У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

Степанова рассмеялась, шутливо шлепнув его по руке:

— Дурачок ты! Смотри, сколько комнат! Оставайся. Лишним не будешь…

Марина мыла посуду, а они сидели рядом на кухне и рассказывали, как горько обидел воевавших солдат и офицеров генерал Коршун. Огарев откровенно сказал:

— Мы думали, все же свой генерал! Поймет, выслушает, защитит от произвола политиков. А он нам поддых врезал. Нас враги боялись! Он нас перед всем миром ославил, в трусов превратил. Представляешь, Марин, вывод этот на драп похож. Все в спешке, все кое-как. Не мало оружия останется в Чечне.

Она присела напротив и пытливо поглядела на всех троих:

— Мужики, как сейчас устроились?

Андриевич и Огарев мрачно переглянулись, уставившись в стол. Вацлав жестко сказал, не глядя на депутата:

— В летних палатках посреди чиста поля, под Полтавским. Это километрах в тридцати пяти от Моздока. Бочек не хватает, чтоб печки сделать. Треть личного состава с простудой мучается, у некоторых чирьи по телу пошли. Вода питьевая в станице. Приходится возить В Куре настолько грязная течет, что даже для стирки приходится вначале дать отстояться. Да и стираться не в чем. Вот почему мы такие грязные прибыли. Местные жители некоторых из ребят, наиболее тяжелых, по домам разобрали. Там нас понимают, а вот в Москве не хотят. Мы попытались справедливости добиться, так нас в отпуск отправили. Вместо нас заместители командуют, с ними легче справиться…

— Генерал знает?

В разговор включился Огарев:

— Знает. Тоже ничего сделать не может. Вся надежда на тебя. Пусть хоть продукты присылают во время, полевые кухни нужны, печки-буржуйки требуются. Ведь с нуля начинаем! Так не хотел ехать, кто бы только знал! Мужики там мерзнут…

Марина внимательно поглядела на друзей и спросила:

— Мужики, вы согласны рассказать все это одному моему знакомому с телевидения? Мужик хороший, армии симпатизирует, независимый канал. Его даже в Штатах смотрят. Вацек, он тоже поляк. Обещаю: ни фамилий, ни имен не будет. Но это единственный способ заставить правительство шевелиться. В Думе такой вопрос вероятнее всего вообще поднимать не станут, даже если я каждый день об этом твердить начну. Насмотрелась, знаю!

Полковники переглянулись:

— Мы верим тебе, Марин. Давай попробуем! Рискнем погонами. Все равно в грязи по самые уши, благодаря «миротворцу»…

Марина притащила телефонную трубку и не смотря на позднее время собралась набрать знакомый номер. Огарев взглянул на часы:

— Поздно уже, Марин. Не удобно.

Она четко ответила:

— У меня деловой звонок, значит не поздно. К тому же сейчас под окнами шпионов нет.

Набрала номер. Долго шли гудки, затем заспанный голос произнес:

— Алло… Стефанович…

— Извините за поздний звонок Станислав Казимирович, Степанова беспокоит. Не могли бы вы прямо сейчас ко мне подъехать?

Голос мигом «проснулся»:

— Что-то случилось, Марина Ивановна?

Она мрачно сказала в трубку:

— Случилось. Приезжайте и камеру захватите, только никому ни гу-гу. Охрану внизу я предупрежу. Сейчас за мной не следят.

— Через полчаса буду!

Степанова отключилась и поглядела на полковников:

— Вот и все. Не пугайтесь, ребята. Говорить буду я сама, а вы подсказывать. Но вначале поговорите со Стасом. Завтра интервью промелькнет в телеканале. Пусть политики почешут затылки.

Андриевич глухо сказал:

— Марин, ты снова себя подставляешь.

Она взглянула на мрачного Костю:

— Мне отступать некуда. Я взялась за депутатство не для того, чтобы сидеть, как мышка. И дерусь, как умею.

Марина набрала номер охраны и предупредила о позднем визите. Продиктовала данные оператора. Огарев вздохнул:

— Дерешься крепко. Такие вопросы подняла, какие никто до тебя не поднимал. Правду с экрана швыряешь в лицо всей стране. Наши мужики в станицу по очереди бегают, чтоб новости узнавать. Сельчане знают, что ты с нами служила, охотно пускают в дома. Если чего сами услышат, нам передают.

