Офицеры-2

— Ну, отправят домой, а что дальше? — спросил Ставр.

— Будут судить, — ответил Текс. — Один мой при­ятель уже прошел через это. Его выпустили из тюряги через семьдесят пять дней после приговора. Надеюсь, то же будет и со мной. Погуляю с девочками, отдохну, а потом опять подпишу контракт и поеду куда-нибудь.

Отклонив приглашение Хиттнера пообедать с ним, сотрудники военной полиции забрались в вертолет и весьма резво отбыли в направлении мест, где пообедать можно было с большим комфортом. Оби­татели лагеря с тоской проследили, как вертолет взмыл над ущельем и скрылся из вида. Впереди был беско­нечный день в вонючей духоте казармы, сосущая сер­дце тоска и одурь безделья.

Толпа арестантов потащилась в казарму.

Вдруг Ставр увидел Буффало буквально в трех ша­гах от себя. Юаровец шел на него. Встретив его взгляд одержимого, Ставр понял, что это — атака. Зрачки Буффало — Ставр четко видел их — были как черные дыры, окруженные синеватым пламенем. Мозг Ставра мгновенно превратился в компьютер, управляю­щий боевой машиной. Исчезло сознание своего «я» и все прочие ощущения, мешающие действию систем защиты и нападения. Как будто невидимый луч рада­ра вонзился в черные дыры зрачков противника, и Ставр так отчетливо понял, что в руке Буффало нож, как будто ребристую рукоятку сжимала его собствен­ная ладонь.

Ни Текс, ни остальные, кто оказался поблизости, ножа у Буффало не видели, потому что клинок был плотно прижат к руке с внутренней стороны запястья.

Атака Буффало была стремительна, как бросок кобры, а дистанция так коротка, что у Ставра не оста­валось ни одного шанса уклониться или парировать удар.

Отведя руку назад, Буффало одним движением ки­сти перебросил нож клинком вперед. Сверкнула по­лированная сталь. Короткий, почти в упор удар был неотразим.

Все, кто был поблизости, увидели, как Ставр со­гнулся. У всех возникла одна мысль — нож вошел ему в живот по самую рукоятку.

Но Буффало чувствовал, как нож свободно ухо­дил в пустоту, словно он промахнулся, чего не могло быть. Руки Ставра намертво, словно капканы, сжали его запястье и локоть. Резко согнувшись, Ставр рва­нул руку с ножом на себя, направляя клинок парал­лельно своему корпусу. Нож скользнул, не задев его. Уходя с директории удара, Ставр переломил руку Буф­фало в локтевом суставе, повернул назад кисть, сжи­мающую нож, и вогнал клинок в грудь врага.

Из глотки Буффало вырвался дикий рык. Его рука все еще сжимала рукоятку. Он конвульсивно дернул нож, но клинок на всю длину вошел в тело и застрял,

Буффало не смог его вытащить. На лице Буффало по­явилось смешанное выражение изумления и бешеной злобы. Колени согнулись, он осел и тяжело завалился на землю.

Все произошло настолько быстро, что даже созна­ние самого Ставра четко зафиксировало только нача­ло атаки и конечный результат. Теперь, выйдя из бое­вого транса, он с ужасом посмотрел на Буффало. Юаровец часто, судорожно дышал — на одних вдохах, почти не делая выдохов. Клинок плотно засел в ране, крови не было. Судя по тому, под каким углом торча­ла рукоятка, клинок перерубил одно из нижних ребер и снизу вверх вошел под сердце. Возможно, он даже надсек сердце. Рана была смертельна. Но в теле Буф­фало еще был большой запас жизненной силы.

Ставр поднял голову, посмотрел на тех, кто стоял вокруг, и понял, чего от него ждут. Чтобы прекратить муки Буффало, достаточно было только выдернуть из раны нож.

Ставр наклонился над умирающим. Буффало с усилием оторвал от земли голову и с безрассудной яро­стью посмотрел на Ставра. Он не верил, что все уже кончено.

Когда Ставр взялся за рукоятку ножа, пальцы Буф­фало вцепились ему в руку, казалось, если б юаровец смог дотянуться, то впился бы зубами. Ставр выдер­нул клинок. Кровь хлынула из широкой раны. Глаза Буффало вылезли из орбит, как у человека, срываю­щегося в пропасть. Тело задергалось в последних кон­вульсиях.

— Что происходит, дьявол вас всех возьми? — На месте происшествия появился Хиттнер. — А ну, прочь с дороги! Что? Кто, мать вашу, прикончил этого иди­ота?

Его взгляд натолкнулся на нож в руках Ставра.

— Ты?! Где, мать твою, ты взял нож?

