Наперегонки со смертью

– Заметано, – сказал домушник с вдохновением.

– Давай грабли… – Я быстро освободил его от пут. – А теперь катись колбаской. Покеда…

Вора будто корова языком слизала. Даже пол не скрипнул. Я выглянул в окно. Полосухин, выскочив из подъезда как ошпаренный, тут же принял солидный вид и неторопливо продефилировал к автобусной остановке. Вскоре он растворился среди горожан. А я, полный раздумий, возвратился к своей не дочищенной картошке.

Что воры хотели найти в моей квартире? Деньги, золото? Ха! Бред сивой кобылы. Узнать о моем финансовом состоянии можно без особого труда. И квартирная хозяйка, Елизавета Петровна, всю жизнь проработавшая на "Алмазе" нормировщицей, никак не могла скопить на старость мешок денег. А если вспомнить про денежные реформы, благодаря которым государство нагло отобрало у нищего последнюю рубаху…

Тогда что за всем этим кроется? Киле подкинули адрес квартиры – почти факт. Кто? Пока на этот вопрос может ответить только гадалка. И то если соврет. Почему? А здесь вообще тупик. Ну нечего у меня брать, абсолютно нечего. Шмотки и старый фотоаппарат "Зенит"? Возможно. Сейчас квартирные воры пошли неразборчивые, гребут все подряд.

Однако, судя по личности Полосухина, эти двое настоящие мастера своего грязного дела.

И на дешевку не позарятся. Квартиры бедных обывателей, неспособных установить железные двери и сигнализацию, обычно бомбят или наркоманы или пьянь-рвань подзаборная, сшибающая деньги на бутылку. Им действительно все равно куда лезть и что брать. С замками работать они не умеют и двери просто взламывают при помощи фомки.

Нет, мне просто необходимо побеседовать с Килей. И чем быстрее, тем лучше.

Остальные, которых я наметил в "собеседники" раньше, немного подождут. Там люди посерьезней и мне придется действовать весьма оперативно, четко и на грани фола. А что я должен свести концы с концами, в этом сомнений у меня уже не было. Потому что на близком горизонте Геннадия Чернова маячила тюрьма – в лучшем случае. А в худшем – деревянный макинтош. И похороны за счет общественности.

Супчик у меня получился – язык проглотишь.

Глава 10. НОЖОМ ПО ГОРЛУ

Я не стал откладывать рандеву с Килей в долгий ящик и отправился к нему в тот же вечер, едва стемнело. Мне очень не хотелось, чтобы за мной случаем не увязался "хвост" – вдруг мои неведомые враги решили за мной понаблюдать круглосуточно – а потому ушел через чердак, спустившись вниз по лестнице дальнего подъезда. Там я затесался в группу молодых людей, с которыми и дошел до автобусной остановки, слегка горбясь и пряча лицо.

Чердак нашего дома был по-своему знаменит. Его занимал бомж по прозвищу Машка.

Нет, он не был "голубым". Машка всего лишь имел очень мягкий, уступчивый, воистину женский характер. (Я имею ввиду не тех мегер, что отравляют жизнь мужьям). Благодаря которому ушлые людишки на основании поддельных документов лишили его квартиры, находившейся на первом этаже, в моем подъезде.

Но Машка был настолько привязан к дому, где прожил всю свою сознательную жизнь, что решился на самовольное освоение чердачного помещения. Он врезал в люки замки и стал жить как король без государства.

Первое время Машку доставали различные официальные органы – жилищное управление, милиция и даже пожарники. К слову, жильцы дома отнеслись к его авантюре вполне благосклонно. Они просто жалели Машку, вначале потерявшего семью – жена и дочь бомжа уехали в деревню, где им достался по наследству добротный дом, а потом и крышу над головой.

Но по истечению какого-то времени о Машке благополучно забыли. И он начал обустраиваться на чердаке так, будто это и впрямь была его квартира. Машка сначала выгородил себе из кирпича просторную комнату. Затем добыл старый линолеум, выброшенный при ремонте какой-то большой конторы за ненадобностью, и сделал отменные полы. Потом притащил на чердак "буржуйку" и зажил в тепле и довольстве.

