Спецназ обиды не прощает

ЧАСТЬ I

«НЕ ИЩИТЕ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ»

Глава 1

— Я не знаю, как ты это сделаешь, — сказал президент. — Но ты это сделаешь. Командуй. Весь холдинг в твоем распоряжении. От уборщицы до президента.

— Этого мало, — ответил Клейн.

Полковник Герман Клейн знал, что не бывает невыполнимых задач. Только надо правильно подобать исполнителей. Когда-то в его подчинении была рота, потом — батальон. Сейчас он руководил службой безопасности холдинга «Мировой Океан», и мог распоряжаться множеством разнообразных профессионалов. Но, выслушав президента, Клейн понял, что для решения задачи придется привлечь других специалистов. Тех, кому он доверяет. А в холдинге он уже не верил никому. От уборщицы до президента.

В Афганистане их компанию называли ленинградским землячеством. Герман Клейн, Степан Зубов, Ромка Сайфулин и Костик Ковальский вместе прослужили до самого Вывода, вместе входили в Баку в январе девяностого года, и только после бакинской командировки их разбросали по разным частям. Клейн остался мирить братские народы Закавказья, а остальные ленинградцы отправились в Вильянди, где очень скоро и закончилась их служба государева.

Выйдя через несколько лет в запас, полковник Клейн вернулся в Питер, к родителям. Первое время он еще пытался встречаться с друзьями, но все труднее становилось оторваться от дел. Его бывший командир передал ему по наследству свой пост в холдинге, и Клейн работал по двадцать пять часов в сутки. Договорились собираться хотя бы раз в году, 5 ноября, на День разведчика. Но сам Клейн так ни разу и не пришел на этот сбор — все дела, дела.

Прежде чем обратиться к друзьям за помощью, полковник долго наводил о них справки, используя богатые возможности информационной службы холдинга.

После анализа собранных данных стало ясно, что Степан Зубов почти идеально подходил для решения задачи: он был одинок и в хорошей форме. Компьютер бесстрастно выдал и негативную информацию — Зубов, рядовой администратор гостиницы, в прошлом году купил стометровую квартиру; за последние четыре года он сменил две машины и сейчас ездил на «саабе — 9000». Возможно, это свидетельствовало о связях с криминалом.

Чтобы поговорить с другом незаметно для чужих глаз, Клейн пару дней изучал его распорядок дня, и, наконец, застал Зубова на закрытом теннисном корте. Ему пришлось целый час сидеть на скамейке, наблюдая, как Степан гоняет по площадке азартного толстяка. Выиграв первый сет, Зубов достаточно деликатно указал толстяку на тактические ошибки и дал ему передышку, а сам пошел к открытому окну, достав из кармана белоснежных шортов недокуренную сигару. Здесь-то Клейн и перехватил его, протянув зажигалку.

Они оба были рады встрече, но времени, как всегда, хватило только на короткий деловой разговор. Выслушав полковника, Зубов спросил:

— Сколько платят за поездку?

— Сто долларов в день.

— Нет, не могу, — сказал Степан Зубов. — В городе я тебя подстрахую, вопросов нет. Но уехать не могу. Риск большой. При самом удачном раскладе я теряю неделю. Семьсот баков, конечно, неплохо. Но пока меня тут не будет, за эту неделю я могу потерять гораздо больше.

— Насколько больше?

— На порядок.

— Ясно. Значит, я рассчитываю на тебя в городе. Довезешь нас до аэропорта. О времени выдвижения сообщу за сутки.

— Понял. Кстати, если есть желание пострелять, приезжай ко мне на дачу. Мы там часто собираемся.

— Вернусь из командировки, загляну.

Степан кивнул и оглянулся на своего партнера. Толстяк все не мог оторваться от бутылки «Перье» и продолжал вытирать обильный пот.

— Загоняешь человека, — усмехнулся Клейн. — Сойдет с дистанции раньше срока.

— Ничего, он заводной. Азартный по жизни. Мы с ним зарубились на ящик «Карлсберга», начнут америкосы бомбить Югославию в марте или нет.

— На что ты поставил?

— На март, само собой. Не станут они до апреля тянуть. Весной горы зеленкой закроются, техника спрячется, куда бомбить? Я удивляюсь, что они до сих пор не начали.

