Потоп

— Бурение будет производиться по совершенно новой технологии, разработанной нашими учеными-лауреатами…

— Это-то и пугает, — язвительно откликнулось Кемерово, не однажды хлебнувшее лиха.

— По абсолютно новой. Никто не спускается под землю, никаких лифтов. Порода извлекается на поверхность при помощи специальных вакуумных устройств… ну, в этом я не специалист — пригласите, если нужны доказательства… Я готов распорядиться, они прибудут немедленно.

— Мы остановились на комиссии, — напомнил председатель, взглянув на часы. — Что будем делать? Голосовать или как?

Все устали и проголодались.

— Голосовать, — полетели отовсюду крики.

Председатель среагировал немедленно:

— Объявляется голосование по вопросу о создании комиссии касательно алмазодобывающих работ, за которые ратует депутат Боровиков. Кто за — прошу воспользоваться карточками…

Подавляющее большинство подавило проблему.

Касьян Михайлович был очень доволен собой.

Эта комиссия еще не успеет собраться, когда дело уже окажется в шляпе.

К бурению все подготовлено, и километры ни к чему. Если комиссия найдет возражения, бурение приостановят, но будет поздно…

Потому что… откровенно говоря, бурение уже вовсю идет. И технология новая, в этом Боровиков не солгал.

Главное, что проект в принципе не отклонен, — иного он и не хотел.

Касьян Михайлович пошел в буфет.

Его окружили журналисты и телевизионщики, затеявшие-таки прямой репортаж — мероприятие, давным-давно исчезнувшее с телеэкранов.

— Один вопрос, господин Боровиков, — подсунулся микрофон. — Сколько алмазов в вашем распоряжении, что вы с такой уверенностью отстаиваете свою точку зрения?

— Достаточно, чтобы всех вас купить и продать в английский спортивный клуб.

— А какова стоимость проекта? Откуда будут деньги — из федерального или местного бюджета?

— Пополам, — Касьян Михайлович ответил наобум. — И город поможет, — добавил он, чего совсем не собирался делать. Надо же и меру знать. — Извините, товарищи, если понадобится, то непосредственно перед началом реализации проекта будет дана специальная пресс-конференция. А сейчас меня подгоняют дела…

Это была чистая правда. Они давно подгоняли депутата, и он спешил в туалетную комнату. Защелкали затворы фотокамер, засверкали вспышки.

Важный, в расстегнутом пиджаке, на ходу отдувающийся после схватки за светлое будущее великого народа, Касьян Михайлович зашагал по коридору.

Покончив с делами низкими, он взялся за новые, более приятные.

В думском буфете царила привычная пищеварительная обстановка. За диетой следили не особенно строго, а некоторые позволяли себе курить, что сами же себе не так давно и запретили.

Боровиков взял себе коньяку, набрал бутербродов — с икрой, семгой, жестяной твердости колбасой. Подумав, прихватил пивка.

К нему за столик подсел недавний товарищ по партии.

Один из тех, кто активно способствовал избранию Касьяна Михайловича депутатом.

— Поздравляю тебя, Касьян Михайлович, — искренне молвил товарищ, и тот приветственно поднял бокал.

— Не много вам будет? — участливо спросил товарищ по партии. — Мы знаем, вы любитель… Но вы нам будете еще очень и очень долго нужны… полным сил и здоровья…

В прошлой жизни собеседник работал в медицине и был негласно приставлен к Боровикову теми же людьми, что снабдили его Коротаевым и остальной бригадой боевиков. Из лучших, разумеется, побуждений.

Это был отставной доктор Афиногенов.

— На чужой роток не накидывай платок! — Депутат опрокинул в себя коньяк, закусил икрой. — Мой начальник безопасности звонил мне, предлагал оставаться в столице. Чего-то опасался. Вот он пусть волнуется, а вы не тревожьтесь, здоровье у нас в роду будь здоров…

— А чего опасался — не сказал?

Рот у Боровикова был набит, и он лишь отрицательно помотал государственной головой.

— А вы собирались к себе в Зеленогорск? Неблизкий путь…

— Вот именно, — Боровиков отхлебнул «Левен-брау». — Поеду на Рублевку.

