Тунгусский Робинзон

— Ты, русский, лучше меня убей. Ты посмотришь, как настоящий джигит умирать умеет, — сказал чеченец, провоцируя Сергея.

— Ты, что ли джигит, или это сейчас всех называют джигитами, кто с детьми и бабами воюет? — ответил Лютый, закуривая.

Тут в зал, где шел допрос, вошел радист Новиков и, не скрывая радости, обратился к лейтенанту:

— Командир, я у них радиостанцию нашел, рабочую. Точно такая же, как моя.

Лейтенант встал из-за стола и сказал:

— Так, бойцы, этих двоих связать, но только так, чтобы не сбежали. Даю вам тридцать минут на ужин и сбор трофеев. Всю взрывчатку, что есть в доме, несите сюда. Фейерверк устроим, когда будем уходить. Я хочу, чтобы в этом родовом гнезде больше ни одна тварь, подобная братьям Удуговым не родилась.

Осматривая дом, в одной из комнат Сергей обнаружил пластиковые пакеты с героином.

Спрятав один пакет под разгрузку, Сергей щелкнул пальцем по гарнитуре:

— Новиков, Новиков, мать твою, ты кишку набил?

— Так точно, товарищ лейтенант! — сказал связист, чавкая в гарнитуру.

— Так найди там какую тряпку и спустись в подвал. Заберешь тут наркоту. Мы ее с взрывчаткой перемешаем, чтобы никому из наших детей не досталась.

Пока все было тихо и ничто не говорило о присутствии в этом доме других членов семьи. Вдруг в одной из комнат навстречу Сергею выскочил мальчик лет тринадцати. Он наставил на Лютого «калаш», пытаясь изо всех сил спустить предохранитель.

Лютый отреагировал молниеносно. С невозмутимым видом он нажал на спуск. Три пули «стечкина» пригвоздили пацаненка к стене, не оставив ему никаких шансов дожить до старости и умереть в постели среди внуков и правнуков.

— Бля…, урод! Кто просил тебя хватать оружие? — сказал Сергей себе под нос, закрывая мальчишке глаза, из горла которого хлестала на пол кровь.

Сергей не мог промазать, и эта жертва была тому подтверждением.

В этот самый момент в комнату вошел Новиков.

— Вызывали командир?

— Давай, Новиков, складывай эти пакеты, — сказал лейтенант, показывая на ящик, и тащи в зал.

— А это…!? — показал десантник на труп пацана.

— Я что, виноват, если он, сука, сам с автоматом на меня выскочил? — стал оправдываться Сергей.

— Командир, да и хрен с ним. Они же тоже наших детей убивают, — сказал рядовой, складывая пакеты в скатерть.

Сейчас в стеклянных глазах Сергея не было ни ненависти, ни призрения к этим людям, было просто какое-то странное равнодушие. Было отчуждение от всей этой жизни. Бандиты, оружие, наркотики и этот убитый мальчишка — все смешалось в одно.

Сергей понимал, что это была грязная работа, которую должен кто-то выполнять. В эту самую минуту Сергей подобно «машине смерти» делал ее, как когда-то эту работу делал его прапрадед, которого больше ста лет назад горцы нарекли Лютым.

Сергей не просто стрелял в кого попало, он стрелял в того, кто, встречаясь с ним на пути, держал оружие, и это было оправданием смерти.

В одной из женских комнат разведчики обнаружили трех женщин. Те, в страхе забившись, сидели под одеялом из верблюжьей шерсти. Они, услышав стрельбу, боялись высунуть головы. Столкнувшись впервые с настоящим горем, которое ворвалось в их дом, они оцепенели. От плача и животного ужаса чеченок бил жуткий озноб. Десантники выволокли их в зал, устланный трупами, и представили перед командиром.

В ту минуту Сергею стало жалко их и он, положив автомат на стол, сказал:

— Тинов, скажи им, что мы женщин и детей не убиваем, если у них нет в руках оружия. Мы гарантируем им жизнь, если они не будут дергаться. Мы забираем их с собой, пусть местные менты разбираются с этим гребаным наркорассадником.

— Новиков, связь! — сказал лейтенант, обращаясь к связисту.

— Товарищ лейтенант, я пробовал, тут кругом горы. Связи нет, вот, если бы нам спутниковый телефон, — сказал связист.

— Ты, солдат, не ссы, через пять минут выходим! Будет тебе связь. Все, воины, обед окончен! — хлопнув в ладоши, сказал Сергей.