— Наверно, авианаводчиков забрасывают, — сказал полковник. — Американцы не могут воевать без комфорта. Наводчик должен обжиться на месте, привыкнуть к объектам, все подходы-отходы по нескольку раз спокойно пройти, чтобы ночью не спотыкаться.

— Так ты думаешь, успеют они в марте? — озабоченно спросил Зубов. — Не хочется из-за каких-то соплежуев терять ящик пива.

Клейн увидел, что толстяк отбросил полотенце и уже постукивает ракеткой по колену. Степан загасил сигару.

— Погоняю хозяина еще часок. Так мы договорились, Граф? Объявишь суточную готовность.

— Договорились, Маузер.

«Граф» — это был один из позывных Клейна. А Степана стали называть Маузером, когда он обзавелся старинной пятизарядной винтовкой, оставшейся еще с тех времен, когда свободолюбивый афганский народ боролся против английских колонизаторов. Он вообще быстро обрастал трофейным оружием и какое-то время даже ходил на боевые с американской М-16, которая прельщала его удобством переноски. Правда, после первой же осечки капризная американка была подарена поварам.

После Маузера самым подходящим кандидатом был Ромка-Рубенс. Теперь его звали Рамазан. Так он подписывал свои картины, которые сплошным панцирем покрывали стены его огромной мастерской.

— Когда ты успел столько нарисовать? — удивился полковник, присаживаясь к столу и раздвигая банки и тюбики, чтобы поставить коньяк и блюдце с лимоном.

— Не нарисовать, а написать, — поправил великий художник.

Ромка Сайфулин в мирной жизни успел сменить несколько мест работы, прежде чем стать свободным художником. Поначалу, как и многие из их племени, он уступил настойчивым приглашениям и подался в менты. Не то ОМОН, не то РУБОП. Но не выдержал, сломался на первом же деле. Ему поручили самое простое — перед захватом войти в окруженное кафе под видом лица кавказской национальности и просто разведать обстановку. Руководители операции прекрасно знали, что лейтенант Сайфулин не раз ходил в разведку. Но они не учли, что это было на другой войне. Через десять минут из окна кафе посыпались первые жертвы этой разведки. Подлетели три кареты «Скорой помощи». Захватывать уже было некого, и Ромку пришлось удалить из органов, от греха подальше. Он пошел в дворники при художественном училище и без лишних формальностей стал мастером классического рисунка и прикладных искусств.

— Это только верхушка айсберга, — скромно сказал великий художник. — Я успел даже поработать на реставрации мечети. А еще съездил в Польшу и потерял там целую выставку. Полсотни акварелей пропали вместе с чемоданами при переезде между двумя городами. Этим я и прославился.

Он тоже был холост и не слишком связан работой, а форму поддерживал в секции самбо. Возможно, к занятиям в этой секции Ромку притягивала неординарная методика старика-тренера, который повторял: «Стопка водки заменяет разминку, а стакан — тренировку». Так что у Клейна были сомнения по поводу его боеготовности. Зато Ромка был мусульманином, что давало определенные преимущества для решения задачи. И Клейн уже начал излагать эту задачу, как вдруг Ромка схватился за пейджер:

— Извини, брат, жду очень важное сообщение. Меня в Германию сватают. На реставрацию замка. Представляешь? Тюрингия, горы, контракт на пять лет… Нет, не то. Просто девушка беспокоится, что я давно не звонил. Вот дурочка. Я же звонил. Правда, другой дурочке.

— Так выпьем за наших многочисленных дам! — Клейн поднял стакан.

Он даже обрадовался, что узнал о поездке в Германию раньше, чем успел предложить работу. Потому что Ромка наверняка сразу согласился бы. И кто тогда будет реставрировать замок в Тюрингии?

«Нет, пусть Рубенс останется дома», решил Граф и свел разговор к планам общего сбора.

— Степан зовет на дачу. Ты как?

— На дачу? — засмеялся Ромка. — Это красивая легенда. Нет у него никакой дачи. Участок в лесу. Вагончик он туда забросил вертолетом, вот и вся дача. Баню мы ему этим летом срубили с Сергеичем, все-таки строитель. А Степка только горючее подвозил. Одно хорошо — глухомань. Пошмалять можно от души. У Кота ружье, у Степки целый арсенал. За лето патронов сожгли кучу. Оказалось, мы не умеем стрелять из пистолета.