Батяня просит огня

– Извините, – смущенно бросила девушка. Но тут же продолжила так неожиданно оборвавшийся разговор: – Итак, пока я изучала тлю, я заметила несколько нехарактерных особенностей для данного вида насекомых...

Вождь как будто и не удивился такому поразительному факту:

– Я сразу понял, что все не так просто, как нам рассказывали белые инженеры из Манауса. Я немало повидал всяких животных и насекомых и в совершенстве изучил их повадки. Но такую тлю, как этот новый вид, я еще не видел. Индейские шаманы говорят, что это наказание разгневанных духов земли, которые разгневались на людей за то, что они совсем забыли про договор.

– Какой договор? – поинтересовалась Ружена.

– Я расскажу, о каком договоре идет речь, – покачал головой вождь. Он сделал паузу, глянув вокруг, и снова заговорил: – Давным-давно, когда на свете было еще совсем мало людей, им было очень тяжело выжить. Звери были сильны и многочисленны, природа дика и непредсказуема. Но духи земли, леса, воды, гор и неба заключили с первыми людьми договор: если люди будут совершать необходимые обряды и жить по законам Природы, то духи будут помогать людям. Люди согласились и провели пять обрядов, согласно количеству духов. И тогда договор вступил в силу и люди начали плодиться и размножаться в безопасности и изобилии. Они жили в мире и согласии с природой, но потом пришли белые люди, злые и жадные, и они не знали договора. И многие араваки, увидев, что белые люди не поклоняются духам и с ними ничего не происходит, последовали за пришельцами. Они помогали им пленять своих братьев, вырубать свои леса, загрязнять реки и озера, выжигать луга. И тогда духи разгневались и сказали: «Мы выполняли условия договора много лун, а вы предали его своей корысти. Поэтому мы больше не будем помогать вам, а Природа станет вашим врагом!» Так и произошло. Леса начали разрастаться, поглощая индейские деревни, реки выходили из берегов, солнце нещадно выжигало урожаи, звери нападали на людей. А потом пришла еще и эта тля. Поэтому старые шаманы говорят, что это – наказание духов, что надо изгнать белых людей и возродить старые традиции.

Ружену впечатлила легенда амазонских индейцев даже несмотря на то, что главной причиной всех бед они видели белых и спасение видели в изгнании богонеугодных пришельцев. За разговорами они и не заметили, как солнце начало клониться к горизонту. Так как плыть в темноте – дело неблагодарное и чреватое всяческими непредвиденными ситуациями, было решено остановиться на берегу. Вождь самолично выбрал место и приказал своим людям найти все необходимое для безопасного ночлега в условиях Амазонии: палки для невысокого частокола, дерево для костра и несколько колышек для установки палаток. Один индеец остался нести «вахту», а все остальные путешественники, утомленные дорогой, наскоро перекусив, погрузились в глубокий сон.

Глава 18

Легкая двухмоторная «Сесна» мерно жужжала над бурными водами Амазонки. На борту находилось шестеро человек, включая пилота, и по довольно скромной высоте полета можно было понять, что машина прилично нагружена. Могучая река с грохотом катила свои воды, а в их глубине кипела своя невероятно разнообразная таинственная жизнь.

Лейтенант Никитенко, забыв обо всем, воображал себя царем природы, которому все подвластно.

Однако через несколько минут Никитенко вдруг вспомнил, что вскоре предстоит прыжок с парашютом. Причем без всяких гарантий, что он останется целым и невредимым. Эта мысль тревожила не только молодого военврача, но и Батяню. Уж на что он был опытным десантником, однако в такой нестандартной ситуации надо быть подготовленным ко всему. Не то чтобы офицер ВДВ страшился банального боевого задания, но, как говорится, береженого бог бережет. Несмотря на то что Лавров уже успел еще раз проинструктировать лейтенанта об особенностях подобной высадки, включая специфику боевой выкладки, было гораздо важнее на личном примере продемонстрировать успешное завершение подобного нестандартного варианта десантирования.

