У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

С трудом вздохнула, торопливо достала из рюкзака аптечку. Смыла кровь с груди и лица полковника кипяченой водой из фляжки. Осторожно промыла перекисью обожженное лицо. Густо смазала щеку и лоб линиментом стрептоцида. Помогла сесть и принялась торопливо бинтовать глаза и лицо. Намазала обожженную грудь остатками линимента и осторожно перевязала Шергуна. Он не стонал, только покусывал разбитые губы. Закончив с перевязкой, огляделась в палатке и не нашла одежды полковника. Лишь сапоги валялись у входа. Быстро содрала бушлат, куртку и свитер с одного из трупов:

— Надо одеться, Олег Маркович! Я вас уведу отсюда и спрячу.

Он тихо попросил:

— Я знаю, что однажды, из милосердия, ты убила друга. Убей и меня…

Марина вздрогнула и побледнела. Посмотрела на твердо сжатые губы:

— Нет! Мы выберемся и все будет хорошо, вот увидишь. Давай, помогу…

Стараясь не задевать ран на груди, натянула на него свое запасное нижнее белье. Все равно рубаха была на пять размеров больше. Обула шнурованные ботинки и старательно завязала их. Одела на Олега чужой свитер, куртку и бушлат. Бинты на голове могли выдать. Степанова осторожно натянула на голову, до самого кончика носа, вязаную шапку, содранную с убитого чеченца. Застегнула пуговицы пятнистого бушлата. Еще раз взглянула на офицера.

Вытащила маленькую фляжку со спиртом из-за пазухи. Сполоснула стоявшую на столе кружку из собственной фляжки. Отлила немного спирта, развела водой. Поднесла к губам Олега и заставила выпить все до капли. Задула свечу. Взяв за руку, потянула за собой, но он не двинулся с места. Расслышала шепот:

— Уходи, Марина! Зачем тебе рисковать?

— Я тебя спрячу и вернусь за ребятами.

— Ты не сможешь их вытащить. Охрана слишком велика. Они ждут тебя.

Она погладила его по руке и зло усмехнулась:

— Ждут! Только не с этой стороны. Пойдем, Олег. Сначала вытащу тебя.

Он снова попытался уговорить:

— Со мной ты не пройдешь сквозь посты. Спасай ребят. Я приказываю уходить. Оставь мне заряженный пистолет…

У Степановой сжалось сердце от обреченности в его голосе. Она, не сдерживая чувств, прижала голову Олега к груди. Провела пальцами по его губам, несколько раз торопливо поцеловала в здоровый висок и прошептала в ухо:

— Тогда я ребят вытащу и вернусь. Я не подчинюсь твоему приказу. Умрем вместе, раз ты так хочешь умереть. Оставив тебя здесь, я жить не смогу.

Шергун понял, что она вернется, если он не пойдет. Вздохнул и с трудом встал, чувствуя, как тепло от выпитого спирта разливается по озябшему телу. Марина забросила рюкзак на спину, перекинула руку Олега себе на шею и повела, обняв его за пояс левой рукой. Правой придерживала автомат, в любой момент готовая пустить его в ход. Полковник неуверенно переставлял ноги. Она не торопила. На улице стоял кромешный мрак. С неба, не переставая, сеял дождь. Из рядом стоявших палаток доносились приглушенные голоса.

Марина довела слепого разведчика до елей. Потом вела еще метров сто, стараясь, чтобы Олег не наткнулся на сучки лицом. Прислушалась. Еле слышные голоса чеченцев-дозорных слышались с обоих сторон. Женщина приподнялась на цыпочки, прижала губы к уху полковника и прошептала:

— Олег, возьмись руками мне за рюкзак, я проведу тебя через посты. Не бойся, все будет хорошо. Только не отпускайся.

Она двигалась медленно, чтоб ему было легче. Минут через пятнадцать посты остались позади. Степанова вновь обхватила Шергуна за пояс. Он сам положил руку ей на плечи и вздохнул. Шли еще минут двадцать, пока добрались до устроенного пулеметного гнезда. Марина усадила Олега на сброшенный спальник и тихо сообщила:

— Здесь пулеметное гнездо. Имеется пулемет с двумя обоймами, два автомата с пятнадцатью рожками, три пистолета с запасными обоймами и штук двадцать гранат. Вполне приличный арсенал. Я покормлю тебя и оставлю. — Быстро вспорола банку тушенки ножом. Достала ложку и хлебец в полиэтилене. Зачерпнув мясо, поднесла к губам полковника: — Поешь, тебе надо. Иначе ты ослабеешь. Давай, Олег, через не могу!

