Черный Стрелок

Ничего, прорвемся! Алеша в последний раз проверил, не забыл ли что-то важное, переоделся, сменил в видике порнушку на мордобой и покинул апартаменты. По-английски, не прощаясь.

Через четверть часа он уже обонял отдающий мочой теплый воздух свободы в темном переулке.

Впереди была главная городская площадь. Позади – неизвестная улица. У улицы было преимущество: отсутствие освещения. Зато на площади, насколько помнил Алеша, имелась автобусная остановка. И стоянка такси. Отдав предпочтение площади, Алеша двинулся в путь. Но путь этот оказался короток.

– Вот так встреча! – воскликнул Застенов. – Леха! Далеко собрался?

Шелехов шагнул назад, чувствуя, как багровеют щеки. Последнего в полутьме, конечно, не видно, но это дела не меняет. Надо же! Так глупо попасться?

Миша тигриным бесшумным движением оказался рядом с Алексеем, упер ему в живот пистолет, обшарил, отнял сумку:

– Что тут?

– Компьютер. Мой.

– Дай-ка сюда, – Застенов взял у телохранителя сумку. – Так куда ты собрался, дружок?

– Куда-нибудь, – мрачно ответил Алеша. – Подальше…

Миша встал у него за спиной, так чтобы контролировать весь переулок.

– Ты один? – спросил Застенов.

– Один.

– А охрану положил?

– Никого я не клал, – буркнул Шелехов.

– Жаль, – Веня усмехнулся. – А то я уж загордился: все-таки сам тебя натаскивал. Ну, как же ты выбрался? За бабки моих пацанов не купишь. Знает братва, что покойников в банке не обслуживают! Ха-ха!

– Там потайной ход есть, – пробормотал Алеша. – В комнате, где меня заперли.

Застенов негромко рассмеялся.

– Ну Фома! Ну молодец! Слышь, Мишаня, надо нашему петушку вазелин подарить, для проказливой попки. Григорьич ему влупит, аж дым пойдет!

– Так ты знаешь про ход? – спросил Алексей.

– Знаю. И Миша знает. И Фома, что характерно. Эх, Леха! – Застенов положил Шелехову на плечо увесистую длань. – Чего ж ты в бега сорвался, радость моя? Тебе ж сказано было: хочешь уехать – езжай.

– Ага, – буркнул Шелехов. – Сказано-то, сказано, только почему-то о психиатрах, через которых меня перед этим пропустят, Николай Григорьевич скромно умолчал.

– Откуда знаешь? – нахмурился Застенов.

– Подслушал! Ну что, потащишь меня к хозяину? – с вызовом крикнул Алеша, сделав безуспешную попытку сбросить Венину ладонь.

– Не ори, – рыкнул Застенов, больно сдавливая Алешино плечо. – Подслушал, говоришь? И с кем же это Хлебалов так разговорился?

– А ты угадай! – Шелехов фыркнул. – С Фомой со своим, с кем же еще!

– Пон-нятно… – Застенов сжал челюсти так, что на его широких скулах вздулись желваки. – Короче так…

За спиной взвыла сирена. Алеша дернулся, но ни Застенов, ни Миша и ухом не повели.

– Короче так! – Стена принял решение. – Миша, проводишь юношу в мою хату на Сахарной. А ты, Леха, не вздумай опять сдернуть. Попадешься на счет раз. Поспи, отдохни, а завтра придумаем, как тебя из города вывезти.

– Рискуешь, – заметил Миша.

– Такой уж я лихой пацан! – Приняв решение, Стена повеселел. – Бери свой компьютер, Леха, и валите в темпе. Пока, студент! – он хлопнул Шелехова по плечу. – Завтра увидимся! – и направился к главному входу.

– Миш, я не понял, он что, не вернет меня обратно? – спросил изумленный Алеша.

– Ты ж не глухой, – ответил Миша. – Тоже все слышал.

– Но почему?

– А хрен его знает. Пошли, нечего тут маячить. Увидят – огребем по полной.

– Берем? – полуутвердительно произнес Уж.

– Погоди, – Монах, прищурясь, разглядывал парня, оставшегося с Мишей. Скудный свет дальнего фонаря разгонял темноту довольно хило, но глаза у Монаха – как у рыси. – Погоди… Сдается мне, Ужик, нам круто повезло. Это Шелехов-младший.

– Да ты что?!

– Заложусь на сотню! Хрен с ним, со Стеной! Давай за этими!