Вскоре его "апартаменты" начали заполняться и мебелью. Жильцы, которым жаль было по каким-то причинам расставаться со старой рухлядью, устроили на чердаке под присмотром Машки настоящий склад древностей. Так что он спал на облезлом кожаном диване, хранил миски-чашки в резном дореволюционном буфете, восседал на креслах, достойных занять место в музее краеведения, ел на столе, помнившим гораздо более достойные и богатые времена. Кроме того, женщины дома совершенно безбоязненно приспособили остальную часть чердачного помещения под сушилку для белья. Благо чердак всегда находился под замком, а Машка берег их добро почище цепного пса.

С Машкой у меня сложились весьма доверительные отношения. Как-никак мы оба были холостяками, единственными во всем доме. Иногда я подбрасывал ему что-нибудь из съестного, а то и баловал лишним рубликом – чтобы согреть иззябшую душу новоявленного анахорета винишком. (В этом вопросе Машка был традиционалистом и пил только крепленое недорогое вино). Бомж стал мне почти другом, а потому моя просьба выделить товарищу по несчастью комплект ключей от чердачных люков не показалась ему ни странной, ни кощунственной…

Дом, где жил Киля, располагался недалеко от окраины, на границе частного сектора и пятиэтажных уродов старой постройки. Возможно, когда-то эти дома и имели привлекательный вид, но годы сделали свое, и теперь микрорайон напоминал скопище больших сараев, серых и замызганных, утопающих в мусоре, собачьем и птичьем дерьме.

Сходство с сельским скотным двором усиливалось благодаря голубям – практически возле каждого подъезда, на некотором отдалении, высились диковинные и чаще всего безобразные голубятни. Эти милые птички, символ мира и раскрепощенного труда, гадили где попало и на кого попало. А куда денешься от тучи крылатых, которые кружили с утра до вечера над микрорайоном?

Что касается четвероногих друзей человека, то мода держать их почти в каждой квартире благополучно докатилась и до этих окраин. Милый песик, едва выбежав во двор, тут же, иногда прямо возле подъезда, поднимал ногу и облегчался, никем не потревоженный, повинуясь безусловному инстинкту. Конечно, бедное животное винить за это нельзя. Оно живет по законам природы – простым, понятным каждой бессловесной твари и незыблемым. Но на меня всегда нападал нервный смех, когда какая-нибудь мамаша, только что выгулявшая пса, который обгадил полдвора, выходила со своим малышом подышать свежим воздухом и костерила неизвестно кого на все заставки за кучи собачьего дерьма возле песочницы. В такие моменты мне очень хотелось, несмотря на свою джентльменскую натуру, схватить эту невоспитанную тупую стерву за патлы и ткнуть накрашенным фейсом в то самое, что оставил ее четвероногий любимчик.

Окна квартиры домушника были освещены. Что меня порадовало – я уже настроился на длительное ожидание. Но как мне его оттуда вынуть без шума и пыли, как говорил известный персонаж не менее известного и любимого всем народом фильма? В нынешние бандитские времена даже самые замшелые лохи не решались открывать двери своих квартир незнакомцам. Тем более, в вечерний час.

Повздыхав в сожалении по старым порядкам и обычаям, когда любого нуждающегося могли запросто приютить и накормить, даже не спрашивая кто он и что его привело именно к этому порогу, я начал усиленно соображать. Что оказалось весьма непросто.

Представиться ментом? Как же, держи карман шире… Киля – мужик ушлый, битый, сразу потребует необходимые бумаги для вторжения в его жилище. А иначе будет говорить только через закрытую дверь. И ничего не поделаешь – закон есть закон. Сказать, что я, например, водопроводчик (или электрик, газовщик, мастер жилищно-эксплуатационной конторы)? Такой вариант тоже не катит – на этой старой патриархальной окраине практически все знают друг друга. И не только в лицо, но и по голосу.

В общем, я пришел к заключению, что мое дело – швах. Оставалось последнее – ждать, пока Киля не соизволит отправиться по своим делам. А это могло случиться как сегодня, через полчаса, так и завтра или послезавтра.