Он послушно открыл рот и принялся жевать. Она вложила ему в руки хлеб:

— Олег, я сейчас уйду. Вернусь обязательно. Я знаю, оружие рядом и соблазн застрелиться будет велик. Ты в отчаянии, но один выстрел и… Ребята погибнут! Дай слово, что дождешься. Мне так много надо сказать тебе. Дай слово!

Олег нашел в темноте ее руку:

— Обещаю дождаться.

Накормив полковника, она заставила его забраться в свой спальник. Вложила в руку радиотелефон:

— Олег, это «Моторолла». Ты умеешь ею пользоваться и коды знаешь. Даже ощупью, сможешь набрать номер. Если что случится со мной, набери код и вызови огонь на проклятый лагерь. А уж потом делай, что хочешь…

Аккуратно застегнула спальник и прикрыла сверху дополнительно плащ-палаткой, чтоб Шергун не промок. Шепнула в ухо:

— Попробуй заснуть. Знаю, что тяжело и ожоги с ранами болят, но ты попытайся отдохнуть. — Жалость прорвалась наружу, когда она наклонилась и ласково поцеловала его холодные губы: — Мы еще повоюем, полковник!

Скользнула в ночь, прихватив рюкзак. Он остался один. Чутко прислушивался, боясь услышать выстрелы и крики. Вокруг стояла тишина. Шергун выпростал руки из-под плащ-палатки и ощупью нашел сложенное оружие. Нащупав пистолет, проверил, есть ли патроны в обойме. Вздохнул, поняв, что обойма целая. В голове мелькнуло: «Щелк, и готово! Не будет ни слепоты, ни меня самого». Вспомнил о данном слове и спрятал оружие в карман бушлата, решив использовать его, если выхода не будет. Сдаваться в плен вторично он не собирался.

Пролежал около часа. Со стороны лагеря не доносилось ни звука. Мужчина понял, что Степанова благополучно прошла через посты и теперь пробирается где-то там, во вражеском лагере. Он с горечью думал, что мог бы помочь, если бы видел. От осознания бессилия и сам не заметил, как заплакал. Бинты и вязаная шапка медленно намокали от слез. В глазницах появилось жжение и он дотронулся до шапки. Почувствовав влагу под пальцами, понял, что это значит и выругал себя за слабость.

Марина прошла по лагерю. Короткими перебежками пробираясь от палатки к палатке. В пяти точках поставила радиомины. В палатке, где раньше держали полковника, забрала оружие и боеприпасы с убитых чеченцев. Очутившись на другом конце бандитской стоянки, задумалась. Затем отошла метров на двести дальше. Прошла между постов. Поднялась вверх по тропе еще метров на триста и затаилась возле чуть заметной тропы. Она была единственной. Степанова стояла минут пять, вглядываясь в темноту, пока не начала различать отдельные предметы вверху. Там мрак был не так силен. Со всех сторон стояли неприступные скалы, покрытые искривленными сосенками и клочками пожухлой травы.

Прошло около получаса. Вдали послышался шум шагов и приглушенный говор. Несколько раз скатились камни, подброшенные ногами. Женщина напрягла слух. Затем подкралась ближе к тропе. Как раз на повороте, напротив здоровенной скалы, торчал крупный валун. Темень здесь стояла такая, что протяни руку и не увидишь ладони. Расстояние от скалы до камня не превышало полутора метров. Марина вытащила нож из-за пояса и переложила пистолеты в карманы. Скинула рюкзак. На претворение поставленной задачи у нее было секунд двадцать.

Отряд бандитов с захваченными в плен десантниками, шел гуськом. Первыми шли трое чеченцев. Они вполголоса переговаривались. Степанова выскочила из-за камня и очутилась позади второго пленника, едва он поравнялся. Задний парень едва не упал. Женщина успела поддержать. За несколько секунд перерезала веревки у обоих. Молча сунула нож и пистолеты в руки, шепнув:

— Действуйте, когда пройдете через посты. Я поддержу…

Первый крепко схватил оружие. Перерезал веревки у впереди идущего. Незаметно переместившись за спину четвертого товарища, освободил его. Степанова отскочив в тень валуна, затаилась. Когда отряд прошел, вернулась к рюкзаку. Закинула на плечи. Сняла автоматы с предохранителей и двинулась за отрядом. Прошла через посты. Слышала, как чеченцы переговаривались. На постах поздравляли прибывших с удачной операцией. Они были уверены, что неуловимому Искандеру придет конец. Из разговоров поняла: Горев разрешил насиловать ее сколько хотят, при условии, что женщину не искалечат и оставят живой. В голове мелькнуло: «Я не ошиблась. Его работа. Хочет сломать меня».