Наперегонки со смертью

Она получается совершенно безликая, как привидение. Странно, очень странно… – Он углубился в свои мысли.

– Я могу быть свободным? – спросил я подчеркнуто вежливо.

– Пока можешь, – поднял на меня вновь похолодевшие глаза опер. – Спасибо за помощь, – указал он подбородком на мое творение, портрет киллера, который лежал перед ним.

– Мы завсегда… – Я все-таки не удержался и снова надел маску недалекого фраера с тупыми бараньими глазами.

– Иди отсюда, пока я не передумал! – вызверился капитан, который, похоже, был не так глуп, как мне этого хотелось бы. – Я почему-то думаю, что это не последняя наша встреча.

– Заходите ко мне домой… на чай, – брякнул я с легкой душой, и пока опер думал, что мне ответить, поторопился покинуть бар.

Лучше бы я в этот момент прикусил свой длинный язык. Верно говорят: не буди лихо, пока оно спит тихо…

На улице стояла погода как раз под стать моему настроению – то на небосводе, освободившемся от туч, появится солнце, то по крышам домов и зонтам забарабанит дождь. И все эти шуточки природы длились не более двух-трех минут, повторяясь вновь и вновь.

Вечерело.

Глава 9. ДОМУШНИКИ

Газеты словно взбесились. Как наши, городские, так и областные. Даже какой-то столичный журналист соизволил посетить город, чтобы поучить серую провинцию как нужно жить, а заодно сплел газетный триллер с совершенно невероятными подробностями убийства. Васильчикова то выставляли несчастной жертвой и честнейшим человеком, то мешали с грязью, намекая на его контакты с организованной преступностью. В одном журналистском расследовании даже попытались найти связь между пожаром на "Алмазе" и убийством замдиректора.

Как ни странно, но предположение Веньки Скокова оказалось верным – огненная стихия добралась и до готовой продукции и какая-то часть ценных камушков исчезла. Сколько именно, не знал никто, за исключением администрации и правоохранительных органов.

Также коллективу завода не сообщили об истинной причине пожара, отделавшись туманными намеками на неисправную электропроводку. Но в эту версию мало кто верил.

На предприятие понаехали многочисленные комиссии и бедная Зинка-раскладуха пахала денно и нощно, исполняя свой женский долг перед работодателями. Короче говоря, на "Алмазе" творился сущий бардак, когда трудящимся было не до работы.

Не долго думая, я взял неделю отгулов. Так как мой водитель Лычков, с которым я ездил по командировкам в паре, был в отпуске, Пал Семеныч подписал заявление без всякого базара. Тем более, что и отдел снабжения лихорадило – наши склады тоже ревизовали.

Кокошкина, похудевшая за эти суматошные дни килограмм на десять, почернела лицом и, несмотря на свою крепкую сибирскую натуру, едва с ног не валилась. Я совершенно не сомневался, что у нее все в порядке – Люсинда была старым кадром и работала добросовестно – но тяжелая атмосфера всеобщей подозрительности и даже страха, воцарившаяся на заводе после наглой смерти Васильчикова, угнетала ее (впрочем, как и других) до дрожи в коленках. Все боялись, что начнутся сокращения или еще что-нибудь в этом роде, влекущее потерю работы. А Кокошкина вообще была в ужасе от такой невеселой перспективы – ей осталось до пенсии всего ничего, так как она имела пятнадцать лет северного стажа.

Мне нужно было разобраться в собственных проблемах. Которые меня не то что не радовали, но даже пугали. И если до смерти Васильчикова я еще надеялся на некую случайность во всех несчастьях, обрушившихся на мою бедную голову, то теперь мне стало понятно, что в событиях с моим участием просматривается пока не совсем ясная закономерность. Похоже, я встал кому-то поперек дороги и меня изо всех сил и возможностей (очень даже приличных возможностей) пытаются убрать. Но, черт возьми, кому нужен какой-то экспедитор, шнурок по имени Поди-Туда-Принеси-То-И-Это!? Кто пытается сделать из Геннадия Чернова козла отпущения?

Я не рискнул бессмысленно шляться в раздумьях по городу и закрылся в своей квартире, предварительно затарившись продуктами и спиртным. Мне действительно нужна была тихая обитель для скрупулезного анализа обрушившегося на меня потока событий и происшествий. Я даже отключил телефон и дверной звонок.