Перед тем как выйти на освещенное место, Миша быстро огляделся, затем нажал дистанционку. Писк – замок разблокирован.

– За мной, не отставая, – скомандовал телохранитель Застенова.

Быстрым шагом он пересек открытое пространство (Алеша – за ним), распахнул дверцу…

– Стоять! – негромко произнесли у них за спиной.

Миша замер. Очень трудно сманеврировать, когда с одной стороны у тебя – дверца машины, а со второй – парень, который вряд ли сообразит плюхнуться на асфальт.

– Молодец, Мишаня, – похвалил голос. – А теперь, как в кино – руки на машину, ноги – враскорячку! Обыщи его, Монах!

Мощная рука небрежно отодвинула Алексея в сторону. Широкая спина заслонила Мишу.

Хряп! – и телохранитель Застенова осел на асфальт. Монах не стал тратить времени на обыск, подхватил Мишу и оттащил на тротуар.

– Садись в машину, парень, – сказал он весело. – Наш командир хочет с тобой побеседовать.

– А кто ваш командир? – спросил Алеша.

Почему-то он совсем не испугался. Сообразил: вряд ли это хлебаловские шестерки.

– Много говоришь! – из темноты вынырнул еще один, низенький, с коротким автоматом в руке.

– Садись, садись, – здоровенный, которого назвали Монахом, подтолкнул Шелехова. – По дороге все узнаешь.

Алеша резко отбросил руку Монаха:

– Я спросил! – выкрикнул он, приготовившись драться. Он был уверен: стрелять в него не станут.

Монах заколебался. Нет, справиться с пацаном он мог бы даже со связанными руками, но что скажет Бессон? Да и не хочется его бить – храбрый парнишка!

На тротуаре глухо застонал Миша.

– Крепок! – одобрительно произнес Уж. – Садись в машину, парень, не то его дружки набегут. А командира нашего Ванькой-мстителем зовут. Может, слыхал?

– Читал! – буркнул Алеша. – Бессмертные вирши! – И плюхнулся на заднее сиденье.

Когда Миша поднялся на ноги, мерса уже и след простыл. Миша взялся было за телефон, но выругался и сунул его обратно. Если мальчишку сцапают, ничего хорошего им со Стеной не светит. Так что пускай катятся. Хлопцы шустрые. Глядишь, и через посты на выезде проскочат. Не убили – и ладно. Бог даст – сочтемся.

С этими мыслями, потирая затылок, Миша отправился к хлебаловскому особняку. Следовало найти Веню и сообщить о происшедшем.

Глава десятая

Тихая теплая ночь. Одинаково приятная для слабых и сильных мира сего. Привычное жужжание насекомых (как сказано у классика), запах поздней сирени. Пьяные вопли и визгливое хихиканье. Ржавая тарелка фонаря, давно разбитого кирпичом.

Алеша не без интереса поглядывал на одноэтажные, низенькие домики за кривыми заборами. Его новые знакомые тоже поглядывали. Но без интереса. С подозрением.

Мерс они бросили. Загнали в один из глухих тупичков на окраине. И теперь быстрым шагом двигались по узкой улочке, между этих самых заборов, под перетекающий от двора к двору собачий лай. Иногда навстречу попадались пьяные компании, но инцидентов не возникало. То есть предпосылки наблюдались, но как только в поле зрения попадал автомат на плече Ужа, обитатели никитской слободки моментально становились пацифистами.

– Вообще-то, чужим здесь болтаться нежелательно, – заметил Уж, еще когда они вылезли из машины.

– Особенно ночью, – подхватил Монах, испытующе глядя на Алешу.

Что он мог разглядеть в бледном лунном свете?

Шелехов промолчал.

– Но у нас есть пропуск, – сказал Уж и хихикнул.

– Универсальный, – уточнил Монах.

– Как отмычка, – сказал Уж.

– Не надо о грустном, – проворчал Монах. – Пошли. До нашей тачки еще час топать.

На полпути их нагнал трактор с прицепом. Притормозил.

– Подвезти, мужчины? – поинтересовался из прицепа звонкий голосок.

– А по пути? – весело осведомился Монах.

– А тут одна дорожка! – ответили ему.

– Вдоль речки – и в кусты! – подхватил другой женский голос.

– Годится, – откликнулся Монах и полез в прицеп. За ним – Алеша. Уж, вызвав одобрительные возгласы, одним прыжком, по-гимнастически, перемахнул через борт. Автомат он, совершенно непонятно каким образом ухитрился спрятать под куцей курточкой.