— Мудрое решение, — одобрил собеседник, который тоже успел разжиться всевозможными яствами. — Вообще потом перебирайтесь к нам…

Касьян Михайлович погрозил ему пальцем:

— Шутить изволите?

— Изволю, изволю. Места у вас преотличные. Разве что на время первичного катаклизма.

— Как раз во время первичного катаклизма я должен находиться на месте и направлять работы, — отрезал Боровиков. — У меня уже даны тайные распоряжения всем санаториям и больницам, потому что столько людей… а это же люди. И школам. Такие секретные пакеты, — руками он изобразил перед собой квадрат. — Помните старые фильмы и книжки? Секретные пакеты. Вскрыть по сигналу…

Он задумался, воображая себя полководцем-кавалеристом. Только вот непонятно — красный он или белый?

Словно прочитав его мысли, сотрапезник подсказал:

— На бледном коне себя видите…

Он и вправду обладал некоторыми телепатическими способностями, которые проявлялись внезапно, помимо воли.

— Почему на бледном? — Касьян Михайлович, убежденный материалист, даже не заметил факта телепатии.

— Это из Апокалипсиса… Конь блед…

— А, — отмахнулся Боровиков, потеряв интерес. — С этим не ко мне — хоть к экологам или правым. Они будут слушать с разинутыми ртами. А я дело сделаю, церкви построю. Вот там и будут про коней рассуждать.

— Это когда еще будет… Понадобятся деньги. А основные средства уйдут на ликвидацию последствий и благоустройство выживших…

— Что такое? А алмазы?

Касьян Михайлович был непритворно удивлен.

Отставной медик вздохнул:

— Да-да, я совсем позабыл про алмазы… Но их ведь может оказаться и впрямь не так много, как хочется!

— Достанем, — уверенно надкусил бутерброд Боровиков. — Зубами будем землю грызть…

— Да, мы не ошиблись в вашей кандидатуре. Я спокоен за церкви, вы построите много доброго и полезного.

— Заметьте — на века! — Депутат со значением поднял палец. — А не на триста-четыреста лет… Все будет стоять как влитое…

— И никаких наводнений, — подхватил тот.

— Абсолютно.

— И даже метеоритов…

— И даже метеоритов, — радостно закивал Касьян Михайлович. — Представьте себе: у меня есть старинный товарищ. Астроном. Ну полный чудак, но мы с ним не разлей вода. Так вот я его спрашивал намедни специально: не ждать ли нам глобального катаклизма? Не рухнет ли что с небес?

Медик внимательно смотрел на депутата.

Похоже, Боровиков на самом деле не знает ничего о судьбе своего старинного товарища. Чисто как слеза, как пшеничная водка.

Это надо особо отметить в отчете.

Кандидатура выбрана правильная вдвойне. Перед ним — добропорядочный, честный, болеющий за дело человек. Который копейки не украдет, если ему не показать ведомость, по которой ему законно положено много копеек.

С одним и очень важным изъяном, который в иной ситуации оказался бы роковым и все сорвал, а тут играет на руку.

Он сумасшедший. Он просто безумен.

Ну не безумен полностью. Не бредит так, что замечают окружающие, не созерцает чертей и тараканов, не шарит по стенам.

Не жалуется в Кремль на соседей.

Не состоит на учете.

У него всего-навсего сверхценная идея.

Которую ему позволяют воплотить в реальную действительность.

Он доверчив. И он, конечно, немного маньяк.

Медик слегка улыбнулся: хроническая субманиакальная фаза, всегда отличное настроение… ну вспыльчив, холерик немного, но это никому не мешает.

Им можно вертеть как угодно.

Можно было кинуть идею и посолиднее. Москва — серьезный повод для такого рода прожектов, а знатоки утверждают, что есть все необходимые предпосылки.

Их даже больше, чем в сложившейся ситуации.

Но фракция остановилась на культурной столице.

Всего-навсего спор хозяйствующих субъектов. Строят много, строят не там и не то. Работают не с теми партнерами, и вообще, понемножечку рвутся в высшую власть.