У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

— Отпусти меня…

Он осторожно поставил ее на пол. Разглядывал так, словно увидел впервые. За эти годы Костя превратился в крепкого широкоплечего зрелого мужчину. Седина покрывала его виски сплошным серебром, в русом чубе виднелись серебряные волокна. Она отметила шрамы на его лице. Боль пронзила сердце, но Степанова сдержала себя. Спокойно сказала:

— Ты сильно изменился.

Он пожал плечами:

— А ты мало. Волосы отросли, да шрамы на виске появились, а так прежняя красавица Искандер. Почему все считали тебя мертвой?

Медсестра удивленно смотрела на них. Марина заметила ее взгляд и слегка улыбнулась. Позвала:

— Пойдем отсюда. Я расскажу…

Они рядышком шли между палаток и женщина вкратце рассказывала ему о том, что произошло с того дня, как она подорвала пещеру. Костя вздохнул:

— Ты кого-нибудь любила за эти годы?

Она пожала плечами:

— Так, как тебя, нет. С полковником Горчаковым я спасалась от одиночества. По-своему любила Леню. Он оставил мне роскошный подарок — дочь. Врачи ошиблись в диагнозе. Я могу иметь детей. Как ты живешь?

Он мрачно усмехнулся:

— Офицеру стыдно жаловаться, но то, как я жил эти годы, можно назвать одним словом — каторга. Если бы не сын, бросил бы все и сбежал на край света. Марина, теперь, когда мы снова встретились, ты выйдешь за меня замуж? Примешь меня с сыном?

Степанова резко остановилась, словно ее толкнули в грудь. Отвернувшись в сторону, закрыла лицо руками и горько заплакала. Он ничего не мог понять. Стоял и смотрел на вздрагивающие плечи. Попытался привлечь к себе, но она не дала. Немного успокоившись, рассказала Силаеву о Шергуне:

— Если Олег выживет, я останусь с ним. Я сама сделала ему предложение и не отступлю. Нужна ему больше, чем тебе. Пойми меня правильно, Костя. У него нет ни детей, ни семьи. Он чувствует себя страшно одиноким. Я не хочу думать о том, что он может умереть. При любом раскладе не успокоюсь и не перестану воевать, пока не продырявлю шкуру Ахмада в области сердца. Прости, Костя…

Силаев тяжело вздохнул, глядя на нее:

— Я все понял. Дай мне слово, что не исчезнешь и станешь сообщать о себе. Я готов ждать тебя целую жизнь. Вот адрес…

Он вытащил из кармана помятый блокнот. Выдернул листок и принялся торопливо писать. Марина спрятала бумажку во внутренний карман. Вернулись к медсанбату. Остановились возле хирургической палатки, чтобы попрощаться, но не успели. Выглянувший хирург сообщил:

— Полковник Шергун находится в палатке, но он не отошел от наркоза. Операцию мы провели успешно. Теперь все зависит от его организма.

Марина спросила:

— Я могу побыть возле него?

— Сколько хотите. Палатка маленькая, отдельная. Вы в такой же, в свое время, в коме лежали. Она предназначена для особо сложных случаев. Найдете сами или проводить?

— Найду…

Силаев проводил ее до палатки. По дороге спросил:

— Ты была в коме?

— В августе в районе Бамута лагерь бандитский обнаружила в одном из распадков. Я вызвала огонь на себя…

Он побелел:

— Это я стрелял. Если бы я только знал…

Она положила руку ему на плечо:

— Хорошо, что ты не знал. До свидания, Костя.

Костя наклонился и поцеловал ее обветренную щеку:

— Не исчезай, Марина. Кстати, где тебя искать?

— У спецназа полковника Огарева или полковника Андриевича. Братья Калароши под Бамутом находятся. Я с ними столкнулась в вертолете.

Стараясь не показать тоски, Марина дотронулась до его щеки кончиком пальца. Посмотрела в серые глаза и решительно вошла в палатку. Сказала сидевшему за столиком солдату в белом халате:

— Я к полковнику Шергуну. Мне хирург разрешил остаться с ним. Если у тебя какие-то дела есть, можешь идти.

Парень устало встал из-за столика:

— Пойду посплю. Прошлую ночь спать не пришлось. Пить ему можно, сколько захочет. Последите за капельницей. Когда заканчиваться будет, уберите иголку и перевяжите сгиб. Голову шевелить нельзя и лучше поить с ложечки. Я все приготовил. Буду рядом в палатке слева. Если уходить надумаете, вы меня разбудите. Меня Леней звать.

— Хорошо.

Солдат ушел. Она шагнула за занавеску. В палатке было тепло. В метре от стенки стояла железная печка, труба которой выходила в потолок. Внутри яркими огоньками выглядывали из-под пепла красные угли. Рядом лежал целый ворох дров. Посреди потолка светилась слабенькая, ватт в сорок, лампочка. Рядом свешивались еще три штуки значительно мощнее. В каких-то пятидесяти сантиметрах от кровати Олега стояла широкая кушетка со свернутым в ногах матрасом. Хирург побеспокоился о ней. Марина с благодарностью подумала о докторе.

Сбросила бушлат и шапку на кушетку. Расстегнула верхнюю пуговицу у куртки, чтоб не так душил ворот. Подошла и вгляделась в волевой подбородок полковника. Олег тяжело дышал. Полуоткрытые губы даже в полумраке палатки казались серыми. К одной его руке была подсоединена капельница. Она машинально взглянула на пузырек, там находилось еще больше половины жидкости. Марина взяла свободную руку мужчины в свою. Пальцы не шелохнулись: Шергун все еще не пришел в себя и она опустила ладонь на постель.

Подтащила кушетку ближе. Вновь взяла руку Олега в свои ладони и села рядом, слушая его прерывистое дыхание. Прошло больше полутора часов. Она думала позвать хирурга, испугавшись, что Шергун слишком долго не приходит в себя. И тут рука дрогнула. Женщина вскочила. Успела удержать на месте вторую руку с иголкой, уже начавшую приподниматься. Торопливо сказала вполголоса:

— Олег, я здесь. Не надо этой рукой двигать, ты под капельницей.

В голове у Шергуна кружилось и звенело, но он узнал ее голос. Сосредоточился. Попробовал заговорить, из пересохшего горла вырвалось лишь шипение:

— Пить…

Марина заметила стакан с ложечкой. Быстро налила воду из графина и принялась осторожно поить. Он попытался поднять голову, но она не дала:

— Лежи. Тебе пока нельзя подниматься. Как себя чувствуешь?

— В голове словно турбина включена. Все болит. Что со мной? Марина, скажи мне правду, пожалуйста.

Она решила рассказать кое-что из того, что узнала от хирурга:

— Олег, у тебя воспалилось что-то в глазнице. Из-за этого и температура, но хирург сказал, что это вылечивается. Он провел глубокую чистку. Так что особо страшного ничего нет.

Степанова поймала себя на мысли, что все сказанное прозвучало весьма убедительно. Он слегка пожал ее пальцы:

— Ты давно сидишь рядом?

— Часа два. Мы с тобой одни в палатке, так что можешь говорить, сколько захочешь и о чем хочешь. Я буду рядом. Если думаешь поспать, скажи.

Забинтованная голова на подушке слегка повернулась в ее сторону. Серые губы приоткрылись:

— Марина, ответь мне, только честно, ты любишь меня? Ведь я слепой…

Она, зная, что волновать раненого нельзя, снова солгала. Со всей доступной нежностью провела кончиками пальцев по его подбородку:

— Очень. С той ночи я часто думала о тебе. Какая разница слепой или зрячий? Все равно это ты. Ты любой мне нужен. Неужели не понял?

Олег честно ответил:

— Боялся поверить. Когда ты предложила себя в жены, я решил, что ослышался. Хочешь расскажу, почему я не женат до сих пор?

Степанова помялась:

— Если тебе не больно об этом вспоминать.

— Теперь уже не больно…

«Я учился в военном десантном училище в Новосибирске. Дружил с местной девушкой. Сам я одессит. Мать жива, живет у старшей сестры в Евпатории. С Ниной мы встречались больше года. Предложил замуж и она согласилась. Как положено, подали заявление. В том году я заканчивал училище. Свадьбу решили сыграть после моего распределения. Мне выпало ехать в крошечный поселок под Мурманском. Я сказал, она ничего не ответила, посмотрела как-то странно. Я не придал значения. И вот он, день свадьбы…

Приехали все мои родственники. Заказан зал в одном из кафе. Обошлось это в кругленькую сумму. В ЗАГСе невеста не появилась. Я ждал больше часа. Потом приехал кто-то из ее родни и сказал, что Нина отказывается быть моей женой. Представь мое состояние…