Я лежал на диване и думал. Вернее, даже не думал, а ворочал мозгами, что весьма скучно и даже непривычно для человека моего склада характера. Но когда тебя приперли к стенке, то тут уж, как говорится, не до жиру, быть бы живу.

В своих мыслях я в который раз возвращался к истокам моих неприятностей и постоянно наталкивался на теперь загадочную для меня фигуру белокурой стервы. Она явно была ключом ко всем этим историям, но где тогда дверь с замочной скважиной, за которой хранится некая тайна? Это был вопрос вопросов. И следующее – каким боком можно прилепить мелко плавающую рыбешку, экспедитора Чернова, к такому киту как заместитель директора завода "Алмаз" Васильчиков? А ведь безутешная вдова совсем не зря приперлась на рандеву в престижный бар. Ох, не зря…

Перед моим внутренним взором вдруг предстала заключительный акт ее свидания с Васильчиковым, когда она шла к выходу. Эта зараза вдруг ни с того ни с сего остановилась у порога и… и поправила косынку! Бля-а… Так ведь она… Конечно! Никаких сомнений! Красотка подавала знак киллеру! Твою дивизию…

Меня будто ветром сдуло с дивана и я забегал по комнате, пытаясь хоть таким способом унять бурю страстей, забушевавших в моей душе. Попутно я еще и ругался словно сапожник, совершенно не сдерживая голос. Представляю, что подумает соседка, тетя Глаша, которая знает меня как уравновешенного и воспитанного молодого человека – стены наших жилищ скорее улучшают качество звучания, нежели задерживают звуки…

Успокоившись, я снова – в который раз! – начал перемолачивать в памяти мое, не очень продолжительное, знакомство с белокурой бестией. С какой стати она накинула на меня глазом? Богатая, развратная до мозга костей телка – и полунищий экспедитор, почти пролетарий, у которого в карманах ветер свистит. Притом, я вовсе не похож на плейбоя со смазливой физиономией. Тогда что это – дело случая или?..

Или – подсказывала мне интуиция, помноженная на кое-какие знания. Меня элементарно сняли, чтобы использовать в качестве интимного резинотехнического изделия.

Но почему меня? Просто не нашлось более подходящей кандидатуры? А может я нечаянно ей под руку подвернулся? Дело случая…

Как бы не так… Эта стерва знала – знала! – что я собой представляю на самом деле и кто я такой. Потому никогда и не интересовалась ни моим прошлым, ни настоящим. Так обычно ведут себя только проститутки, которым нет никакого дела до мимолетного клиента, но ни в коем случае не замужние женщины, относящиеся к внебрачным связям с определенной опаской и настороженностью. Пока ты такой матроне не выложишь всю свою подноготную – пусть даже кое-что соврешь – она с тобой в постель не ляжет. Правда, бывают и исключения, но редко. Замужней женщине, считающей себя порядочной, нужен именно любовник, человек, которому можно доверять, а не просто какой-нибудь вшивый грязный кобель с длинным языком, даже если он и способен на продолжительный героический труд на ниве большого секса.

Значит, меня сняли для дела. Чтобы подставить как пацана. Что, впрочем, и случилось.

Ах, Чернов, Чернов, какой же ты идиот… Но что кроется за этой подставой? Какие цели преследовала эта суперсексуальная сука? На кого и с кем она работает? А то, что она заварила всю эту кашу не в одиночку, я мог бы поклясться чем угодно. Тварь…

Думай, Геша, думай… Жизнь дается только один раз и прожить ее нужно так… Да, лучше бы я был революционером. Тогда по крайней мере знаешь, что твоя смерть не напрасна. А что меня пытаются поставить на линию огня, чтобы стрелять на поражения, тут уж никаких сомнений. Веселая историйка, ничего не скажешь. До сих пор я выходил сухим из воды, но если за меня примется тот невзрачный тип, который угрохал Васильчикова и его телохранителя, то мне звездец. Притом полный и бесповоротный. От этого сукиного сына не уйдешь. Он достанет объект даже из-под земли. Парень – настоящий профи, и этим все сказано.