Тем временем, пока десантники готовили отход, Лютый с тремя бойцами собрал на куче взрывчатки и оружия весь героин. К взрывчатке добавили более тридцати выстрелов от гранатомета РПГ и все это основательно приготовили к взрыву. Сергей достал из вещевого мешка радиовзрыватель и, включив питание, заложил его внутрь этой взрывоопасной кучи.

— Все, воины, уходим! Уходим! Новиков, Свистов, Тинов на выход! На марше идем согласно боевому порядку! Алик, ты опять замыкающий!

Колонна под покровом ночи двинулась в сторону гор. Для облегчения движения десантники прихватили трех коней, чтобы те тянули с собой запас воды и изъятое у бандитов оружие.

Спустя час лейтенант Лютый объявил привал, чтобы связаться с базой. Пока Новиков настраивал радиостанцию, лейтенант достал радиопередатчик и нажал кнопку. Сигнал от радиопередатчика понесся со скоростью света в сторону спутника, висевшего где-то над Землей. Отразившись от приемной антенны, он проскочил генератор и усиливающий модуль и уже от антенны-усилителя вернулся назад в Аргунское ущелье.

Сергей взрыва не слышал, потому что аул остался где-то далеко. Он только спинным мозгом почувствовал, как, приняв импульс, детонатор взорвался, а родовой дом бандитов и террористов братьев Удуговых разлетелся по Аргунскому ущелью, превратившись в кучу битого кирпича и пыли.

— Так, мужики, нам не хватает десяти минут или мы прибавляем темп, или принимаем бой, — сказал он, ставя в известность своих подчиненных.

Сергей знал, что его бойцы на грани возможного, действие промедола для раненых подходило к концу, и с минуты на минуту группа начнет сбавлять ход от нестерпимой боли. Лютый предчувствовал это еще тогда, когда возникла мысль об уничтожении героина. Поэтому он и сохранил за своим жилетом пакет самого мощного в мире анестетика.

Он знал из общения с наркоманами, что доза героина снимает любую боль и, что в американской армии в качестве обезболивающего средства применятся морфин, а это одна сотая от дозы героина. Лютый вспорол пакет и высыпал во фляжку с водой не более ложки смертельного снадобья, после чего стал трясти его до полного растворения.

— Группа, стой! — скомандовал лейтенант.

Десантники остановились, глядя на командира глазами, полными вопросов.

— Мужики, я понимаю, что вам трудно, я понимаю, что болит, но я ничего не могу сделать. Есть только один вариант, это смочить бинты в растворе героина и приложить к вашим ожогам. Нам нельзя терять время, так как по нашим следам идут духи. Так что давайте, обматывайтесь бинтами, я полью вас этой дрянью. Шанс у нас только один, нам нужно оторваться и как можно быстрее! — сказал он, убеждая всех прибавить ход.

Бойцы стали обматываться и Лютый обильно смочил их героиновым «рассолом». Эффект от местной анестезии наступил мгновенно и это значительно увеличило темп изможденных солдат.

Солнце слегка обозначило свое появление, и Сергей взглянул на часы, по которым было видно, что уже около часа за ними идет настоящая погоня. Считанные километры оставались до назначенного места, но по расчетам лейтенанта времени для этого было мало и оно сокращалось и сокращалось с удивительной скоростью.

— Вперед, вперед, вперед, мужики, бегом марш, прошу вас, последний рывок! Нас ждут великие дела! Сержант Тинов, принять командование, я прикрою группу! Дай-ка мне твой пулемет. Я зажму духов в этом ущелье. Здесь единственный проход и у них нет, и не будет шанса меня обойти с тыла!

— Алик, когда погрузитесь на вертушку, заберёте меня. Я к тому времени выйду на вершину скалы, там есть место, чтобы посадить борт. Оставь мне «УТЕС», две «Мухи» и 500 патронов к ПК.

— Товарищ лейтенант, можно останусь я? Уходите! Вы же командир и должны быть с взводом! — сказал дагестанец, видя, как решительно настроен командир.

Тут Сергей не выдержал и, схватив Алисултана за шиворот, сказал, глядя ему в глаза:

— Ты, Тинов, доставишь группу по месту назначения! Ты мусульманин и тебе харам убивать единоверцев! К тому же у вас у всех уши опухли от масла. А я еще, как кузнечик по горам попрыгаю! Приказ командира, сержант, не обсуждается, а исполняется. Понятно, сержант!? Раз понятно, выполнять!