— Вытащил из него, — ответил Ставр, указав на труп Буффало.

Охранник схватил Ставра сзади за воротник и вы­вернул за спину руку с ножом. Налетевший сбоку дру­гой охранник ударил кулаком в живот и вывернул за спину вторую руку. Нож полетел на землю. На запяс­тьях защелкнулись наручники. На Ставра обрушился град изощренных, подлых ударов, какие обычно прак­тикуют конвоиры и надзиратели тюрем. Однако даже со скованными за спиной руками он был далеко не так безопасен, как казалось охранникам. Одного из двух он наверняка смог бы завалить. Но Ставр пони­мал, что, искалечив кого-то из людей Хиттнера, он уже не сможет рассчитывать ни на какую справедливость со стороны начальника лагеря.

— Хиттнер! — заорал Ставр, пытаясь устоять на ногах под градом беспощадных ударов. — Я не вино­ват! Твою мать, останови их!

— Ладно, все. хватит с него. Дай сюда нож, Мейнс. Один из охранников поднял выпавший из руки

Ставра нож и подал Хиттнеру.

— «Ка-бар», боевой нож морского пехотинца, — пробормотал Хиттнер, рассматривая орудие убий­ства. — Еще раз спрашиваю, где ты его взял?

— Я уже сказал, что вытащил его из тела Буффа­ло, до этого я до ножа не дотрагивался. Буффало пы­тался выпустить мне кишки, это точно. Но я отбил удар, и он напоролся на свой нож.

— Мистер Хиттнер, сэр, — вдруг нервно вмешал­ся Дренковски, — Ставр говорит чистую правду. Я был рядом и видел, как все было. Буффало первый бро­сился на Ставра.

— Но ножа у него не было, — воинственно заявил Буч, тот парень, который передавал Ставру вызов Буф­фало.

— Он держал нож вот так, — Дренковски прижал левую ладонь ребром к запястью правой руки. — Ник­то ножа не видел, пока он не перебросил его клинком вперед, — поляк совершенно точно повторил движе­ние Буффало.

Ставра удивило, что Дренковски защищает его так решительно и с такой горячностью.

— Да, я это видел, — подтвердил Текс. — Клинок сверкнул на солнце. И вообще все видели, что, когда Буффало упал, он еще сжимал рукоятку. Ставр дей­ствительно не дотрагивался до ножа.

— Ставр убил Буффало, — сказал Буч. — Все ви­дели, что он выдернул нож израны и Буффало умер.

— Я выдернул нож, потому что не хотел, чтобы он зря мучился.

— Да, но перед этим ты всадил в него «ка-бар» по самую рукоятку, — уточнил Буч, — и ты должен был довести дело до конца. Никто не стал бы за тебя этого делать. Мистер Хиттнер, вы поклялись, что если кто-нибудь кого-нибудь убьет, то вы расстреляете того, кто останется в живых.

Хиттнер вплотную подошел к Ставру и, задрав го­лову на короткой шее, посмотрел из-под полей своей черной пыльной шляпы.

— Какого черта ты вытаскивал нож из этого бе­шеного придурка?

Судя по тону и выражению глаз Хиттнера, ему со­всем не хотелось выполнять свою клятву.

— Это твоя вторая ошибка, счастливчик.

В толпе арестантов раздались злобные выкрики. За ними последовал уже настоящий рев. Большинство требовало немедленной казни. Дело не в том, что у Буффало было столько друзей или многие не любили Ставра. В общем, здесь каждый был за себя, и всем было наплевать друг на друга. Но обстановка в лагере уже так накалилась, что какое-то событие должно было наконец разрядить атмосферу. Ставру просто не повезло, что именно ему выпало стать козлом отпу­щения.

Вот когда Ставр вспомнил Герхарда — наемни­ка, расстрелянного генералом Агильерой. Очевидно, настал его час, чтобы, как сказал Герхард, иметь мужество рассмеяться. Ставр высоко поднял голо­ву и расправил плечи. Золотистые, как у тигра, гла­за сощурились. Единственное, что выдавало его, — это пот. Крупные капли выступили на лбу, пополз­ли по скулам, исчезая в темной, сильно отросшей щетине.

К месту происшествия уже сбежались все охран­ники. Размахивая оружием, они удерживали толпу на расстоянии от Хиттнера и Ставра. Такс и еще не­сколько парней пытались переорать остальных, тре­буя справедливого решения дела. Хиттнер оглянулся и посмотрел на кого-то в беснующейся толпе. Ставр машинально посмотрел в том же направлении и уви­дел физиономию Дренковски, такую же потную, как его собственная, и такую отчаянную, как будто рас­стрел угрожал самому поляку.