Силаев встрял в разговор:

— Я с мужиками в Моздоке встретился. Наш полк устроился лучше, чего там говорить. В Кочубеевском районе. Захудалая часть, всего тридцать солдат, зато казармы целы и даже отопление имеется — две «буржуйки» посреди коридора. Зато с питанием дело швах! Второй месяц на одной перловке сидим. Даже кильки в томате не выдают. Офицеры еще как-то перебиваются, все же оклады хоть и не регулярно, но платят, а солдатам плохо. С обмундированием проблемы — на складе нет ни бушлатов, ни нательного белья, ни обуви. Мужики ходят штопаные-перештопаные, заплата на заплате…

В дверь постучали и Марина кинулась открывать. Мужики двинулись следом, застыв в дверях и готовые в любой момент прийти на помощь. В прихожую влез Стефанович с кинокамерой на плече и огромной сумкой в руке:

— Здравствуйте!

Огарев и Силаев забрали из его рук камеру с сумкой и унесли на кухню, чтоб мужчина мог спокойно раздеться. Расселись вокруг стола. Оператор скинул куртку и сапоги, прошел на кухню следом за ними. Подвинул табуретку и сел напротив. Марина устроилась на уголке последней. Оператор внимательно оглядел всех темными глазами. Потом взглянул на женщину:

— Что случилось?

Она объясила:

— Это мои друзья. Они только прибыли с Чечни, а точнее с мест новой дислокации. То, что они мне рассказали, страшно. Фамилий их называть не буду. Это Вацлав. Он поляк, как и вы. А это Геннадий и Константин. Сначала поговорите с ними, а потом я бы хотела дать вам эксклюзив по всему тому, что они расскажут. Ребята не должны попасть на экран. Их жизнями и карьерой рисковать не стану. Я выступлю сама. От меня эту выходку стерпят. Вы, думаю, уже знаете, что депутаты меня «сумасшедшей бабой» стали звать? У виска за спиной крутят, когда прохожу, ухмыляются криво…

Чтобы сделать обстановку более домашней и располагающей к беседе, Степанова предложила:

— Станислав Казимирович, не против выпить в нашей компании? Мы перед вашим приездом немного отметили встречу…

Андриевич кивнул:

— У Марины такие вкусные блюда остались! Не пожалеете!

Оператор усмехнулся:

— А я не против! Ужин-то когда был…

Женщина мигом накрыла в кухне стол. Выставила початую бутылку коньяка, водку и вино. Стефанович хмыкнул:

— Ого! Не плохо!

После второй рюмки разговор оживился. Легко перешли на «ты». Полковники наперебой рассказывали о наболевшем. Временами оператор задавал короткие вопросы. Внимательно слушал, что-то помечая в блокнотике. Не смотря на то, что выпито было уже не мало, а времени шел третий час ночи, он оставался фактически трезвым. То, что рассказывали мужики в нательных рубахах, стоило внимания общественности. Часов около четырех утра Станислав попросил:

— Марина, переоденься в костюм. Я начинаю ночной репортаж. Обещаю, что утром он увидит свет.

Полковники дружно замолчали. Степанова мигом исчезла в спальне, а через пару минут вернулась, на ходу поправляя волосы. Она была в пятнистой полевушке. На глазах у мужчин слегка тронула губы светлой помадой:

— Стас, где лучше снимать? Может в гостиной?

— Пойдем, посмотрим…

Всей капеллой тронулись по коридору. Гостиная подходила больше. Оператор усадил женщину в кресло, подвинув его к шикарной пальме, торчащей из бочки. Марина давно удивлялась, где Зоя могла раздобыть такое огромное и раскидистое растение. Стефанович установил на штативе камеру и настроил ее на изображение. Попросил:

— Вацлав, когда я встану перед камерой и кивну, нажми вот эту кнопку, а потом садись вместе с остальными. Мужики, просьба, не разговаривать! Все разговоры потом. Я представлю интервью, как прямой эфир. Пожалуйста, тишина!

Степанова была абсолютно спокойна, когда камера приблизилась вплотную. Стефанович встал перед ней и кивнул. Андриевич нажал на кнопку и на цыпочках отошел к друзьям. Стас заговорил:

— Я Станислав Стефанович и веду этот репортаж из квартиры известного депутата Марины Ивановны Степановой. Она согласилась дать нашему телеканалу эсклюзивное интервью. Как известно, Марина Ивановна является депутатом от российской армии и ее не могут не волновать проблемы, связанные с выводом войск из Чеченской Республики. Этот репортаж полностью посвящен этой животрепещущей проблеме. Итак в прямом эфире, Марина Ивановна Степанова…