Охота на пиранью

е лани... Точнее, будешь порхать над тайгой в виде пригоршни молекул.

Неизвестно каким чудом, но сову они изловили чуть ли не в последний миг, чтобы не терять времени, оторвали шашку вместе с лапой. Безвинную птицу решено было зажарить на костре и слопать, что и было исполнено. Они молча сидели вокруг догорающих углей, жевали жесткое пригоревшее мясцо, к спирту никто не притронулся, хотя его было еще полно, а головы были пустые, как колбы электролампочек. Как ни смешно, но именно тогда Мазур как-то рывком понял: сколь прекрасна жизнь и сколь легко ее потерять... Как ни странно, у него и мысли не мелькнуло, чтобы уйти из армии. Уже тогда понимал, должно быть: хороший солдат – тот, кто ухитрится умереть как можно позже и при этом ни разу не струсить.

Он долго оглядывался на скалу, напоминавшую застывшую волну с полотен Хокусая. Четверка давно уже шагала сквозь тающий туман, а скала все еще вздымалась на фоне розово-золотого заката, и четко рисовался силуэт неведомого устройства, смахивающего на уэллсовского марсианина. Вполне возможно, в лагере охотников срочно трубили побудку. Вспомнив, как и когда взлетали шумовые ракеты, Мазур пришел к однозначному выводу: это всегда происходило на ровном месте. Значит, он был прав, каким-то инстинктом заставляя спутников то и дело проходить по склонам сопок...

Один раз показалось, что далеко позади раздался собачий брех. Но как он ни прислушивался, больше лай не повторился.

Минут через сорок подвернулась первая добыча – совсем невысоко на сосне зацокала белка. Мазур сшиб ее со второго камня.

Отойдя на несколько шагов, чтобы не смущать интеллигентных спутников, быстро отрезал зверьку голову, выпотрошил и ободрал. И сунул в Ольгин узелок.

– Это зачем? – наморщила носик Вика. После ночи в деревне к ней вернулась изрядная толика женственности, и пару раз Мазур перехватывал ее вполне кокетливый взгляд.

– А чтобы съесть, – сказал он прямо. – Зажарим и съедим. Или вы, прелесть моя, решили, что на нынешних наших запасах мы до обитаемых мест доберемся?

– Ужас какой... – пожала она плечами, но все-таки послала ему еще один недвусмысленный взгляд.

Мазур уставился на нее хмуро – видел, как набычился доктор, и не хотел давать лишнего повода для склоки.

– Не ужас, а мясо, – сказал он. – Кстати, если кто увидит змею, тут же говорите мне.

– Тоже есть? – поморщилась она в комическом ужасе.

– Ага, – сказал Мазур. – Жареная змея – сущий деликатес, на Западе есть ресторанчики, где с вас за нее дикие деньги сдерут. А у меня вы бесплатно деликатеса налопаетесь. И не играйте вы так глазами, мадам, у меня жена ревнивая, а у вас муж суровый... Вообще, командир в данной ситуации – лицо, пола не имеющее.

– То-то у вас постелька не заправлена, товарищ старшина среднего рода... – улыбнулась Вика.

Мазур стал крепко подозревать, что в подступавшем разводе Егоршиных виновата была не только та сторона, что носила штаны и обвинялась в истеричности характера. Очень уж вертлявой стала брюнеточка, стоило ей