У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

Вертолетчики высадили их по просьбе Марины на небольшом “пятачке” на половине горы. Это была площадка среди камней метров пятьдесят диаметром и довольно приличным уклоном. И все же пилот рискнул посадить машину. Все время полета Степанова сидела рядом со штурманом, указывая на карте нужное место. Найти подобный пятачок в горах сложно. Зрительная память Марины не подвела, хотя штурман до самого места не верил, что тут есть что-то подходящее для высадки.

Чтобы расслышать друг друга им приходилось орать во все горло. Оба спорили. В салоне вертолета никто ничего практически не слышал. Только что-то невнятное и все. Степанова яростно тыкала пальцем в карту, время от времени заглядывая в кабину летчика. На втором развороте она заметила площадку и хрипло крикнула:

— Да вот же она, площадка! Ослепли вы, что ли?

Вертолет с группой сел, второй кружился над ним, прикрывая с воздуха место посадки. Выгрузились за пару минут. Отбежали в сторону и вертушка взмыла вверх. Женщина достала карту. Присела за камнем от ветра и склонилась над ней. Горчаков и старший спецназа подошли и присели рядом. Она указала им маршрут по карте. Спецназовец уверенно возразил:

— Там, где вы предлагаете идти, троп нет! Однажды мне пришлось побывать в этих местах.

Марина спокойно взглянула в его возмущенное лицо и ответила:

— Есть тропа, только даже местные не все знают. Я на нее наткнулась случайно, когда удирать из Пакистана пришлось…

Женский голос ошеломил майора до такой степени, что он застыл с открытым ртом:

— Ты женщина?..

Степанова ухмыльнулась:

— Ага… Как вас звать, майор Андриевич?

— Вацлав.

— Вы поляк?

Ответ оказался исчерпывающим. Спецназовец ответил автоматически. Настолько сильно было удивление от “открытия”:

— Обрусевший. Родители здесь родились, а деды и бабки с Польши, из-под Гданьска. А вас как называть?

Маринка растерялась. Она никак не могла решить — назваться Ясоном или своим настоящим именем. Горчаков понял ее колебания и уверенно ответил:

— Ее зовут Марина. Она моя жена.

После такого ответа вопросы были исчерпаны. Степанова закинула рюкзак на плечи, поправила автомат на груди, проверила боекомплект в жилете. На этот раз к обычному грузу у каждого добавилось альпийское снаряжение: тонкие и прочные канаты, крючья, карабины и альпенштоки. Попрыгала, чтоб ничего не звякало. Спецназовцы наблюдали — все это было им знакомо и выполняли они подобные процедуры автоматически. Женщина ничуть не отличалась от них повадками. Полковник Горчаков повторил: звякнул котелок и ударились друг о друга перекатившиеся гранаты. Степанова подошла и принялась поправлять на нем аммуницию. Кое-что вообще попросила перекласть. Он смущенно улыбнулся:

— Растерял за годы кабинетной работы все навыки…

Пока начальник выполнял просьбу, Марина осматривала застывшие горы. Темные вершины с полосами белого снега. Прямо перед ней громоздился коричнево-рыжий пик. Снег на склоне лежал пластами и только в низинах или между камней, в общем там, где его не смог выдуть ветер. Низкие тяжелые облака цеплялись за вершины, а кое-где полностью закрывали их. К вечеру мог начаться снегопад. Она поняла, что через горы надо успеть перевалить и спуститься вниз до наступления вечера. Майор посмотрел на Горчакова, на женщину, вздохнул и переглянулся с мужиками. На все сборы ушло около пяти минут. Женщина уверенно зашагала вверх по склону.

Назвать тропой нагромождение камней можно было лишь условно и трудности с подъемом возникли с первых шагов. Поднимались при помощи альпенштоков и крючьев. Пару раз Марина, в особо крутых местах, карабкалась наверх одна. Остальные отдыхали на узеньких карнизах, прислонясь рюкзаками к камню и широко открывая рот, чтобы отдышаться. С удивлением смотрели вверх. Она вбивала крючья в чуть заметные расщелины, цеплялась карабином и шла дальше, пока не добиралась до следующего карниза.

Сбрасывала канат и спецназовцы взбирались по нему. Женщина в это время отдыхала. Всех тяжелее приходилось полковнику. Уже через пару часов он почувствовал, что выдохся. Наверх его уже дважды поднимали просто зацепив карабином за ремень. Спецназовцы, несмотря на возражения, распределили между собой его поклажу, оставив Горчакову лишь автомат и альпеншток.