Остальной экипаж был, впрочем, спокоен. Каждый полноправно наслаждался «подкрыльным» видом. Перед ними не маячила перспектива экстремального прыжка с парашютом. По плану они должны были выбросить двух бойцов в условленной точке, а затем взять курс на еще один замаскированный в дебрях сельвы аэродром, дабы совершить там благополучную посадку. Далее предполагалось ожидать какой-либо информации от разведавангарда.

Занятые каждый своими мыслями пассажиры «Сесны» расслабились. До цели было еще около двадцати минут лету, а скорость подержанного двухмоторного агрегата держалась стабильно и ровно, давая возможность подумать о своем. И вдруг произошло нечто непонятное. Сначала левый мотор странно затарахтел, захлебываясь, будто в него попало что-то инородное. Батяня тут же уловил этот подозрительный звук и уже собрался выяснить у пилота, что к чему, как вдруг самолет резко тряхнуло и майор чувствительно стукнулся головой о дверную обивку. Пилот горячо выругался – в подобные минуты сказанная с душой фразочка была надежнее всякого аварийного сигнала. Всем присутствующим стало ясно, что находиться в самолете они будут от силы еще минуту. После чего их ожидает отнюдь не самое комфортное приземление. А может, и приводнение...

Батяня не стал долго размышлять. Каждая секунда была сейчас на счету. Так как и он, и Никитенко были в полной боевой готовности для совершения прыжка, а высота стремительно уменьшалась, майор не смог выдумать ничего более гуманного, чем почти вытолкнуть ошарашенного военврача в дверной проем. И вот над бразильской сельвой уже парили два белоснежных купола, под которыми болтались фигурки в камуфляжной форме.

Однако экипаж оказался гораздо менее психологически подготовленным к подобного рода неожиданностям. Железняк, связист и собственно пилот оцепенели и лихорадочно соображали, что и в какой последовательности следует предпринять. А уже через пару секунд пилот крепко сжал в руках штурвал самолета, а Железняк со связистом сорвались со своих мест и начали хватать все, что попадалось под руку, считая необходимым эвакуировать с падающего борта все мало-мальски ценное в контексте стоящей перед ними задачи. Так как высота стремительно уменьшалась, необходимость прыжка с парашютом столь же стремительно отпадала.

Между тем Лавров и Никитенко продолжали свое экстремальное приземление. Густые и высокие купола деревьев не оставляли никаких шансов на благополучный исход – оба парашютиста неминуемо должны повиснуть на размашистых кронах, имея под собой весьма внушительный запас высоты. Просто перерезать стропы парашюта в таком положении вовсе не самая удачная идея – неудачное падение с такой высоты было чревато многочисленными переломами, а то и летальным исходом. Последнее было возможно в случае неудачного попадания на какой-нибудь корень или обломок дерева. Такое попадание, собственно, было очень и очень вероятно. При всем этом кое-что хорошее (если в таких ситуациях какое-либо событие вообще можно охарактеризовать по положительной шкале) все-таки произошло: Лавров и Никитенко повисли на одном и том же дереве, если можно так выразиться, на соседних ветках. Так как военврач был далеко не новичок в парашютном деле – как-никак, сто прыжков в рамках курса военно-медицинской академии, он без особых проблем «опал» на крону какого-то разлапистого дерева и завис в ней. Удостоверившись, что парашютные стропы держат его достаточно крепко, он огляделся по сторонам. Когда он увидел Батяню, зависшего в довольно нелепой позе в нескольких метрах от него, Никитенко прыснул, однако тут же вспомнил, что сам находится точно в таком же положении. Вслед за этим он вспомнил еще кое-что, гораздо менее приятное: в ветвях подобных деревьев очень любят селиться всякие насекомые, размеры которых в условиях бразильской сельвы варьируются довольно свободно. И практически все имеют ядовитые жевала, жала и клешни. К тому же все это многообразие дополнял весьма внушительный серпентарий – древесных змей в подобных дремучих лесных уголках было, скажем прямо, в избытке. И все бы ничего, но весь этот перечень особо опасных тварей бразильской фауны мог оказаться прямо за шиворотом у бравых русских десантников.