, и тут же машина помчала по мокрой траве под откос; я изо всех сил уперся руками в панель — спускались, подпрыгивая и виляя, почти вертикально. На преследователей можно было не оглядываться: вне сомнения, они проскочили мимо. Мы выехали на нижнюю трассу и повернули направо.

— Вот так! — удовлетворенно проговорил генерал. — Теперь им объезжать километра полтора. Достань-ка сумку из-под сиденья.

По тому, как он это сказал, можно было подумать, что мы сейчас остановимся и перекусим. Но для бутербродов и термоса с кофе холщовая сумка защитного цвета оказалась слишком тяжелой.

— Что это? — спросил я, похолодев от мелькнувшей догадки.

Хобот молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, и тогда я сам раздернул застежку…

В сумке оказался… контейнер с «красной вишней»!

Значит, «запасной вариант», по сути, был основным, и Хобот заранее знал о предстоящей погоне?!

— Зачем? — только и смог вымолвить я.

— Кирпичи ведь дешевле? — улыбнулся он. — А сейчас я тормозну вон у того леска — и выкатывайся. Пойдешь по тропинке прямо, метров через триста тебя встретят. Это надежные ребята. Отдашь им контейнер, они знают, что с ним делать.

Он выжал из машины, казалось, все, на что она была способна, и в считанные секунды мы приблизились к лесному массиву.

— А как же вы, Константин Андреевич?

— Это мои проблемы, — Хобот ударил по тормозам, съехал на обочину и, остановив машину, приказал: — Выходи!

Что-то удерживало меня в салоне; я думал, что еще не все сказал, что должен и могу что-то сделать, чем-то помочь ему, я был не готов вот так просто выскочить и бежать, бросив его на произвол судьбы. И тогда он наклонился к моей дверце, распахнул ее и, с силой вытолкнув меня из машины, крикнул вслед:

— Пошел, Женя, пошел!..

Я кубарем покатился в кювет, а когда остановился, услышал, как надо мной пронеслись, одна за другой, две машины преследователей. Судя по тому, что они не остановились, меня не заметили. Где-то далеко завизжали тормоза; короткая автоматная очередь вспугнула птиц на ветках придорожных деревьев; лязг металла и эхо взрыва догнали меня уже в глубине леса: прижимая тяжелую сумку к животу, я во весь опор мчал по тропинке до ее пересечения с грунтовой дорогой. Здесь стоял зеленый «УАЗ» с брезентовым верхом. Двое (по виду охотники: в болотных сапогах, телогрейках) бросились мне навстречу, забрали сумку и, подхватив меня, обессилевшего, под руки повели к машине

Я понял, что это те самые ребята, о которых говорил Хобот, и что никакого продолжения эта история уже иметь не может…

20

Десять дней на пневмонию — мизер, особенно если учесть состояние, в котором меня доставили в больницу. Дежуривший в тот день врач заходил в палату по нескольку раз, прослушивал меня и не верил, что я исцелился в такой короткий срок. В том, что исцелением я обязан цигуну [14], а не пенициллину, убедить его не удалось, зато кореша по палате почувствовали волшебную силу правильного дыхания и с нетерпением ждали каждого занятия под моим руководством.

Один за другим ко мне наведывались дотошные парни из обновленных БЕЗО Украины и России, и каждый раз в пустой палате или ординаторской я рассказывал все по порядку, повторял под протокол, с удовлетворением отмечая, что уточняющих вопросов становится все меньше: отшлифованная, отточенная многократным повторением история уже вполне годилась для исполнения с эстрады.

Таньку с Мишкой услали на месяц в какой-то безошный санаторий под Москвой. Из телефонного разговора с ними я узнал, что отдых «на шару» отлично компенсирует нервные затраты, хотя ежу было понятно, что их просто спрятали на время.

О моей безопасности тоже позаботились: целую неделю в больничном коридоре торчал «практикант» в белоснежном мятом халате с чужого плеча. У него на роже было написано, что он не отличит сердца от желудка даже за дополнительное вознаграждение. И хотя меня он охранял бесплатно, его присутствие не очень-то радовало: раз охраняют — значит, есть на то причина. Правда, через неделю его сняли с поста, и молодой следователь из СБУ доверительно сообщил, что в Питере взяли Слугу и Хозяина, а Кожаный Заяц (капитан «спецназа» Шпортько Сергей Леонардович, 1960 г. рождения, прошедший Афганистан, Карабах, Вильнюс и прочие «горячие точки») в розыске, по некоторым данным, перешел границу, но для меня опасности не представляет.