К концу третьего часа Степанова решила сделать небольшой привал. До вершины оставалось метров триста. Она находилась словно в дымке. Укрывшись за камнями, женщина присела рядом с полковником. Горчаков был бледен и с трудом дышал, держась рукой за левую сторону груди. Марина украдкой от остальных достала из аптечки в рюкзаке валидол. Андриевич заметил, но не подал вида, хотя увиденное заставило его нахмуриться. Степанова заставила полковника привалиться спиной к себе, сунула таблетку в рот. Засунула руку под его бронежилет и принялась через куртку медленно растирать ему грудь. Прошептала в ухо:

— Сейчас легче станет. У тебя больное сердце, не стоило идти. Почему скрыл?

Он, задыхаясь, прошептал:

— Ты могла отказаться стать мне женой. Я не думал, что так быстро выдам себя…

Она прижала к плечу его голову и сквозь маску поцеловала в висок:

— Дурачок! Придется идти, здесь я тебя не могу оставить — замерзнешь. А пока давай поменяемся бронежилетами…

Горчаков попытался возразить, хотя и понимал, что она права:

— У меня он тяжелый. Я дойду…

Она уже не слушала. Стащила бронежилет с себя и с него. Заодно забрала его жилет с боеприпасами, хотя он пытался не отдать. Поменялась, натянув на него свою легкую “кирасу”, подогнала застежки и украдкой вздохнула под тяжестью его девятикилограммового:

— Иди следом за мной. В случае чего останавливай. Держи…

Сунула ему в ладонь тюбик с валидолом. Подошел майор:

— Марина, а вниз тоже такая дорога?

Спецназовцы смотрели на женщину, не скрывая, что прислушиваются. Она устало кивнула:

— Почти. Но на той стороне должны остаться мои крючья. Это даст нам четыре сэкономленных часа и возможность подобраться к тюрьме не замеченными. Здесь, на протяжение пары километров в обе стороны, никто не ходит. Особенно сейчас, зимой.

— Далеко эта тюрьма отсюда?

Марина достала карту и показала крошечную точку на карте:

— Это здесь. Километров тридцать от нас. Послезавтра к вечеру мы должны быть там.

— Если и дальше такой путь, то навряд ли успеем. К тому же, не в обиду будет сказано полковнику, с ним мы и через три дня не дойдем.

Она уверенно возразила:

— Дойдем. Когда спустимся в долину, вы поймете о чем я говорю. Леониду Григорьевичу станет значительно легче внизу. К восемнадцати ноль-ноль, мы должны спуститься с гор. Ночью будет метель.

— Попробуем. Вы сами-то, смотрю, привычная к горам. Приметы знаете.

Полковник усмехнулся, решив открыть карты:

— Слышал об Искандере и Ясоне? Она перед тобой. Одна в двух лицах.

Майор аж по лбу себя треснул ладонью. Широко улыбнулся:

— Мог бы догадаться!.. — Встал и объявил спецназовцам: — Мужики, с нами Ясон! Так что разговорчики о пустом блуждании в горах прекращаем. Марина, давайте мне жилет полковника. Я все же мужик…

Женщина благодарно улыбнулась. Встала и помогла подняться Горчакову:

— Давай мне автомат. Оставь лишь альпеншток. Следующий привал через два часа.

На этот раз полковник не сдался:

— Автомат я понесу сам! Не хватало еще меня совсем без оружия оставить. Ты скоро у меня и пистолет заберешь, я чувствую…

Отряд снова двинулся штурмовать гору. До вершины добрались быстро. В большинстве просто обходили здоровенные каменные глыбы. Совершать подъем с помощью каната пришлось лишь в одном месте. Расщелина была не широкой, но абсолютно гладкой. Ветер и песок так отполировали поверхность, что она поблескивала. Эта зеркальная ниша уходила вверх на добрый десяток метров.

Андриевич забирался следом за Мариной и обратил на внимание на эту особенность. Степанова с трудом находила трещинки для вбивания очередного крюка. Ей подолгу приходилось висеть на одном месте и разглядывать каменную поверхность до слез в глазах. Но все же она влезла. Майор, взобравшись наверх следом, рухнул рядом. Все равно надо было дождаться, пока взберутся остальные. Задыхаясь от нехватки кислорода, выдохнул: